Допустимая погрешность - Чингиз Абдуллаев

Инна, резко обернувшись, взглянула на Дронго. Она смотрела на него молча, как будто ожидая, что он назовет имя убийцы.

Шумно вздохнул Молоков.

— Тогда выходит, что убийца — один из нас? — взволнованно спросил он.

— Да, — согласился Дронго, убийца  один из нас. И еще маленькое добавление. Когда мы вернулись в гостиную, вы, господин Молоков, проходя мимо стола, неловко задели один из бокалов. Он упал и разбился. Его осколки все еще лежат на полу. Возможно, что и во втором бокале был яд. Но это должны проверить эксперты. Хотя мне кажется абсурдной такая идея — убить сразу несколько человек при помощи яда.

— Выходит, Мишу отравили?! — Ратушинский схватился за голову. Потом он медленно обвел взглядом присутствующих. 

— Теперь вы понимаете, почему я пригласил эксперта. Сначала документы, а теперь… Михаил. И я хочу знать, кто это мог сделать.

— Кажется, врачи приехали,  сказал Молоков, услышав звук сирены подъезжавшей машины.  Могли приехать и раньше.

Борис Алексеевич, тяжело поднявшись, направился к выходу. Было видно, что он о чем-то размышляет. Затем он неожиданно повернулся к Дронго:

— Пойдемте со мной.

Когда они вышли из гостиной, Ратушинский взволнованно сказал:

— Я знаю, кто убийца.

Автомобиль «скорой помощи» затормозил рядом с машинами, стоящими у дома. Трое врачей и охранники вместе с водителем Ратушинского вбежали в дом. Борис Алексеевич показал им в сторону гостиной, продолжая испытующе смотреть на Дронго. Врачи поспешили в гостиную. Около стола стоял Эдгар. Он следил, чтобы никто не ступал на то место, где лежали осколки разбитого бокала. Врачи бросились к умершему. Борис Алексеевич смотрел в сторону гостиной, где суетились приехавшие люди. Казалось, он ждал вопросов Дронго.

— Кто, по-вашему, мог желать смерти Денисенко? — спросил наконец Дронго.

— Я знаю, — тяжело дыша ответил Ратушинский. 

— Вывод, по-моему, очень простой. Давайте по порядку. Начнем с меня. Я знал, что вы приезжаете, поэтому с моей стороны было бы более чем глупо убивать гостя. Кстати, он должен был прибыть гораздо позже. Да и зачем мне его убивать? Майе Александровне его смерть тоже не нужна. Вы видели ее реакцию. Моей сестре Михаил ничего плохого не сделал. Как и ее мужу. Инна тем более не могла убить своего мужа, даже если он был никчемный. В конце концов, можно с ним развестись. А вот моя секретарша…

— Вы подозреваете Юлию?

— Теперь уже не подозреваю. Я уверен. Мне кажется, что и документы могла взять именно Юлия. Как я раньше не мог догадаться… Несколько дней назад на телевидении проводили какое-то ток-шоу, из тех, какие там обычно бывают, с глупыми вопросами и ответами. Туда Миша пригласил и Юлию. Вы же успели поговорить с ней. Она защищает диссертацию по психологии и поэтому считает себя ценным специалистом. А на ток-шоу случился конфуз. Она не набрала нужных баллов и в первом туре вылетела из игры. На следующий день она была очень расстроена, ни с кем не разговаривала. Нужно было видеть, как она переживала. Похоже, это был сильный удар по ее амбициям.

— И из-за этого она решила убить режиссера передачи? — скептически спросил Дронго. 

— Так не бывает, Борис Алексеевич.

— Если бы это была обычная девушка, я бы согласился с вами, — возразил Ратушинский,  но нужно знать Юлию. Бездна амбиций и невероятное самомнение. Она на работе ни с кем не общается, ни с кем не дружит. Только с руководством. Мне кажется, что вам следует обратить внимание на мои слова. Она была очень обижена на Денисенко, считала, что он ее подставил, представил в невыгодном свете.

Из гостиной вышел врач.

— Он умер пятнадцать минут назад, — сообщил он, — похоже на отравление, но симптомы странные. Говорят, что он умер внезапно. Где ваша жена? Мы должны посмотреть и ее.

— На втором этаже, — сказал Ратушинский. 

— Идемте, я вам покажу.

В сопровождении врачей он пошел на второй этаж, бросив на Дронго загадочный взгляд. Они поднялись наверх, а Дронго вернулся в гостиную. Юлия сидела на прежнем месте. Он не подошел к ней, лишь кивком поблагодарил Эдгара, который по-прежнему следил, чтобы никто не наступил на осколки бокала, понимая, как важно будет провести экспертизу пролитого коньяка.

— Врачи согласились со мной, — в голосе Евгении Алексеевны было легкое торжество. Скорее всего он съел какую-то гадость у себя на телевидении. Сейчас там показывают такую чушь, что не удивлюсь, если у них в буфете режиссеров травят старой колбасой и зараженной говядиной. Может, кто-то нарочно завозит к ним такие продукты.

Инна казалось окаменевшей. После того как врачи осмотрели уже остывающее тело ее мужа, надежд у нее не осталось.

Через несколько минут Ратушинский в окружении врачей спускался вниз.

— Ей нужен покой, — сказал седовласый доктор. 

— Обычный глубокий обморок. Такое случается. Пусть поспит, я сделал ей укол. А вы вызовите милицию. Мы не можем увезти тело, пока сотрудники милиции не зафиксируют факт смерти. Возможно, это отравление. Мы должны составить протокол.

— Вызовите милицию, — мрачно попросил Борис Алексеевич своего водителя. 

— Пусть приедут поскорее.

— Скоро не получится, — возразил врач помоложе. — Если есть подозрение, что человек умер насильственной смертью, то здесь должны быть не только сотрудники милиции, но и прокуратуры. Такой порядок.

— Делайте что хотите, — махнул рукой Ратушинский,  только бы поскорее все закончилось.

— Где можно помыть руки? — спросила пожилая медсестра. 

— Мне нужно снова подняться к вашей супруге.

— Ванная слева от входа, — показал Борис Алексеевич.

Резко повернувшись, хозяин дома направился в гостиную.

Дронго стоял на пороге и все слышал. Когда Ратушинский занял свое место, Дронго обратился к присутствующим:

— Сейчас сюда приедут сотрудники милиции и прокуратуры. Они будут осматривать помещение, поэтому нам придется отсюда выйти. Пока они не приехали, я хочу задать присутствующим один вопрос. Этот вопрос адресован прежде всего вам, господин Молоков. Я хочу знать, чей бокал разбит?

— Вы меня подозреваете? — в голосе Виталия Молокова прозвучало недоумение. 

— Вы думаете, что это я убил Мишу? Но зачем мне его убивать? — он беспомощно оглянулся на жену.

— Я не говорил, что вы хотели его убить, — возразил Дронго. 

— Но вы разбили бокал. Чей это бокал? Кто-то из присутствующих не выпил свой коньяк. Ведь бокалов было столько же, сколько присутствующих здесь людей.

— Наверное, Майя Александровна, — предположил Молоков. — Она сидела дальше от стола…