Ай да Пушкин, ай да, с… сын! - Руслан Ряфатевич Агишев

— Замахнуться на целую серию с красочными рисунками, и все самым натуральным образом ахнут, — размышлял он, «рисуя» в уме нужную картинку. — Сейчас так никто не просто не делают, а даже не думают делать. Это будет очень свежо… Родители сами станут читать, забыв про детей, — улыбнулся, представив только, как здоровенный бородатый дядя в военном мундире и с орденами отбирает у плачущего ребенка книжку со сказками. — Жутко… хорошо.

* * *

Санкт-Петербург, набережная Мойки, 12.

Квартира в доходном доме княгини С. Г. Волконской, которую снимало семейство Пушкиных.

Вообще, дни, что остались до бала, напоминали настоящий калейдоскоп быстро стремительно сменяющих друг друга событий, наполненных бесконечным числом гостей, встреч, разговоров. Все так «спрессовало», словно семейство Пушкиных проживало не сутки, двое или трое, а сразу неделю, а то и две разом.

— … Сашенька, миленький, ты же обещался посмотреть на наши платья! Мы уже битый час ждем! — недовольно морщила прелестный лобик супруга, заглядывая в его кабинет. Александр в этот момент что-то непонятное гугукал, даже не поднимая головы. Строчил пером так, что брызги туши в разные стороны летели. — Сашенька…

Видя, что ничего не помогает, молодая женщина подошла к супругу и осторожно обняла его плечи. Наклонилась к уху и стала шептать разные милые слуху слова, особенные лишь для них двоих.

— Хорошо, хорошо, только еще одну главу допишу, — умоляюще бормотал Пушкин, стараясь не поддаваться на женские чары. — Совсем чуть-чуть осталось.

— Нет, Сашенька, нет. Поднимайся и пошли, — не сдавалась Наталья, начиная его щекотать. Знала, негодница, что тот боится щекотки и по-другому просто не встанет со своего места. — А то твой братец прибежит и вы снова убежите по делам своей газеты. А как же наши платья? Ты же обещал сделать…

Все равно не успела. Резко дернулась, заслышав громкие шаги в коридоре. Голову недовольно вскинула и руки в бока воткнула.

— А вот и Левушка, легок как на помине! — фыркнула она, разворачиваясь к двери.

— Саша [А]! Милейший братик! Саш[А]! Где ты⁈ Ты даже не представляешь, сколько мы продали! — его радостный рев и топанье в коридоре напоминали слоновий гон. — Три тысячи за два дня! Понимаешь, три тысячи!

Он влетел в кабинет, как камень, выпущенный из пращи. Пахнущий табаком и вином, с широкой улыбкой на лице, сразу же бросился обниматься. Причем и Наталье досталось, когда Пушкин-младший, задыхаясь от избытка чувств, схватил ее в охапку и начал подбрасывать. Визгу-то было…

— А-а-а-а! — заголосила та, размахивая руками. — Сашенька, спаси меня! Сашенька, миленький!

— Никто тебя не спасет! Потому что я страшный серый волк! — шутливо рычал Лев, которого просто «разрывало» от радости и восторга. Видно было, что невероятный успех в деле, которое он мог считать по-настоящему своим, его просто ошеломил. — Сейчас я тебя…

— Хватит! — не выдержал, наконец, поэт, который в таком бедламе никак не мог сосредоточиться. — Детский сад, в самом деле. Лев, поставь Ташу на пол! Немедленно! Вот так, а теперь рассказывай, какие успехи с нашей газетой. И побыстрее, а то на еще наш бальный гардероб.

— Чего тут рассказывать⁈ Тут кричать нужно! Это успех, Саша[А]! — едва не приплясывал на месте Лев. — Вот, смотри, смотри!

Он вытащил из внутреннего кармана сюртука толстую пачку ассигнаций, сложил их наподобие веера и стал трясти.

— Три тысячи рублей за несколько дней! Ты же гений! Мой брат гений! — не выдержав, Лев снова облапил старшего брата. — Прошка, уже договорился по печати нового выпуска. Нашу «Копейку» мы повезем в соседние города…

Не скрываясь, заулыбался и поэт. Его задумка с массовой газетой, по-настоящему, «выстрелила. Удалось 'подстрелить» даже не двух, а дюжины зайцев за раз. И если поднатужиться как следует, то количество этих самых мифических зайцев может вырасти до немыслимого количества. Нужно лишь масштабировать бизнес, как говорил один из родителей его ученика.

— Но, Лёва, не время почивать на лаврах, — Пушкин спрятал улыбку, придав лицу максимальную серьезность. Брат должен не расслабляться, а скорее наоборот, проявить еще большую собранность и целеустремленность. — Несомненно, мы добились очень серьезного успеха. Наше начинание принесло очень внушительные средства и определенную известность. И сейчас нужно это упрочить, чтобы нас не смогли догнать. Понимаешь меня?

Пушкин-младший заторможенно кивнул. Похоже, немного растерялся. Ведь, только все вокруг радовались, а теперь уже все серьезны. Поневоле, насторожишься.

— Нельзя упускать время и напор. Набирай еще людей, договаривайся с новой типографией, тормоши Прохора. Ваша задача сделать так, чтобы у нас в ближайшее время не возникло конкурентов, — наставлял он начинающего издателя и бизнесмена, у которого, похоже, ступор случился. — Газетные новости должны просто кричать — «купи меня!». Добавь что-то из моих придумок, чтобы у людей кровь в жилах начала кипеть. Я же тебе список набросал…

Лев тут же стал мять в руках тот самый листок с идеями для газеты. Там были расписаны задумки с простенькими кроссвордами, денежными конкурсами, анекдотами, и даже знакомствами.

— Понял? — Пушкин-младший в ответ пробормотал что-то невразумительное, но очень похожее на утвердительный ответ. — Значит, понял. Тогда вперед, на битву! — пропел на манер боевого горна, призывающего воинов к сражению. — Лев, соберись. Ты прекрасно справляешь, — Александр придал голосу уверенности и убежденности, чтобы поддержать растерявшегося брата. Видно было, что Лев из тех людей, которым время от времени нужна поддержка и напоминание, что они идут по верному пути. Вот и следовало ему дать эту уверенность, чтобы горы свернул. — И я абсолютно уверен, что Лев Сергеевич Пушкин добьется еще большего успеха в этом деле. Еще увидим, как люди будут уважительно показывать на тебя пальцем, как самого известного и влиятельного в империи издателя. Вперед…

Вроде удалось вдохнуть уверенность в брата. Лев расправил плечи, с лица исчезла растерянность, во взгляде появилась твердость. Словом, настоящий орел, готовый расправить крылья.

— А мы, Ташенька, теперь займемся бальным туалетом…

* * *

С анкт-Петербург, набережная Мойки, 12.

Квартира в доходном доме княгини С. Г. Волконской, которую снимало семейство Пушкиных.

В комнате, которая была выделена под импровизированную мастерскую, царил самый настоящий погром. Кругом — на стульях, на мягкой софе, кофейном столике и даже на полу — лежали множество отрезков ткани разных цветом и видов. В одном месте они уже были сшиты вмести, и в них можно было угадать