Демон тринадцатого месяца (СИ) - Усманов

— За подобное богохульство четвертуют! — фальцетом выкрикнул другой Хранитель-дедок и требовательно уставился на Главу.

Глава глухо закашлялся и все с вежливым терпением переждали этот его приступ. Третий мастер услужливо подала дафу платок и когда тот не спеша принял его, с видом победительницы взглянула на изящную девушку как на свою соперницу.

— Богохульство? — надменно переспросил Глава и брезгливо уточнил: — Вы предлагаете мне четвертовать лекаря за то, что он дал возможность выжить раненным?

— Но разве его методы лечения не преступны? — запальчиво возразил вредный дедок, еще не остыв от спора.

Ли Мин напряглась, уже прокручивая в уме планы спасения старичков от казни и бегства с ними из клана.

— Разве посмею я перечить решению мудрейших, — тихо произнес Глава капризно скривив пухлые губы. — Так лекарь должен быть сурово наказан за свое ужасное злодеяние — спасение солдат клана? Стало быть я должен буду мужественно переносить отсутствие лекарств, которые готовит мне ныне этот преступник, как и вы свои приступы подагры, Третий Хранитель? О, не принимайте во внимание подобные пустяки, — и опершись на руку милой девушки, Глава покинул площадь в сопровождении Третьего мастера.

Ли Мин огляделась на возмущенно перешептывающихся людей, бросавших недобрые взгляды на Хранителей, а возле лекаря и мага встала стража клана с явным намерением помешать исполнению несправедливого приговора. Наконец, из толпы степенно вышел Старейшина деревни, что направился к Хранителям. Значит, не только ей показалось, что слово «мудрейшие» у Главы прозвучало как «полные кретины». Более решительного и ясного «нет», сказать было невозможно и Ли Мин ушла из Поместья со спокойной душой. М-да, задохлик Глава, конечно, отстоял ее старичков, но Ли Мин не хотелось, как-нибудь ненароком, попасть под его убийственную иронию.

Ни в этот вечер, ни в следующий она не показывалась в доме стариков. Ей было не по себе, что учитель чуть было не пострадал из-за нее. Зато на утро третьего дня он сам появился в пещере и отругав ее за лень, велел идти собирать мяту, кипрей репешок, спорыш и хвощ. Ох, как бы чего не позабыть!

А тем временем в Поместье случился переполох. После обеденного риса Глава вошел в кабинет и остановился. Доносящийся из сада аромат жасмина перебивал другой, более резкий запах. Посмотрев на палочку благовоний источающий дымок на его столе, Глава прикрыл рот и нос рукавом.

— Дафу, — окликнули его и резко обернувшись, он увидел Третьего мастера, приближающуюся к нему. Все так же прижимая рукав к лицу, Глава вдруг повалился на пол без чувств.

— Дафу? — перепугалась Третий мастер, затормошив неподвижно лежавшего Главу и в полный голос позвала: — Эй! Кто ни будь! Сюда! Главе плохо!

Когда в кабинет ворвался Цао стражник клана, она бросила ему:

— Беги за лекарем!

Но Цао, прежде чем кинуться выполнять ее приказ, пройдя к окну, выбросил тлеющую палочку благовоний и только потом вышел за двери. К кабинету через залу с Хоу, личным слугой Главы, торопилась и дочь казначея. Отважный Цао, прежде робевший перед ней, теперь решительно заступил ей дорогу.

— Воин? — вежливо кивнула дочь казначея, намереваясь обойти его. Но он взяв ее за плечи, прижал спиной к стене, подойдя недопустимо близко.

— Что вы делаете? — шепотом возмутилась Ли Ло, не желая привлекать излишнего внимания других к тому что происходило с ней сейчас.

Слава Небесным богам, все были заняты дафу.

— Пустите меня! — взмолилась она еще тише. — Что-то случилось с Главой!

— Кто-то воскурил афродизиак в его покоях, который вдохнул и я, прежде чем выбросил палочку с благовониями за окно.

— Дафу надышался афродизиака⁈ — воскликнула девушка в ужасе. — Но… но кто мог сотворить такое?

Вместо ответа Цао вдруг порывисто прильнул губами к ее губам. Увернувшись от поцелуя, дочь казначея вырвавшись из его объятий, подбежала к столику и схватив кувшин с водой, выплеснула его в лицо воина.

— Извините, — переводя дух, проговорила она, прижимая кувшин к груди. — Я была вынуждена так поступить.

Обтекающий Цао провел ладонью по лицу.

— Это вы меня простите… — тяжело дыша, глухо отозвался. — Я повел себя глупо. Но вы мне очень нравитесь, а тут еще афродизиак…

— Не будем об этом, господин Цао. Все уже забыто, — поторопилась успокоить его барышня Ли Ло.

— Все забыто… — горько согласился мужчина.

— Что с дафу? Был ли в кабинете с ним кто-то еще? — продолжала между тем встревоженная дочь казначея.

— Там была Третий мастер… это она позвала на помощь…

— Вот как? — с заметным беспокойством и ревностью пробормотала девушка.

Мимо них быстро прошел лекарь Бин и она заторопилась вслед за ним, все же сказав Цао напоследок:

— Выпейте теплого чаю из мяты, молодой господин, вам станет лучше.

Цао кивнул и долго смотрел на дверь в которую вышла дочь казначея. Верный Хоу уже перенес Главу на кан, где устроил со всеми удобствами. Лекарь Бин послушав пульс, дал дочери казначея рецепт лекарства, который она должна была дать дафу, когда тот очнется.

— Но, что с ним случилось? — требовательно спросила Третий мастер не отходившая от Главы, помогая Хоу устроить дафу на кане. — От чего он лишился чувств?

— Наш господин восприимчив к любым резким запахам от которых ему становится плохо, — степенно пояснил лекарь Бин, откланиваясь.

Вернувшись домой и застав у себя мага и Ли Мин, он поспешил поделиться с ними своей тревогой.

— Девицы, деля Главу, в конце концов, погубят его.

— Ты о чем? — отрешенно пробормотал маг, сидя за доской го, обдумывая очередной ход и как понятнее объяснить его умирающей от скуки Ли Мин, что сидела напротив.

— О том, что либо Третий мастер, либо барышня Ли Ло воскурила в кабинете Главы афродизиак. Они со своей влюбленностью отбрасывают годы моего лечения в никуда.

Ли Мин тут же отвлеклась на столь интересное обсуждение, мигом стряхнув сонливость.

— Кто из девиц мог поступить столь безрассудно, — передвинув камень по доске, отрешенно спросил маг.

— Судя по решительности, это могла быть Третий мастер. Дочь казначея деликатна и воспитана и не посмеет навязываться столь откровенным образом.

В это же время, едва Хоу вышел за дверь, оставив Главу под присмотром двух барышень, дочь казначея заступила дорогу Третьему мастеру.

— Ты переходишь все границы, — сухо проговорила она. — Неужели, чтобы добиться своего, ты решилась на подобное бесстыдство? Правда веришь, что это удержал бы Главу возле тебя?

— Тебя не должны касаться наши с Главой отношения. Ты здесь недавно, не принадлежишь нашему клану и всем чужая. Не надейся, что дафу проявит к тебе внимание.

Поместье