Пропавшая карта - Спенсер Куинн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Артур, покажешь ты наконец? Ты вообще умеешь показывать?
Я не понял вопрос и просто продолжил то, что уже начал: остался стоять на месте, подняв передние лапы и принюхиваясь. Вскоре мой нос – а он, честно говоря, очень чувствителен – понял, откуда исходит медвежий запах. Это из той тёмной пещерки под сводом поваленных деревьев и веток. Я направился прямиком к нему.
Хармони вслед за мной пересекла поляну. Когда мы подошли поближе, она сказала:
– Осторожней, Артур! Там может оказаться берлога!
Берлога? Вот удивила-то!
– Зимой медведь спит там, и ему вряд ли понравится, если его побеспокоят. Стой!
Может, я бы даже послушался, но сейчас я отчётливо ощущал ещё один новый запах, примешивавшийся к запахам медведя и ушной серы. Это новое подняло дыбом шерсть у меня на загривке. Я подошёл к самой пещере, или как это там называется, и засунул голову внутрь. Было слишком темно и почти ничего не видно, но мой нос уже знал, что это. Я залаял – высоким, срывающимся тявканьем, совершенно не похожим на мой обычный голос.
– Что, Артур?
Хармони присела рядом со мной, и мы вместе заглянули в темноту. В глубине, казалось, кто-то лежал. Ни размером, ни формой этот кто-то не походил на медведя, но мой нос уже всё сказал мне. Я знал даже, кто именно там был.
– Это же не медведь, правда? – спросила Хармони тихо. Голос у неё слегка дрожал.
Мне не понравилась эта дрожь. Пора старику Артуру вмешаться. Я направился вглубь, Хармони – за мной.
– Это человек! – прошептала она. И, подойдя поближе, добавила: – Это же… это господин Лемэр!
Мы присели рядом. Лемэр лежал на спине.
– Господин Лемэр, вы спите?
Но глаза у него были открыты.
Хармони дотронулась до его плеча и слегка потрясла его:
– Господин Лемэр…
Он не пошевелился и не ответил – вообще никак не отреагировал. Хармони потянулась и отодвинула несколько веток. Узкий луч света упал сверху на застывшее и словно восковое лицо господина Лемэра. Хармони наклонилась вплотную к нему, почти коснувшись его носа своим.
– Артур, он не дышит.
Я, в общем, уже в курсе.
– Но я не вижу ничего, что бы… – Она очень аккуратно подсунула руки под тело и попыталась перевернуть его на бок. Это оказалось совсем не просто, но через некоторое время ей удалось немножко сдвинуть его. Голова Лемэра упала набок, и мы увидели его затылок.
– Ох!
Хармони отпустила тело и отпрянула. Затылок господина Лемэра выглядел как сплошное кровавое месиво. Опомнились мы, лишь выскочив наружу из этой ужасной тёмной пещеры и вдохнув приятную свежесть воздуха на светлой полянке. Лицо Хармони было белее снега вокруг. Я слышал, как бьётся её сердце – тук-тук, тук-тук. Слишком быстро для человека.
– Это же не медведь сделал… Артур, может быть, он упал? Но если он упал, то как попал в эту пещеру?
Внезапно, совершенно никак не предупредив меня, она вдруг наклонилась вперёд, и её вырвало. Бедная Хармони! Для меня и моих сородичей рвота – это вообще не проблема, но люди, насколько я знаю, как-то иначе это воспринимают. Я стоял рядом, размышляя, можно ли мне полизать рвотные массы.
Когда Хармони перестало рвать, она выпрямилась, уперла руки в бёдра и глубоко задышала. В этот момент из леса на полянку вышел невысокий, крепко сложённый человек на лыжах. На плече он держал топор. Мэтти! Я всегда рад видеть его, а сейчас – так особенно. Он удивлённо смотрел на нас.
– Хармони?
– Мэтти? Что… Что ты здесь делаешь?
– Расчищаю тропинки после метели, – ответил Мэтти и пристально взглянул на девочку. – А вот что здесь делаешь ты…
– Ох, Мэтти, это какой-то кошмар…
9
Принцесса
– Получается, мистер Маховлиц сказал правду? – говорила мама. – Ты действительно разбил нос Фостеру?
– Но, мама… Он хотел сделать ей больно! До следующего года силовые приёмы запрещены!
Мама подняла руку. Это обсуждение сегодняшней тренировки никак не может закончиться. Меня не интересует хоккей, да и другие виды спорта тоже. Все они так или иначе связаны с движением человека, а я считаю, что в них нет ничего изящного – во всяком случае, по сравнению с некоторыми другими существами, и я знаю, какими именно. Но вернёмся в холл: мама расположилась за письменным столом, Бро – на кресле-качалке у дедушкиных часов, а я – на них, на своём наблюдательном посту.
– Не упоминай больше об этом в моём присутствии! – сказала мама.
– О чём? – переспросил Бро.
– Я не хочу больше слышать о силовых приёмах.
– Почему?
– Потому что я не люблю эвфемизмы.
– Чего?
– Это когда красивым словом называют какую-нибудь гадость. Силовые приёмы! Звучит довольно невинно, вроде гимнастики, а по сути их смысл – в
