Рафин - Юлия Широкова

не молодая и не очень приятная, но я обеих уже заочно любила – ведь им понравился мой роман и они хотели его опубликовать! Я вообще в тот день всех любила. Ещё в кабинете был мужчина, он представился, посмотрел на меня с любопытством, а через пару минут вышел куда-то и больше не возвращался. Как выяснилось, именно этот мужчина первым прочёл моё творение и сказал, что оно достойно публикации, а я даже имени его не запомнила! А ещё я думала, что ни одному мужчине не может понравиться то, что я пишу. По крайней мере, Никите не нравилось. Он говорил, что я сочиняю не романы, а жалобные книги на мужчин – мол, все мужики – сволочи, одна я хорошая. Я злилась на него из-за этих слов, но понимала, что в них есть доля правды.

Во время беседы с редакторами я была спокойной и расслабленной, отвечала на их расспросы честно и особо не задумываясь.

– Вы понимаете, как вам повезло? – спросила одна из них. – Мы ежедневно получаем десятки романов от начинающих авторов, а выбираем для публикации не больше одного-двух в месяц.

Мне показалось, что я их разочаровала, что они ожидали от меня какого-то другого поведения… Интересно, а как остальные авторы себя вели, может, кидались им руки целовать?

Ещё они поинтересовались моими творческими планами – пишу ли я что-нибудь новое? Да, ответила я, сейчас я обдумываю сюжет детектива, в котором наёмный убийца получает заказ – убить одну женщину, жену олигарха, но убийца влюбляется в свою жертву, поэтому убивает не её, а её мужа. Между убийцей и вдовой закручивается бурный, но слегка не здоровый, роман, с садомазохистским уклоном. Но, проблема не только в этом, а ещё и в том, что кто-то по-прежнему пытается её убить (кто был заказчиком убийства, киллер не знает). Короче, это будет чёрный детектив, без положительных героев. Всё закончится плохо. “Замечательно”, – заметила одна из редакторов, выслушав, синопсис моего ещё не написанного романа. Мне показалось, что это был скепсис. А может и нет.

В целом встреча прошла вроде бы не плохо, они пообещали прислать мне авторский договор для ознакомления и на этом мы распрощались.

Вечером позвонил Костя, поинтересовался, чем я сейчас занимаюсь?

– Смотрю на твоё фото и мысленно облизываю тебя с ног до головы… А ты как день провёл?

– А я скачал в интернете твой первый роман и весь день читал его.

– О, нет! Только не говори мне, что ты о нём думаешь, я этого не переживу…

– Почему? Боишься, что мне не понравилось? А мне понравилось – читать интересно, только ты почему-то на страницах этой книги предстаёшь этакой стервой, а в жизни я в тебе ничего стервозного не заметил…

– Ну, во-первых, ты меня ещё плохо знаешь. А во-вторых, на страницах книги это не я, а моя героиня.

– Просто повествование ведётся от первого лица и пишешь ты в том же стиле, в котором разговариваешь, поэтому читая, я буквально слышу твой голос у себя в голове… И потом ты же говорила, что твоя проза во многом автобиографическая?

– Да, но я ведь выбираю, о чём рассказывать, а о чём умолчать… А ещё смешиваю правду с вымыслом, приписываю себе слова, которых не произносила или поступки, которых не совершала… Например, моя героиня выходит замуж по расчёту. Я бы никогда на такое не пошла. Короче то, что в конечном итоге получается, это всё-таки не совсем я – это художественный образ, чем-то похожий на меня.

– Знаешь, я всегда восхищался этой формой искусства и храбростью, которую она требует. Мужчина или женщина садится перед листом чистой бумаги и своей волей решает, каким смыслом его наполнить – это должно идти от головы и от сердца, но затем ты несёшь это в мир… Храбрость – это большая храбрость.

– А по-моему, самая большая храбрость требуется от того, кто решил стать актёром. Ты выходишь на сцену или на съёмочную площадку, вокруг какие-то люди, они смотрят на тебя, ты перед ними совершенно беззащитный, будто голый, ты одновременно и создатель и творение, которое создаёшь, и у тебя всего несколько минут на то, чтобы заставить этих людей полюбить тебя или возненавидеть…

– Кстати, у меня в четверг будет премьера. Хочешь пойти посмотреть на художественный образ, чем-то похожий на меня?

– Конечно!

Мы договорились о встрече в четверг, но тут я догадалась поинтересоваться – а что мне надеть? Как принято наряжаться на премьеры? Костя задумался и предложил встретиться на день раньше, чтобы вместе сходить в какой-нибудь бутик и выбрать мне платье. Я не стала спорить, не потому, что хотела заполучить новое платье, а потому что догадывалась, что в моём гардеробе не найдётся наряда подходящего по статусу для подруги звезды – дизайнерские шмотки мне были не по карману. Я вообще уже несколько лет не покупала себе ничего нового.

– Нет, я не понимаю, почему я – твоя мать, узнаю последней о том, что ты встречаешься с Константином Рафиным?! Я глазам своим поверить не могла, когда увидела это ваше фото в журнале! Чуть в обморок не упала!

Я неохотно ответила на расспросы мамы о том, как так получилось, что я теперь с Рафиным. И так же неохотно упомянула о том, что моей книгой заинтересовалось одно издательство. То, что происходило со мной в последние дни, было настолько волшебно, что не хотелось этим ни с кем делиться, даже с мамой. Не хотелось опошлять всё смакованием подробностей. Не хотелось выслушивать чьё-то мнение о происходящем.

И, тем не менее, я заглянула в фан-группу Рафина. Было любопытно, как поклонницы отреагируют на появление новой женщины рядом с их кумиром. Отреагировали они на меня так же, как и на всех предыдущих его подруг – большинство сходилось во мнении, что уж Рафин то мог бы найти себе кого-нибудь и получше! Хм… Разглядывая фото его бывших, я думала, что я то как раз и есть вариант получше, ан нет! Некоторые, правда, то ли стремясь к объективности, то ли боясь показаться ревнивыми сучками, заступались за меня, утверждая, что я вполне симпатичная. Ну что ж, и на том спасибо!

После премьеры я пребывала в пессимизме. Дело в том, что мне довелось во отчею увидеть одну из бывших возлюбленных Рафина – ту, чей портрет украшал ещё недавно его плечо. Раньше я видела её только на фото от папарацци – она была не накрашенной, одетой просто – в джинсы