Чилима - Игорь Кротов

– Он сейчас возьмет все, что есть. Это Тимоха – глист! Он прожирает все деньги, которые зарабатывает, – хоть наш товарищ и говорил негромко, было видно, он не особо заботится о конспирации.

– Я все слышу, – флегматично объявил Тимоха, не отрывая взгляд от еды, которую теть Маша раскладывала по тарелкам.

Мы с вялым интересом наблюдали за ее действиями, но, когда она достала из термоса с широким горлом два пенсе, сразу оживились, – ну я-то точно. От Кислого не ускользнула наша реакция, и он громко спросил:

– Теть Маш, а пенсе свежие?

– Конечно, Сереженька! Минут пятнадцать назад достала, – ответила бабулька, отсчитывая сдачу Тимохе.

– Тогда нам четыре, я угощаю! – он повернулся к нам, и продолжил, на корню прерывая наш протест – Такого пенсе вы давно не ели, отвечаю! Колода, помнишь на автовокзале, когда мы с тобой ездили в Шкотово, тогда по одному взяли, и потом всю дорогу жалели, что только по одному? Вспомни! Так вот, у теть Маши еще вкуснее!

Я пожал плечами, хотя помнил тот случай, но мне показалось не совсем корректным пользоваться нашими тогдашними ощущениями вечно голодных бурсаков в нынешней абсолютно сытой ситуации.

– Короче, я настаиваю! – объявил Кислый.

Он, с присущей его натуре бурной энергией, клокотал вокруг еды, доставая, передавая, расплачиваясь. И только когда в руке у каждого из нас оказалось горячее, ароматное, почти идеальной овальной формы кулинарное изделие, он водрузился на свое место. Кислый достал еще две банки пива – себе и Марку – и приготовился вкушать пенсе, попутно приглядывая за нашей реакцией.

– Сереженька, ты сегодня в ночную? – Одуванчик упаковала снедь обратно в кастрюли и термоса, села за руль и завела свою «капсулу смерти».

– Нет, сегодня Тимоха дежурит. Ему девчат не привозите – только еду, а то он к утру уже с ума сойдет. Точнее не он, а его глист!

– Да, теть Маш, привезите пару пенсе или лучше три, – Тимоха ловко управлялся с салатами, между делом заедая их пенсе и заливая пивом.

– Хорошо, мальчики, – она тихонько поехала со стоянки, похожая в своей «старлетке» на улитку.

В последующие три минуты никто не проронил ни слова: мы поедали пенсе. Они действительно оказались выше всяких похвал. Пропорции кимчи, мяса и специй были идеальные. Сок стекал у нас по пальцам на асфальт, оставляя яркие следы. Тесто не липло к зубам, на губах не оставалось жирной пленки, а во рту не полыхал пожар – было остро, но так, как надо.

– Даже если я сейчас и съел какого-нибудь Тузика, все равно это вкусно, – Кислый с громким удовольствием отрыгнул и запил пивом.

– Мы тоже съели собаку? – забеспокоился Марк.

– Я пошутил. Теть Маша честная до щепетильности. У нее брат в Уссурийске скотов разводит, она все готовит из свежайшего мяса. Но даже если и была собака, вкуса она не испортила! – подвел итог Кислый.

– К тому же, это полезно, – я решил его поддержать.

– Серега, а чего ты там про девчат говорил? – Яцек, естественно, обратил внимание на кодовое слово «девчата».

– Я подумал, ты не вкурил! – воскликнул Кислый. – У теть Маши три девки есть, она ими по ночам приторговывает. Две русские и одна кореянка. Говорит ее племянница. Может, и правда, потому что возит только по своим. Когда мне ее теть Маша в первый раз привезла, та была одета в серебристый комбинезон. Я ее за это «космонавтиком» прозвал. Такая прикольная – все время радуется и очень старается. Рекомендую!

– А куда ты ее возишь, в «Гранит»? – последовал уточняющий вопрос.

– Зачем? Вон, в любом микрике диваны разложил и волтузь, сколько влезет! «Космонавтик» – она компактная, везде поместится.

Если эти двое собираются вместе, то семинар по обмену опытом неизбежен. Мне стало противно сидеть рядом с этим разговором, и я пошел бродить вдоль стоявших друг против друга автомобилей. Ничего интересного на глаза не попалось – в основном ходовые «короллы», «карины» и «короны» да пара «таун айсов». То, что быстро продается, хоть и без большого навара. Стоянка оказалась небольшая, и через пять минут я вернулся обратно. Кислый и Яцек, по всей видимости, делились подробностями последних побед; им было весело. Марк равнодушно смотрел на небо, а Тимоха, уничтожив еду, побросал пластиковую посуду под себя и развалился в кресле, разбросав свои кривые худые ноги. Захотелось подойти и избить его просто так. А может, не просто. За его свинство, за тупость, за уебанский вид. Есть такие: ты его только увидел – и сразу хочешь дать по роже. Между тем, тень от будки изрядно увеличилась в размерах, и я спросил у Кислого про время.

– Десять минут восьмого. Пацаны, зацените котлы! «Сейко»! Позолоченные, автозавод, триста пятьдесят баксов в Косорыловке стоят! – он вытянул левую руку и покрутил кистью.

– Поехали, а то темнеть начнет, пока мы доберемся, – я начал торопить своих друзей. Марк дисциплинированно поднялся со стула и собрался следовать за мной, а Яцек, конечно, взялся рассматривать Кислотные часы.

– Ух ты! Число и день недели показывают, прикинь? Круто, чувак! Я себе тоже такие хочу! – он восхищенно цокал языком.

Мне бы сразу повернуться, уйти и подождать их в «сурфе» – и ничего бы не произошло, но я продолжал уговаривать Яцека. Тот, как всегда, упирался, и в этот момент на стоянку въехал он – точнее, она. А еще точнее – она в нем.

– Серега, деньги нужно! Срочно! Дай десятку на пару недель! – и, хотя окно было открыто, я не видел, кто говорил, только слышал, что голос женский.

Зато его я разглядел в подробностях. Он находился в идеальном состоянии, это сразу бросалось в глаза. Все детали из хрома, даже самые маленькие, были как новые – ни одного скола, ни одной царапины. Мотор едва слышно шептал: «Я в порядке», а кузов отражал каждый лучик заходящего солнца. Он не был заидеален искусственно посредством предпродажной подготовки – он был идеален по сути.

– Натаха, если бы ты сказала, что рада меня видеть, я бы ебнулся со стула, абсолютно не стыдясь своего счастья, – Кислый произнес эти слова искренне, безо всякой рисовки и понтов.

– Серега, ну хули ты уходишь от ответа! – в ее голосе звучало столько отчаяния, что я непроизвольно переключил на нее свое внимание. За рулем сидела обычная девушка; она смотрела на нашего товарища своими ярко-синими глазами, готовая разреветься в ту же секунду, если он ей откажет в кредите. Мне так показалось.

– Очередная «русалка Люся»? Ты же с прошлой кое-как разъебалась! – он скорее укорял, чем напоминал.

– Пиздец, Серега, ну какая разница? Два часа назад мне позвонили паки, я подтвердила, что буду брать, а баран уходит сегодня ночью! – я с трудом понимал, о чем идет речь. А еще меня озадачило постоянное использование матерных слов (эмэс) в их диалоге.

– Это называется «цейтнот»! Натаха, у меня сейчас и правда ни (эмэс) нет! Ты же обещала больше с паками не связываться! Гляди, они тебя опять на (эмэс)…

Она никак не могла пробить его на жалость.

– Серега, это «крузак» на полном фарше! – наверное, она выложила последний (и самый весомый) аргумент.

– Ну и (эмэс)? А если он косяковый? – отбивался Кислый.

– Он нормальный! Он пизженный! – было видно, что с этим доводом она рассталась с большим трудом.

Возникла пауза, но я бы не назвал ее неловкой. А может быть, я этого не заметил, так как был поглощен только им. Не помню, сколько времени все молчали – десять секунд или десять минут – для меня все потерялось. Я даже не сразу понял, что Кислый начал говорить, и сообразил, о чем речь, услышав ее ответ:

– Серега, ты же знаешь, я себе его под жопу хотела оставить до зимы!

– Возьму за четыре!

– Ты о (эмэс)? – девушка выпорхнула из машины, не заглушив мотор.

Мне до сих пор такие вблизи не попадались. Я даже думал, в нашем городе они вообще не живут. На ней не было ни одного грамма косметики, кроме маленьких, нарядных веснушек – вероятно, от этого ее глаза казались ярко-синими. Она не носила никаких украшений, а одета была, как чучело: футболка китайского цвета, между лиловым и розовым, черная плиссированная юбка ниже колен и ярко-зеленые тряпочные тапочки с белой подошвой. Но у нее была идеальная фигура: невысокая, стройная, с маленькой острой грудью, нежным, почти детским лицом и небольшой морщинкой между нахмуренных бровей. Она казалась рассерженной Дюймовочкой.

– Серега это же гэтэ, твин турбо с темсовской подвеской! Здесь самый топовый мотор стоит – двести десять кобыл, Серега! А салон? Ни одного косяка, электронный спидометр, двухстволка Накамичи! Ты же знаешь, он в идеале! Пять пятьсот, забирай! – она протянула ему ключи, а машина в это время продолжала работать: наверное, у нее есть второй комплект.

– Знаю, но мне же она под жопу не нужна. Мне надо барыжить, а тебе нужны деньги. Че-ты-ре! – спокойно парировал Кислый.