Жизнь в дороге - Григорий Кубатьян

Джон взял себе пару сэндвичей, а мне принес гамбургер. Таких больших я раньше не видел: между двух круглых булок было уложено несколько видов салата, жареное мясо, огурцы, помидоры, редис и разные неизвестные мне овощи! Съедобную конструкцию, размером с суповую кастрюльку, завершали два симпатичных зонтика.

— Это особенный гамбургер. Подарок тебе от хозяина! — весело сказал Джон — Ты первый русский, посетивший его заведение. Хозяин широко улыбался, наблюдая, как я веду осаду гамбургера-гиганта. На прощание я подарил владельцу заведения открытку с Лениным на броневике, тут же занявшую почетное место на стене.

Дорога дальше была пряма и пустынна. Можно было мчаться, не опасаясь дорожной полиции — ее все равно не было, как и запретительных знаков. Нашу скорость ограничивали лишь таблички «Осторожно, кенгуру!», а также трупики несчастных животных, изредка попадавшиеся по дороге. Глупые кенгуру часто выпрыгивают на дорогу и гибнут под колесами лихачей. Именно поэтому на австралийских машинах принято ставить тяжелые передние рамы-«кенгурятники», чтобы на большой скорости не убиться самому.

Периодически в Австралии пытаются защищать кенгуру. Вводят высокие штрафы за каждое сбитое животное, запрещают их отстрел. В результате кенгуру размножаются сверх меры, собираются в огромные стаи и, мигрируя по стране, уничтожают фермерские посевы. Животные даже могут вторгнуться в небольшой город, случайно оказавшийся на их пути. Позже в местных новостях я видел, как орды кенгуру прыгают по улицам провинциального городка, по скверам и детским площадкам, и даже по просторной территории супермаркета, а за ними гоняется взбешенный персонал с метлами. После таких нашествий правительство разрешает отстрел нескольких десятков тысяч особей, и фермеры радостно берутся за ружья. Они вообще не любят кенгуру, считая их вредителями. В азарте австралийцы чрезмерно сокращают число этих животных, и снова берут их под защиту.

Детеныш кенгуру рождается размером со стручок арахиса.

Кенгуру — символ Австралии, его изображение на пару со страусом украшает государственный герб. У крупных пород самцы достигают двух метров в высоту и в брачный период могут представлять опасность для человека. Но чаще встречаются мелкие кенгуру-валлаби. Они бывают разных цветов: коричневые, желтые, серые, красные, черные. Но самые редкие — белые, их шкура ценится больше всего. Мясо кенгуру съедобно, но австралийцы его не очень его любят — жестковато. Предпочитают баранину, которой в Австралии по настоящему много. По статистике, на каждого австралийца приходится около пяти баранов. А кенгурятина хорошо идет у падких на экзотику иностранных туристов.

С обеих сторон дороги тянулись длинные проволочные изгороди — частные владения. Некоторые из изгородей измеряются сотнями и даже тысячами километров.

— У нас в Австралии много земли, — пояснял Джон. — Фермы занимают тысячи гектаров. Чтобы скотина не уходила на чужую землю, строят такие заборы. У меня тоже есть земля. Китайцы построили Великую китайскую стену, а я ограду вокруг своей фермы. Еще неизвестно, что длиннее…

Дети фермеров, не имея возможности ездить в школу, слушают уроки по радио, а сделанные домашние задания отправляют по почте.

«Золотая лихорадка» считается лучшей комедией Чарли Чаплина.

Австралийские фермы бывают такие, что за день не объедешь на машине. Самые обеспеченные фермеры покупают вертолеты. И все равно не знают, сколько у них овец и сколько коров. Скотина рождается, размножается и умирает без ведома хозяев. Чтобы контролировать этот процесс, фермеры сооружают специальные водопои. Животные приходят к местам, где можно утолить жажду, а там их уже поджидает фермер с раскаленным тавром. Заклейменную корову вернут владельцу, даже если она найдет брешь в изгороди и уйдет на чужую землю.

Когда расплодившуюся скотину везут в город продавать, составляют дорожные поезда. Это делают, чтобы не гонять грузовики слишком часто, ведь расстояние до ближайшего города может измеряться сотнями километров. К грузовику цепляют фургон, а потом еще один и еще. Эти «поезда» достигают в длину 100–120 метров и популярны именно в Северной территории, где дороги длинные и прямые. На побережье такую экзотику уже не встретишь — не пропустит полиция.

Многие фермеры богаты настолько, что могли бы уехать на побережье и жить в шикарном особняке, но предпочитают не изменять привычкам. Развлекаются охотой и золотоискательством. Австралия, как и Америка, переболела в свое время «золотой лихорадкой». С появлением крупных горнорудных компаний, это время закончилось. У частника, намывающего золотой песок, нет шансов на большую прибыль. Тем не менее, поиск золота остается любимым хобби австралийцев, особенно пенсионного возраста. Золото ищут при помощи металлоискателей, которые можно настроить на разные виды металлов. Иногда счастливчики находят самородки величиной с голову ребенка.

Наконец, мы расстались с Джоном. Он должен был ехать дальше на юг, а я решил направиться на восточное побережье. Переночевал в палатке, а на следующий день добрался до города шахтеров Маунт-Айза. Местные жители утверждают, что этот городок по площади — самый большой в мире. Дело в том, что все шахты, находящиеся даже в сотне километров от города, считаются частью Маунт-Айзы, а трассы, соединяющие их, — городские улицы. В придорожном баре я познакомился с парой шахтеров, они в шутку предлагали мне остаться с ними работать. Шахтером, да и вообще человеком физического труда, в Австралии быть престижно. И дело не в том, что труд суров, а в том, что он хорошо оплачивается. Для сравнения: чиновник-администратор, работающий в медицинском или образовательном учреждении, получает 30–40 тысяч австралийских долларов в год, а простой шахтер может заработать 100–120 тысяч. При этом у шахтеров бесплатное питание, медицинская страховка, тренажерные залы и базы отдыха. Плюс сокращенный рабочий день и ранний выход на пенсию. Хотя, конечно, труд не из легких. На севере Австралии летом 30–40 градусов в тени, а в забое все 50. Работаешь как в аду. Некоторые, устраиваясь на шахту, думают поработать лишь несколько лет, пока здоровье позволяет, но не могут отказаться от высоких заработков и остаются на всю жизнь, заканчивая карьеру разбитыми в хлам миллионерами.

Добравшись до городка Клонкарри, я оказался в начале длинного безлюдного перегона. Машин было мало, а те, что шли, не останавливались. За день дойти пешком до следующего населенного пункта я бы не смог. Зато через пятнадцать километров на карте был обозначен поворот. Может быть, возле него мне улыбнется удача, и я смогу остановить машину? Все равно ждать на одном месте было скучно, и я пошел вперед.