Амалия и Белое видение - Мастер Чэнь

Облачившись в свободные штаны, рубашку до колен, жилетку и даже нечто вроде скрученного полотенца на шею, Элистер в очередной раз на моих глазах проделал этот трюк — начал выглядеть в подобном наряде совершенно естественно. Оценил качество костюма он достаточно высоко и полез за своими деньгами, чтобы отдать их мне. Количество денег, как я заметила, его не очень радовало.

Мой возлюбленный, значит, уже думал о том, как уехать от меня в Алор-Стар.

— Так, и мы возвращаемся в тот мир, где убивают, — мрачно констатировала я. — Элистер, а дело вообще-то серьезно. И мы оба это понимаем. Если мы будем и дальше делать все то же, что делали, то нас рано или поздно просто убьют. Значит: или бежать, или… Проблема в том, что мы не знаем даже, сколько их, а вот они про нас все знают.

— Отель охраняется, — быстро сказал Элистер. — Кишит констеблями. И другие европейские отели. Спать можно спокойно. А вот все остальное… Идея Корки была бы не так плоха, потому что лучше двигаться, чем ждать чего-то. И мы оба с ним вооружены. Но у меня такое ощущение, что уезжать мне нельзя. Потому что есть вы, Амалия… И вам угрожает ровно та же опасность. И что теперь делать… Я не могу уехать! А что тогда? Отправить Корки одного? Ну, вот уж это…

— А я на эту ночь оставлю без сна Мануэла, потом найму сикха-охранника. Нет, одна ночь в запасе у нас есть. Но и только. Китайцев слишком много. Мне надо подумать, Элистер. Отель охраняется, говорите вы? Оттуда что, уберут всех китайцев? Вы же видели, самое опасное — это не вооружение, а неожиданность. Нет, Тамби прав — уехать… От нас ждут, что мы сядем в осаду и будем там всего бояться. Но имейте в виду, что они не обязаны убивать нас именно палочками, это просто удобно, потому, что… ну, мы же видели, как это они делают. Никакой дактилоскопии тут не провести, ничего подозрительного в палочках в рукаве или кармане нет — неплохая идея. Ну, а если они решат от нее отказаться? Так, я сейчас ничего умного сказать не в состоянии, но завтра… Проверьте эту вашу охрану, Элистер. Нет, я не то говорю. Просто не пускайте никого в комнату — вообще никого. Ночуйте с Корки в одной комнате. Если что — звоните, я вас скрою на одну ночь у себя дома. Да, да, и позвоните мне перед сном домой, обязательно. И утром тоже. Деньги? Ну, я же здесь живу, и это не главная проблема. Но завтра надо все менять… Жизнь изменится, а было так хорошо. Страшно, да?

— Ну, если вы это говорите, то как же мне должно быть страшно!

— Вы фатально переоцениваете мои способности. Но сейчас я не очень возражаю, потому что в какой-то момент ваше уважение ко мне может пригодиться. О, что я вижу!

Хозяин ресторана подготовил нам столик из нескольких холодных закусок (и неплохих) и теперь смиренно ждал приговора: позовем мы все-таки полицию или нет.

Поскольку еда нам оказалась как раз вовремя, то он остался доволен, счастлив, без полиции и даже с парой лишних долларов в кассе.

А потом Элистер повел меня пешком (хватит рикш!) до кабаре, откуда ему до «Раннимеда» было совсем недалеко.

Пока мы шли, на город как всегда мгновенно упала ночь. И мне стало обидно, что этот день кончился.

…В «Элизе» вдоль гравиевой дорожки уже горели россыпью разноцветные огоньки. До танцев оставалось часа два. Меня встретили у входа и, пока я поднималась к себе, просветили: Лим, хитрый китаец, подписал контракт с «Раннимедом», причем сделал это так, что формально ему ничего нельзя поставить в вину. Выступать там будет только он сам, два трубача и два кларнетиста. А вовсе не весь его бэнд, с которым у нас контракт. Теперь, правда, Лиму придется работать какое-то время каждый вечер (у нас он выступает только трижды в неделю), но какой же китаец боится работы?

Я ответила на все это глупым смехом. Пошуршала бесцельно пачкой бумаг на своем столе, бросила их на место, заказала ужин в нашей кухне на первом этаже, подошла к окну и уставилась в темноту.

Потом приподняла купленные два дня назад и с тех пор благополучно забытые пластинки — как его зовут, Росс Коломбо? Покрутила ручку «Виктриолы», опустила, прикусив кончик языка, иглу на бешено вращающийся диск.

И услышала пение скрипки и умоляющий голос, нежный, как теплый мед:

Я не могу спастись, слишком поздно —Я всего лишь пленник любви.

— Да что же это, откуда он такой взялся, — прошептала я, глядя на белые звезды магнолии в открытом окне. На тротуаре внизу зазвучал женский смех, стук каблуков. Из моего окна им ответили скрипка и кларнет, ласкающие друг друга, и клавиши, которых еле касаются пальцы:

Она в моих мечтах, наяву и сне,Я ползу к ней на коленях,Вся моя жизнь — в ее руках,Я всего лишь пленник любви.

— Дорогая, что же ты такое слушаешь? — раздался приближающийся весьма скептический голос Магды из коридора. — Похоже, этот, как его, сладкий итальяшка Коломбо. И ведь был приличным человеком, пел насчет заднего двора и двух персиков. И что же с ним стало — опера какая-то, а не джаз. Все потому, что он скрипач, а не трубач хотя бы. Ну, так нельзя все-таки — сахар с сахаром…

Тут она подошла близко ко мне, сидевшей на подоконнике, и увидела мое лицо:

— О, боже ты мой… О, моя дорогая…

8. Ну, вот и все, красивый мальчик

А далее мне предстояло срочно, по возможности сегодня же, покончить с Элистером.

За такое решение говорили следующие факты. Даже необязательно факты, а тревожные и непонятные мелочи.

Первый факт: страх в глазах Тамби Джошуа. Инспектор полиции, которого я знаю с детских лет, отказывается со мной говорить и советует уехать, да еще в Сиам, и на целый месяц! Что бы это значило?

Второй факт: все вокруг слишком уверены, что опасность исходит исключительно от пуллера рикши с палочками для еды в рукаве. Естественно, китайца. И боятся только его — когда он оказывается на расстоянии неожиданного удара. Но достаточно, чтобы в банде был один, скажем, малаец с ржавым револьвером…

Кстати, что это за дикая история с палочками? Да, как ни странно — с таким оружием разгуливать удобно. Потому что это вообще не оружие, пока оно не… (я постаралась дальше не думать). Но существуют еще и тесаки для мяса (тут я ничего не смогла с собой поделать и содрогнулась). И эта штука тоже есть у сотен китайцев в городе. Более того, это — как и прочие ножи — признанное оружие триад. Но на триады в здании полиции есть какие-то досье, у триад есть если не адреса, то люди, к которым можно пойти на разговор. А здесь…

Третий факт. Впервые в истории города жертвы систематических, заранее обдуманных убийств — англичане, да еще из полиции. То есть происходит нечто очень серьезное и невиданное.

Четвертый факт, точнее — целая серия таковых. Убивают, судя по всему, даже не просто полицейских, а служащих специального подразделения полиции. О самом существовании которого принято говорить вслух разве что в романах про подвиги британских воинов где-нибудь в Аравии. И десант именно этих, вроде бы — уникальных по способностям, людей уничтожают, поодиночке, в моем городе. Этого просто не может быть. Но есть.

А теперь вопрос: кого тут, в Джорджтауне, могло до такой степени обеспокоить прибытие таких людей? Среди которых — опытный инспектор-детектив, специалист по разного рода индийцам, техник — специалист по динамиту, артиллерии… А до того был убит если не специалист по динамиту, то человек, который поехал в каменоломню, где этот динамит имеется в наличии.

Артиллерия и динамит в Британской Малайе? Что у нас тут происходит — готовится испытание нового оружия, такого, например, которое легко пробивает борта и палубы линкоров? Да еще и испытание, каким-то образом связанное с Индией и индийцами? Но что это за местная банда, которую подобные испытания могут подвигнуть на немыслимое — убивать хозяев этих мест и хозяев половины мира? Видимо, ее кто-то нанял?

Но — что, разве у великой империи есть враги? Да ни единого государства, уже больше десяти лет, с тех пор как победой империи кончилась Великая война.

Пятый факт, точнее — вопрос. Причем очень интересный. Мы имеем дело с бандой, которая знает в лицо людей, никому здесь не ведомых, в том числе только что приехавших из Калькутты. Вдобавок эти пуллеры откуда-то знают, что надо убивать еще и меня. (И тут мне вспомнилось застывшее лицо Тамби: уезжай, Амалия.) Может ли такое быть?

Я представила себе в мельчайших подробностях лицо пуллера рикши, который нависал над Элистером, тяня к нему руки. Одну — чтобы взять его за затылок, вторую… тут я потрясла головой.

Это был, может быть, не совсем обыкновенный пуллер — с относительно умным лицом. Такое случалось; что мы знаем о судьбах китайцев, у которых еще вчера была родина и многое с ней связанное? Но все равно это был всего лишь китайский пуллер, для которого все белые более-менее на одно лицо. Жилистые ноги. Шея с задубевшей кожей. Нет никаких сомнений — этот человек, кем бы он ни был раньше, давно тащит за два шеста по нашим улицам повозку с двумя высокими колесами.