Солдаты невидимых сражений - Михаил Козаков

Абрамов до революции работал помощником начальника железной дороги на Севере, был груб и дерзок о рабочими, даже собственноручно избивал их, и в феврале рабочими был с позором удален с дороги. После Октября работал в Комиссариате путей сообщения и затем Троцким был назначен на ответственный пост.

Когда назвали фамилию Абрамова, молчавший до сих пор Дзержинский не выдержал.

— Можно было поверить, что он избивал рабочих, но предположить, что он станет деникинским шпионом?! Хотя, что тут особенного: кто служил русскому капиталу, тот может служить и английскому. Кто рекомендовал Абрамова в партию?

— Служащий школы маскировки Сучков, — ответил Артузов.

— Одна шайка. Втерся в партию, чтобы легче было нам вредить, — с гневом проговорил Феликс Эдмундович. После небольшой паузы попросил Менжинского продолжать рассказ о допросе Роменского.

— Вместе с Роменским, — докладывал Вячеслав Рудольфович, — в Военно-законодательном совете работал генерал Бабиков. В августе этот Бабиков стал работать помощником управляющего долами Реввоенсовета. Роменский показал, что в августе он сказал Бабикову о возможности выступления, на что Бабиков ответил: «Было бы безумием это делать». Однако это не помешало Бабикову в августе того же года передать Роменскому сведения о Красной Армии, которые были внесены в сводку Щепкина. Собранные шпионские сведения Роменский передавал Тихомирову.

— Что показал Роменский о Тихомирове? — осведомился Дзержинский.

— Восьмого октября…

— Это накануне ареста Роменского? — спросил Дзержинский.

— Да, накануне к Роменскому на Новинский бульвар, десять приезжал неизвестный ему бывший офицер Снесаренко и сообщил, что приехал от Тихомирова, который сегодня, восьмого октября, в два часа дня будет находиться на платформе станции Вешняки. Снесаренко приезжал к Роменскому с просьбой собрать денег для Стогова, который находится в трудном положении.

— Значит, жив курилка? — спросил Дзержинский.

— Жив, — отозвался Артузов. — После побега Стогов скрывается на станции Сходня под именем Семенова Андрея Ивановича.

— Что нового показал Роменский о переходе фронта? — вновь спросил Дзержинский.

Артузов и Менжинский видели, что Феликс Эдмундович торопится, и постарались сжато изложить суть, главное из показаний Роменского.

— О переходе фронта. Подтверждает все, что говорил своему доверенному в тюрьме, советуя уйти ему за линию фронта. Герц познакомила Роменского с мужем, Владимиром Аполлинарьевичем, который командует полком на тульском участке. Когда начался разгром организации, Роменский собрался бежать через фронт к Деникину. Герц, который знал об организации, должен был дать Роменскому документ красноармейца и помочь перейти линию фронта.

— Пароль к Деникину?

— Наибольшую цену Роменский придает этому своему показанию. Этим, мол, я открываю вам фронт. Пароль: «Дон — Кубань — Северная Двина — Волга».

— Роменский сказал, конечно, не все. Но нить к этой шпионской организации в наших руках, — сделал вывод из доклада Дзержинский. — Сегодня мы с Павлуновским выезжаем в Петроград, возглавим операцию по ликвидации петроградского «Тактического центра» и шпионской сети Поля Дюкса. Вам, Вячеслав Рудольфович и Артур Христианович, силами Особотдела (МЧК не трогать, они занимаются анархистами подполья) надлежит выявить шпионскую сеть в Москве, Туле и Серпухове и разработать план операции. Роменский сказал не все. Займитесь им. Нужна особая осторожность, чтобы не спугнуть раньше времени. Готовьте план операции, вернусь из Петрограда — посоветуемся. В случае необходимости действуйте самостоятельно. О ходе следствия, Вячеслав Рудольфович, информируйте ЦК.

На этом разговор закончился.

Поздно вечером Дзержинский и Павлуновский выехали в Петроград.

После отъезда Дзержинского в Петроград в Москве продолжалась борьба с коварными происками разведок белогвардейских генералов и интервентов. Это была борьба ума и воли. Она продолжалась в кабинетах следователей. Она продолжалась в штабах и учреждениях Красной Армии, где коммунисты принимали срочные меры, чтобы предотвратить утечку секретных сведений. Эту борьбу продолжали оперативные работники, вскрывая связи и каналы передачи шпионских донесений. Этой борьбе Менжинский отдавал весь пламень своего сердца, свой тонкий аналитический ум, свои знания и незаурядные организаторские способности, неисчерпаемую энергию и здоровье.

Менжинский и Артузов проводили допросы арестованных, очные ставки, вскрывали связи, выявляли участников организации, еще находившихся на свободе после сентябрьских арестов.

Менжинский как особоуполномоченный на каждого из главарей и активных участников составлял заключение о степени их виновности, которое передавалось на рассмотрение Президиума ВЧК.

Вместе с Артузовым он продолжал оперативное изучение шпионской организации. Допросами Роменского и других участников организации удалось установить шпионскую сеть, выявить каналы связи и переправы шпионских донесений через фронт, удалось также выявить честных ротозеев из штабов, которые своей беспечной болтовней способствовали утечке секретных сведений.

После долгих запирательств Роменский признался, что на концерте Кусевицкого вместе с Наталией Владимировной Анципо-Чикунской встретился с активным участником шпионской организации Калашниковым, что у него на связи состоял шпион Галунский, пробравшийся с помощью организации на пост помощника начальника кодификационного отдела управления делами Реввоенсовета, что сводку о положении армий и дивизий на фронте к 15 августа он получил от Бабикова, что именно Бабиков указал ему, Роменскому, что за линией фронта он может явиться к деятелям деникинского правительства Астрову или Лукомскому и сказать им всего три слова: я от Бабикова, — чтобы быть принятым ими.

В ходе следствия были нащупаны следы к двум машинисткам из Полевого штаба в Серпухове, тем двум кулуарным шпионам в Полевом штабе, о которых говорилось в заключении члена Реввоенсовета Республики С. И. Гусева. Эти машинистки снабжали шпионской информацией членов организации.

Оказалась шпионкой и Евгения Иосифовна, а не Елена Осиповна, как ее умышленно называл в своей записке Роменский. Шпионские сведения, получаемые от генерала Бабикова, эта сорокасемилетняя дама, жена бывшего помещика, дворянина Лебедева, служившая в канцелярии Военно-законодательного совета, передавала Роменскому.

Особому отделу в результате мер следственного и оперативного характера стали известны общефронтовой пароль, которым пользовались агенты интервентов и белогвардейских генералов, пароль для перехода линии боевых действий на Западном и Северном фронтах, а также пароль к предателю Герцу, который занимался переправкой деникинских агентов через фронт.