Босс скучает (СИ) - Тэя Татьяна

Как прилежная ученица я достаю тетрадь для свежего конспекта, кто-то из моих сокурсников — ноутбуки, но мне, если честно, неудобно таскать ноутбук с собой, поэтому уже второй год приходится тренировать скоро-писание. Может, я тоже в один прекрасный день сдамся?

— У тебя есть расписание? — Аня роется в своих бумажках, но не может найти нужной.

На стол перед нами летят ручки, карандаши, тетради, фантики от конфет и кучка чеков.

— Я в телефоне сохраняла, сейчас.

— Это не смешно и не из-за Мелёхина, но я действительно не помню, какой сейчас предмет, а как-то невежливо по отношению к преподавателю прийти сама не зная куда.

Ох уж эта её обязательность, меня эта сторона Ани даже немного смешит. Если и есть комплекс отличницы, то это про неё.

— Анализ рисков в малом бизнесе, — читаю я на открывшемся расписании.

— Ох, спасибо, — с благодарной улыбкой кивает она. — Что-то интересное.

— А мне в том году про стартапы, кстати, очень понравилось.

— Да мне тоже, — соглашается Аня.

Пока пара не началась, я осматриваюсь и, не находя ничего интересного, за что мог бы зацепиться взгляд, перевожу его на окно.

Окна в этой аудитории находятся как-то странно высоко. Если подойти к ним вплотную, то подбородок окажется на уровне подоконника. Что за ерунда! Да и через стёкла я вижу только чистое сентябрьское небо, совсем ясное и без облаков. Оно манит, словно голубая бесконечность, в которую хочется упасть. Здесь с земли оно совсем не страшное. Я невольно улыбаюсь, думая о Германе и о том, как он боролся с моей аэрофобией в Рио.

Вот, я снова подумала о нём. Это происходит постоянно. Он то и дело возникает в моих мыслях. Вернее, каждая мысль, возникающая у меня в голове, оказывается связанной с ним. Это вообще нормально? Как это называется?

Герман в моих мечтах что-то мне говорит, серьёзно так, с нажимом, этот тон в жизни он использует крайне редко. Его голос в моём сознании звучит так чисто и живо, что я не сразу понимаю, что слышу его наяву.

Моргаю, возвращаясь в здесь и сейчас, и перевожу взгляд на преподавательскую кафедру. За которой стоит мой Герман, что-то коротко объясняя и раскладывая свои вещи.

Смотрю и глазам своим не верю. Как? Почему? Что за ерунда?.. В голове квадриллион вопросов, а в груди теплеет, потому что я всегда счастлива, когда Герман рядом. Хотя ситуация, соглашаюсь, странная. Это снова напоминает мне о моих размышлениях на тему чувств и зависимости, и о превратностях судьбы немного.

Приходится повести плечами, чтобы стряхнуть оцепенение и наклониться к Ане, что-то настойчиво нашёптывающей мне под ухом. Однако взгляда от Германа я отвести не могу. Он выкладывает лекционные материалы на стол. Раздавать нам что-то будет?

— Ань, ты что-то сказала?

— Какой красавчик, я сказала, нам сегодня достался, — хихикает она. — Знаешь, первый раз его вижу, хотя к методистам на кафедру регулярно захаживаю. Боже, у нас каждый год молодые аспиранты что-то вести будут? Я ж уже в предвкушении.

Аня у нас ещё и почётная староста. Роль непростая, очень ответственная и нежелательная для большинства студентов досталась ей в прошлом году случайным жребием, но Аня смирилась и приготовилась нести сей крест до конца обучения.

— Красавчик? — бормочу единственное, что запомнила из её речи, и поворачиваюсь, выпуская Германа из вида.

Понимаю, что Аня шутит, но почему-то становится неприятно. Хочется в ответ бросить какую-то гадость, и я уже думаю, а не прикусить ли язык на всякий случай, пока он ничего лишнего не сболтнул.

Видимо, моё выражение лица совсем не такое, каким его ожидает увидеть Аня, потому что она, приподнимая левую бровь интересуется:

— Ты чего так скуксилась, Варь?

— Скуксилась?

Я накрываю горящие щёки ладонями, будто могу стереть шокировано недовольную мину с лица. Удивлена я по понятным соображениям, ну а отсутствие радости — из-за комментария Ани. Если уж она назвала его красавчиком, что среди наших остальных девочек сотворится?

Перемещаю взгляд на группу местных звёзд, а те уже шушукаются. Лиля вон сидит, откинувшись на спинку и раскинув свои руки-крылья по сторонам, и глазами стреляет, ну ещё и грудь выдвинулась вперёд на несколько сантиметров, а там есть что демонстрировать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С задних рядов до меня долетает чей-то восторженный отзыв: похоже, пара не будет такой уж скучной…

— Что там у нас за тема, ты говорила? — снова оживает под боком подруга. — Риски? Ммм… вероятно, желающих рискнуть будет много.

Это всё, конечно, пустое. Молодые специалисты у нас просто непробиваемые. В прошлом году на стартапах тоже был ажиотаж, но быстро поутих, когда преподаватель всех чрезмерно активных аккуратно осадил. Уверена, что и Герман всем всё популярно объяснит, но это не значит, что они не будут пытаться. Просто так, ради спортивного интереса. Второй курс вроде, а мозгов, как у детей из средней школы.

Чуть ли не стону в голос. Это что, и есть то самое объединение университетов, о котором Герман говорил? Почему он вдруг оказался преподавателем, читающим лекции на моём потоке? А мне почему ничего не сказал? Точно не потому, что хотел сделать сюрприз. Он, видимо, и сам не в курсе, что я в этой группе. Что ж недолго ему пребывать в неведении.

Краем глаза смотрю, как Герман поглядывает на часы, проверяя, сколько до начала пары и можно ли уже всех приветствовать. С экрана телефона его взгляд перемещается на ряды и скользит выше — первый, второй и… третий. На котором сижу я и во все глаза пялюсь на него. На Германе тёмные джинсы и футболка с длинным рукавом, да и сам он выглядит как студент, скорее, а не лектор. Какой там к чёрту анализ рисков, а? Я сама очень рискую.

Особенно сильно, когда наши взгляды встречаются. В его глазах мелькает узнавание и удивление. Да, похоже, он такого тоже не ожидал. По тому, как горят щёки, я понимаю, что сижу красная, как рак. Чувствую, будто нас связывает маленькая тайна. Секрет, о котором никто из присутствующих не знает. От этой мысли я улыбаюсь Герману, а Герман в ответ… нет, не улыбается. Стоит со странным видом, а в голове будто кипит огромная работа. Его губы плотно сжаты, а взгляд продолжает осмотр зала, потом снова возвращается ко мне.

Посылаю ему целый вал удивления, он слегка пожимает плечами и приподнятым краем губ даёт понять, что всё в порядке. Вот это уже больше похоже на моего Германа.

А чего это он так напрягся в первый раз? Неужели думал, что брошусь ему на шею, как какая-то восторженная поклонница. Или усядусь на стол, обведу сокурсниц взглядом и заявлю: это мой парень, знаете ли, — и многозначительно добавлю: — так что…

Знает же, что я не из таких. Я умею держать себя в руках. Иногда…

Приходится уронить лоб на сложенные ладони и резко вскинуть голову, когда Герман снова заговаривает и в аудитории становится тихо.

Поначалу его слова не до конца доходят до меня, я сбиваюсь и путаюсь. Вместо того чтобы настроиться и слушать, я шпионю за сокурсницами, выискиваю, кто ещё, кроме Лили, проявляет к Герману интерес. Потом убеждаю себя, что ревновать в данном случае — очень смешно и нелепо, и каким-то чудом включаюсь в процесс.

Герман не просто отчитывает лекцию, он рассказывает с увлечением. Где уместно, разбавляя юмором, где надо — сыпет фактами и цифрами. Всегда понимала, что он — прекрасный рассказчик, теперь осознаю, что завладеть вниманием аудитории ему удаётся без особого труда.

Пара пролетает незаметно, и все радостные, что на сегодня всё, быстро прощаясь, собираются к выходу.

— Ань, ты иди, у меня ещё дела есть, — бормочу, кидая вещи в сумку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Какие дела?

— Ну, дела… разные. В библиотеку вот надо, продлить книги.

— Так давай я с тобой схожу, потом можно…

— Не, я лучше одна, там ещё кое-что надо… ну, вот, времени много займёт.

— А-а-а, — понимающе тянет она, — ну потом расскажешь.

— Ага.

Не знаю, что Анька себе там напридумывала, потом разберусь, но мне это на руку.