Самец причесанный - Дроздов Федорович

— Вот! — сказал, отступая. — Остается только дунуть. Справишься?

— Я?

— В бою от тебя проку мало.

— Почему не сам?

— Я буду с Дандаки.

— Игрр! — испугалась я. — Зачем? Это не наша война!

— Увы, любимая! Если у нас не выйдет, то тебя убьют, а меня потащат в дом победителя. Там, скорее всего, тоже прикончат, поскольку не удержусь и прирежу какую-нибудь вонючку. Не беспокойся, sole, я не полезу вперед. Пойду вслед за сармами подчищать поле боя. Надену поножи, возьму скутум„Меня не так легко убить. Если вдруг случится, Амага отвезет тебя к когорте.

— Я не хочу! — воскликнула. — Что я буду делать без тебя?

— Растить Гайю! — отрезал он.

Я поняла: спорить бесполезно. Мы сели у стены и стали ждать. Я убеждала себя: все будет хорошо.

Такой великолепный план не сможет не сработать. Я забыла слова матери: «На войне ни один замысел не сбывается. Всегда что-то пойдет не так!» По ее словам и вышло…

Глава 8

Игрр, берсерк. Полуотмороженный

Растолкали меня грубо. Привалившись к плечу Виты, я не заметил, как задремал. Открыв глаза, я различил над собой Дандаки. Лицо ее выглядело хмурым.

— Рассвет? — спросил я, тряхнув головой.

— Хуже! — прошипела сотница. — Саруки!

Вслед за зрением включился слух, и я разобрал доносившиеся с улицы крики. Вскочив, приник к щели.

В тупике пылали факелы, их свет отражался в доспехах группы всадниц. В центре выделялись фигуры четырех женщин. Их панцири были отделаны серебром, а на шпилях шлемов развевались конские хвосты.

— Которая из них Саруки? — спросил я.

— В центре! — сказала Дандаки. — Самая толстая из всех. Справа — ее рябая дочка, слева — вожди Синей и Белой орд. Все здесь. Сучки!

Сотница сплюнула. «И не спалось им!» — подумал я, оценивая численность копошившихся сарм. Их полку явно прибыло, теперь в тупике наблюдалось не меньше сотни особей. Прикинем баланс! У Дандаки шестнадцать воинов, из которых трое не могут сражаться — тяжело ранены. Со мной и сотницей выходит пятнадцать. У Амати шестьдесят семь сарм, считая ее саму. Численный расклад почти равный, но у воинов Саруки лучше оружие и выучка. Они понесут потери, но в конечном итоге нас перебьют. Хреново!

— Зачем здесь вожди? — спросил я.

— Приехали смотреть, как нас убьют.

Дандаки выругалась. Я задумался. Посмотреть, как режут врага, это, конечно, в кайф, но вряд ли вожди приехали ради этого. Им что-то нужно. Что?

Ответ на вопрос я получил почти сразу. Саруки тронула поводья и приблизилась к воротам. Телохранительницы по бокам прикрывали ее щитами. Не зря. Видимо, воины Дандаки наблюдали сквозь щель в воротах. Две из них вспрыгнули на повозки и пустили стрелы. Телохранительницы отреагировали мгновенно, закрыв вождя. Стрелы громко ударили в обшитое кожей дерево.

Во второй раз лучницы выстрелить не успели. В тупике завопили, в дерзких полетел рой стрел. Они успели пригнуться, и залп пришелся в стену дома. Ничья: ноль-ноль.

Саруки торопливо спешилась, ее примеру последовали другие вожди. Прячась за крупы коней, они отошли в угол тупика. Телохранители потянулись следом и тоже слезли на землю. Я мысленно поаплодировал стрелкам сотницы. Если не убить, то спешить врага им удалось. Это плюс.

Некоторое время Саруки и ее подельницы что-то горячо обсуждали. Затем вождь Красной орды вышла вперед. Сразу четыре сармы окружили ее, подняв щиты. Саруки приосанилась.

— Дандаки! — гаркнула зычно. — Прикажи своим воинам не стрелять! Я буду говорить.

— Мне не о чем говорить с убийцей Мады! — прокричала сотница. — Ты нарушила наши обычаи и заветы. Великая Мать покарает тебя!

— Меня? — Саруки делано рассмеялась. — Я не убивала Маду. Это сделала ты.

Дандаки аж задохнулась.

— У меня есть свидетели, которые подтвердят: именно ты застрелила Великую Мать, и понятно зачем. Хотела пристроить на ее место свою дочь. Мне сообщили это, и я послала воинов к храму, чтобы спасти Маду. Поэтому и нарушила обычай. К сожалению, я опоздала. Осталось наказать отступницу, и я этим займусь.

— Лживая тварь! — завопила сотница. — Я заткну тебе глотку!

Она попыталась сбежать вниз, но я схватил ее за руку. Сейчас Дандаки откроет ворота и ринется на врага. Погибнет сама и погубит нас. Дандаки попыталась вырвать руку, но я не отпустил. Она трепыхнулась и обмякла. Дошло. Я отпустил ее. Упрекать не стал. Понять сотницу можно. Когда тебе выкатывают подобное, поневоле охренеешь. Я ошибся насчет Саруки. Следовало догадаться: если она, вопреки всем обычаям, решилась на штурм храма, то не дура. Преступить древний завет не так легко, требуется особый склад ума. Балгасу нужен Шекспир, трагедия здесь разворачивается еще та. Хуже всего, если у Саруки имеется козырь, который нашу даму (считай — Амагу) покроет, как бык козу.

— Эй, Дандаки! — продолжила вождь. — Что замолчала?

— Думаю, как выпустить тебе кишки! — буркнула сотница.

— Зря! — не смутилась Саруки. — Мы могли бы договориться.

Дандаки хотела выругаться, но я вновь схватил ее за руку.

— Пусть говорит! Потянем время! Амага еще не готова.

Сотница подумала и крикнула в щель:

— Чего ты хочешь?

— Прикажи своим воинам не стрелять, тогда скажу.

Дандаки колебалась недолго.

— Маиса! — крикнула вниз. — Жди приказа!

Ответом был короткий возглас. Стрелки, ждавшие на повозке, отпустили тетивы и соскочили на землю.

— Умная сарма! — похвалила Саруки. — Я знаю, у тебя мало воинов! Мы легко справимся с вами. Но я не хочу этого. Выйди к нам и признай мою дочь Мадой! Это все, что от тебя нужно. Зачем проливать кровь храбрых сарм? Мы потеряли много воинов, пора это прекратить. Если хочешь, будешь командовать личной сотней моей дочери.

— Лживая тварь! — прошипела сотница. — Твои слова не стоят коровьей лепешки!

— А в знак согласия отдай нам пришлого! — заключила речь Саруки. — Он нам нужен.

— Лучше убью! — сообщила Дандаки.

— Поосторожней! — вмешался я. — Это все-таки моя жизнь.

Сотница не успела ответить, потому что Саруки спросила:

— Пришлый жив?

— Видишь, переживает! — наставительно сказал я.

Дандаки сердито повернулась ко мне.

— Я жив, госпожа! — крикнул я сквозь щель. — Только очень боюсь. Здесь много воинов, и у них оружие. Они злые!

— Не смей трогать его, Дандаки! — заволновалась Саруки. — Если с головы пришлого упадет волос, я выпущу вам кишки и сожгу их на костре! А вы будете на это смотреть!

— Скажи, что потребуется время! — шепнул я сотнице.

Она поколебалась, но крикнула сквозь щель:

— Я подумаю!

— Только скорее! — крикнула Саруки. — Я не собираюсь долго ждать!

Она повернулась и, прикрытая щитами воинов, отошла к другим вождям. Набежавшие сармы окружили их плотным кольцом.

— Зачем ты кричал? — спросила Дандаки.

— Чтобы они уверились, что я жив. Теперь они повременят с приступом. Я нужен Саруки. Требуется обрюхатить дочь, а других пришлых в Балгасе нет. Положение у нее шаткое: нарушила обычай, убила Великую Мать, право дочери на ее место сомнительное. Она пойдет на все, чтобы меня получить. Нам это на руку. Скоро рассвет.

— Нам не удастся убить Саруки! — вздохнула Дандаки. — Они и другие вожди вырвутся. Амага не сумеет их задержать. В твоем плане, пришлый, есть изъян: что делать, когда победим? Я собиралась поднимать кочевья. Если б Саруки осталась дома, могло получиться. Пока б узнала, пока бы известила свою орду… Но вожди здесь, и, прорвавшись, они помчат к своим. Нас догонят. Да и вам не уйти.

— Посмотрим! — не согласился я. — Но в одном ты права. Нельзя выпускать их живыми.

— Кто же их убьет? — удивилась Дандаки. — Уж не ты ли?

— Я.

От удивления сотница потеряла дар речи. Я не стал ждать, пока она придет в себя.

— Саруки известно, что я владею оружием?

— Откуда? — покрутила головой Дандаки. — Мы пришли в Балгас только вчера и не успели рассказать. Знала лишь Мада…

Она вновь вздохнула.

— Значит, в их представлении я трусливый слизняк? Робкий и испуганный муш? Так?

Сотница кивнула.

— Они не ждут от меня пакости. Захотят взглянуть ближе. Естественное женское любопытство. Я окажусь на расстоянии удара мечом.

— Первым делом у тебя отберут оружие! — хмыкнула Дандаки.

— Я хорошо его спрячу. Там, где они не догадаются искать.

— У Саруки хорошие телохранители, — покачала головой сотница. — Они не позволят убить вождей.

— На мне будут доспех с поножами, шлем и щит. И я умею драться. Меня этому учили.

— Все равно убьют! — заключила Дандаки.

— Если ты не поможешь.

Дандаки решилась.

— Говори!

* * *

Терпение сарм лопнуло на рассвете. Саруки стала орать, сыпать угрозами, и я скомандовал: «Пора!» Вывести ее из себя нам следовало непременно. Выход героя на сцену требует подготовки. Муш — самое ценное в осажденном доме, наподобие заложников в нашем мире. Спецслужбы требуют их освобождения, а затем убивают террористов. Те о своей судьбе догадываются, поэтому с заложниками расставаться не спешат. Ничто не ново под луной…