Лето Гелликонии - Брайан Олдисс

— Скоро они остановятся, — сказал он однажды вечером разъяренному королю, который на чем свет клял неуловимого противника. — Череп будет вынужден дать сражение, иначе его люди взбунтуются. Думаю, он хорошо это понимает. Мы уже значительно далеко отошли от Матрассила, и обозам с припасами все труднее нас догонять. Череп об этом прекрасно знает и скоро скомандует остановку. Но нам от этого легче не будет — Череп коварен и хитер, от него можно ждать чего угодно.

— Например?

КолобЭктофер покачал головой:

— Пускай Череп и хитер, но по большому счету он глуп. Наверняка он попытается применить какую-нибудь из старых уловок своего отца. Но мы будем готовы.

Дарвлиш нанес удар на следующий день.

Путь Пятой Армии преградила очередная расселина; на другой ее стороне были видны боевые цепи дриатов. Ширина ее была около четырех бросков дротика.

Сигнальщики передали по армии приказ: готовиться к переправе через расселину и решающему бою на той стороне. В авангард был поставлен Первый Фагорский, в надежде на то, что невозмутимые несгибаемые нечелы вселят страх в скудоумных дикарей.

Дриаты, хоть и были дикарями, расположились толково — их сторона расселины находилась в тени. Рассвет наступил совсем недавно, и Фреир еще был скрыт облаками. А когда жаркое светило наконец поднялось, стало ясно, что вражеская часть расселины останется в тени по меньшей мере еще два часа; Пятая же Армия очутилась под палящими лучами Фреира.

С тыла дриатов прикрывала полоса скалистых утесов, переходящих в высокие горы. Левый фланг королевской армии стоял на небольшом холме, углом врезающемся в расселину. Между холмом и скалами находилась гора, будто. нарочно поставленная туда, чтобы прикрывать правый фланг орды Черепа. На ее вершине был наспех сооружен грубый форт, на башенках которого развевались выцветшие вымпелы с непонятными символами.

Борлиенский Орел и его фельдмаршал устроили совещание. За спиной фельдмаршала стоял его ординарец, неразговорчивый сержант, известный под прозвищем Бык.

— Прежде всего необходимо выяснить, сколько людей у Черепа в этом форте на горе, — сказал ЯндолАнганол.

— Мне знакома эта уловка — Череп научился ей от отца. Наверняка он надеется, что мы первым делом бросимся штурмовать форт и потеряем на том много сил и времени. Я уверен, что форт скорее всего пуст, там нет ни одного дриата.

Некоторое время все молча размышляли над сказанным. С вражеской стороны расселины доносился аромат жареного мяса, от которого сжимались желудки голодных борлиенцев.

Толкнув одного из стоящих рядом офицеров в бок, Бык шепнул ему что-то на ухо.

— Говорите громче, сержант, мы все хотим знать ваше мнение, — резко подал голос Орел. — Так что же у вас на уме?

— Ничего, государь.

Лицо короля перекосилось от ярости.

— Так давайте услышим это ничего.

Сержант взглянул на своего монарха, хитро прищурив один глаз.

— Государь, я сказал, что наши люди растеряны. Так уж устроен простой человек и от этого никуда не деться — я ведь говорю и о себе тоже, — что во всем ищет выгоды, желая хоть как-то выбиться из нищеты. Он идет в армию в надежде на поживу и берет все, что попадается под руку. Но у этих дриатов ничем не поживишься. А женщин среди них нет. Так что надеяться на то, что наши парни пойдут в атаку с большой охотой, не приходится.

Король впился тяжелым взглядом в лицо сержанта и смотрел на него так до тех пор, пока Бык не опустил взгляд и не попятился.

— Сначала нужно разделаться с Черепом, Бык, а потом, уж думать о женщинах. Может оказаться, что дикари прячут своих жен и сестер где-нибудь неподалеку в пещерах.

КолобЭктофер откашлялся.

— Позвольте мне сказать кое-что, государь, конечно, если у вас еще нет готового плана. По-моему, задача, стоящая перед нами, относится к разряду невыполнимых. Дикари вдвое превосходят нас численностью, и хотя наши хоксни намного проворнее их йелков и бийелков, для ближнего боя эти коровы пригодны гораздо больше.

— Теперь, когда я наконец нашел их, я не могу отступить — об этом не может быть и речи.

— Никто не говорит об отступлении, государь, я просто предлагаю не лить понапрасну кровь, а подыскать позицию получше и тогда уж атаковать. Если бы мы смогли подняться на эти утесы, что нависают над расселиной, то…

— Или почему бы нам, государь, — вставил один из офицеров, — не устроить в подходящем месте засаду? Это дало бы нам возможность…

ЯндолАнганол задрожал от гнева.

— Вы офицеры или трусливые козы? На нашу землю вторглись враги. Что же еще вам нужно? К закату Фреира мы все станем героями и наши имена будут увековечены в легендах. Чего же медлить?

КолобЭктофер потоптался на месте.

— Я просто указал, государь, на то, что наша позиция не слишком выгодна, вот и все. Таков мой долг. Мысль о добыче могла бы поднять боевой дух воинов, только и всего.

ЯндолАнганол сверкнул глазами.

— Да ведь это же дикари — как можно их опасаться? Наши лучники разделаются с ними за час.

— Это дело, государь. Если вы сумеете внушить нашим людям, что орда Дарвлиша — это всего лишь банда неумелых дикарей, может, они и воспрянут духом.

— Я поговорю со своими солдатами.

КолобЭктофер и Бык мрачно переглянулись и сочли за лучшее промолчать. Сержант отправился отдавать команду занимать боевые позиции.

Второй Полк Фагорской Стражи был переведен на левый фланг. Пятьдесят хоксни после долгого пути, на котором их в основном использовали в качестве вьючных животных, были в плачевном состоянии и запросто могли подвести своих всадников. Снятую с них поклажу оставили под охраной в небольшой ложбине позади холма. В случае поражения в битве вся она досталась бы дриатам. Пока все это происходило, тень от нависающего утеса медленно укорачивалась, словно напоминая людям, что все они смертны.

Тень на противоположной стороне расселины тоже постепенно истаяла, и теперь врага можно было хорошо разглядеть. Дриаты, гордо восседающие на своих бийелках, были одеты в рваные и серые от грязи шкуры. Некоторые, видимо, в качестве дополнительной брони, завернулись поверх шкур в толстые полосатые одеяла. Лишь немногие могли похвастаться обувью — высокими узкими сапогами или онучами; основная масса была босиком. На головах дикарей были мохнатые шапки, сшитые из шкур бийелков и украшенные — для того, чтобы подчеркнуть высокое положение владельца или просто для устрашения — коровьими и оленьими рогами. У каждого дикаря на штанах намалеван или вышит яростно напрягшийся фаллос.

Вскоре борлиенцы заметили среди дикарей Черепа. Сделать это было нетрудно, поскольку его кожаные доспехи и меховая шапка были выкрашены в безумный оранжевый цвет. Под ветвистыми оленьими рогами скалилось сухое лицо с острой бородкой. Страшная рана, полученная Черепом в давнишней схватке с молодым ЯндолАнганолом, обезобразила его навсегда: сталь срезала часть мяса со щеки и челюсти. Сквозь дыру до сих пор проглядывали кости и зубы.