Двойная жизнь Чарли Сент-Клауда - Бен Шервуд

— Ты губу-то особо не раскатывай, — оборвал Чарли сам себя.

Он был человеком практичным и здравомыслящим во всех отношениях, включая и вопросы личной жизни. Таким он стал не по своей воле. В той жизни, где все было закручено вокруг вечернего ритуала, не было места неконтролируемым эмоциям. Он просто не мог себе позволить потерять голову.

Прошло уже четыре года с тех пор, как он расстался со своей последней девушкой, Беккой Блинт. Они познакомились в пабе «Лэндинг», на каком-то пивном фестивале, и за кружкой камбоджийского темного «Ангкора» поняли, что интересны друг другу. Она работала учительницей начальных классов в Пибоди. Веселая, кокетливая, она была старше и опытнее Чарли. Кое-что из своего богатого опыта она передала ему за то лето, что они провели вместе, бегая по берегу моря в облаках брызг, купаясь в пруду и коротая ночи в страстных объятиях в его домике. Но потом наступила осень, и Бекка захотела хотя бы по уик-эндам выезжать, как все нормальные люди, чтобы полюбоваться прекрасными пейзажами золотой осени. А еще лучше воспользоваться накопленными призовыми баллами и по дешевке слетать ненадолго в Париж, посетить кладбище Пер-Лашез, где похоронен Джим Моррисон.

Чарли так и не рассказал ей о своих тайных встречах с Сэмом. Поначалу необходимость каждый вечер возвращаться домой на закате показалась ей забавной. Но вскоре стало ясно, что это уже не смешно. Когда все возможные предлоги и оправдания иссякли и стало понятно, что просто так Бекка от него не отстанет, Чарли решил попробовать хотя бы немного смягчить установленные им самим жесткие правила. Время от времени он стал появляться на поляне чуть позже, чем обычно. Ничего ужасного не случилось, и он стал давать себе все больше свободы. Однажды вечером он явился туда, когда уже на самом деле стемнело, и вдруг заметил, что Сэм становится менее реальным, чем раньше, что он словно растворяется в воздухе. Сначала перемена была почти неощутима, но через некоторое время Чарли с ужасом осознал, что теряет свой дар, и если дело так пойдет и дальше, то он совсем перестанет видеть Сэма. Непреложные факты свидетельствовали о том, что чем более полноценно он жил в одном мире, тем меньше мог видеть другой.

Тогда он одернул себя, взялся за ум и вернулся к старым, выработанным годами правилам. Что-то подсказывало ему, что говорить Бекке о своей тайне не стоит. В общем, под Новый год она от него ушла. Чарли обнаружил под рулем своего трактора записку:

«Хватит с меня этого кладбища, — писала Бекка. — Не могу больше жить с живым мертвецом. Если бы ты знал, как мне жаль, что я не та, которая сумеет освободить тебя».

Чарли болезненно переживал этот разрыв, но выбор между Сэмом и Беккой был для него очевидным.

Возможностей компромисса он не видел. Чтобы защитить свое сердце от новых ран, он с двойным усердием налег на работу и стал избегать сколько-нибудь серьезных знакомств и тем более каких-либо привязанностей или обязательств перед женщинами.

Нет, он не стал сторониться людей, и многие по-прежнему воспринимали его как остроумного парня, вполне довольного собой и жизнью. Зато он стал настоящим профессионалом в том, как избегать действительно серьезных знакомств. Чарли пресекал все завязывавшиеся отношения, причем абсолютно безжалостно, и каждый вечер вспоминал, почему поступает именно так, а не иначе. Это он, Чарли, украл жизнь у Сэма, а значит, теперь он не заслуживает того, чтобы жить в любви и счастье.

Логика была неоспоримая.

И вот на горизонте замаячила серьезная проблема. Это болезненное новое чувство глубоко внутри звучало как сигнал тревоги. Тесс. Если кто и сможет перевернуть его с трудом выстроенный мир с ног на голову, так это она.

Поставив «рамблер» на парковку на Орн-стрит, Чарли взглянул на небо и сверился с часами. В его распоряжении оставалось семнадцать минут. Он вышел из машины, и вдруг его взгляд наткнулся на энергичную женщину в бордовом прогулочном костюме, ведущую группу туристов из Литтл-Харбора, скалистой гавани, где веками строили рыбацкие шхуны, а рыбаки продавали свой улов.

Нет, только не это. Куда бы спрятаться?

— Леди и джентльмены, — громогласно обращалась дама к экскурсантам, — обратите внимание, что все печные трубы в нашем городе слегка наклонены на восток. Видите? Вон там и там? — Для большей убедительности она тыкала пальцем в сторону ближайших дымовых труб. — Это происходит из-за солнца и неравномерного высыхания связывающего кирпичи раствора.

Фраффи Чемпен была местным краеведом и возглавляла весьма уважаемую организацию — Окружную историческую комиссию. Никто из горожан не имел права надстроить свой дом новым фронтоном, поменять карниз вдоль крыши или даже замостить дорожку, ведущую к входной двери, без соответствующего разрешения правления комиссии, возглавляемой Фраффи. Благодаря крупному носу с горбинкой и пышным седым волосам она чем-то живо напоминала человека, которого называла одним из своих предков по прямой линии: самого Джорджа Вашингтона, который в свое время дважды посетил Марблхед.

— Вы только посмотрите на этот цвет, — восторженно вещала она, тыча тростью в дверь старого дома. — Роскошно! Аутентичный синий цвет. Подобран в точном соответствии с оригиналом колониального периода! — Она сделала еще несколько шагов. — А теперь сюда, пожалуйста. Какое безобразие! Я имею в виду ставни-жалюзи. Нет, я даже смотреть на это не в силах. — Она прикрыла глаза для большей убедительности, изобразив на лице выражение ужаса. — Сам вид этой антиисторичной безвкусицы оскорбляет меня. Такие ставни не использовались в восемнадцатом веке! Они вошли в моду только в начале девятнадцатого. Разумеется, Окружная историческая комиссия настоятельно требует от жителей города, чтобы они демонтировали со своих окон всю эту кошмарную безвкусицу.

Чарли засмеялся про себя. По правде говоря, большинство жителей за глаза давно называли эту историческую комиссию «истерической».

— Вопросы есть? — прокричала Фраффи, но экскурсанты лишь потупили взгляды.

Фраффи развернулась и как бы невзначай сделала несколько шагов в сторону Чарли. При этом она продолжала громогласно вещать.

— Марблхед — это город, действительно сохранивший свой исторический облик, а не какой-то дешевый новодел, — заявила она, не обращаясь ни к кому в отдельности, — и мы не позволим чужакам превратить нашу жемчужину в Диснейленд! Нет, не позволим!

Чарли поспешно перешел на другую сторону улицы и попытался скрыться за здоровенным внедорожником «Форд-Эксплорер». Может быть, ему все же удастся остаться незамеченным. Но уже в следующую секунду он услышал ее пронзительный голос:

— Я вижу тебя, Чарли Сент-Клауд! Тебе от меня не спрятаться! — Сурово нахмурившись, она решительно направилась в его сторону. — Я тебе настоятельно рекомендую подрезать кусты там у вас, в Вест-Шоре. На этот раз я предупреждаю тебя со всей серьезностью! Приведи свои джунгли в порядок или ты узнаешь, какова я в гневе!

По правде говоря, Чарли намеренно не подстригал самшит и тик, росшие вдоль кладбищенской изгороди. Ему казалось, что так вход на кладбище выглядит более естественно и лучше вписывается в окружающий пейзаж. Впрочем, сегодня у него не было времени спорить. По тому, под каким низким углом падали лучи, отраженные от водной глади залива, он уже мог сказать, что солнце опустилось ниже крон деревьев.

— Эти кусты неисторичны! — продолжала завывать Фраффи. — Такая вольность в нашем городе абсолютно неприемлема. В общем, я даю тебе последний шанс. Убери их, или я объявлю тебе войну.

Чарли живо представил, как она наводит на него древний мушкет или, подкараулив, набрасывается с морским палашом. Во избежание обострения ситуации в данный момент Чарли постарался ответить как можно вежливее:

— Конечно, я посмотрю, что можно сделать. Но сейчас, извините, я очень спешу.

Фраффи вернулась к группе туристов и, указав тростью в сторону залива, объявила:

— А вот там, в гавани, виднеется остров Джерри. Он назван так по имени Элбриджа Джерри, самого знаменитого из наших земляков. Он стал вице-президентом Соединенных Штатов в тысяча восемьсот тринадцатом году, и мы назвали в его честь школу, улицу и ассоциацию ветеранов-пожарных…

Фраффи наконец удалилась, продолжая разглагольствовать относительно остроконечных крыш с крутыми скатами и двойных печных труб. Чарли стремительно, почти бегом направился к рыбному магазину «Лобстер компани», где в витрине традиционно красовалось грозное предупреждение:

ДЕТИ, ЯВИВШИЕСЯ БЕЗ СОПРОВОЖДЕНИЯ ВЗРОСЛЫХ, БУДУТ ПРОДАНЫ В РАБСТВО.

Чарли вошел, и на него нахлынул густой, резкий и такой знакомый с детства запах: рассол и рыба. В центре торгового зала, как обычно, стояли здоровенные аквариумы со свежими лобстерами. Бетонный пол был влажным от брызг. Мальчишкой Чарли любил, прижавшись лицом к мокрому стеклу, наблюдать, как лобстеры возятся в аквариумах и дерутся друг с другом.