Гребцы галеры - Александр Карпенко

Впитываешь мои ласки, как сухой песок - воду, наслаждаясь ими неприкрыто и откровенно, целиком отдавая себя моим рукам. Губы приоткрыты, меж зубов блуждает кончик языка. Глаза затуманены. Я, распаленный, срывающимся шепотом рассказываю тебе - о тебе: какой я тебя вижу, как тебя чувствую, каково мне с тобой. Ты, задыхаясь:

- Говори еще... Каждое твое слово - как поцелуй...

Обхватила колени руками. Смотришь грустно.

- Знаешь, я, кажется, ревную тебя к твоей жене.

Киваю полусогласно.

- Я и сам чертовски завидую твоему мужу. Быть рядом с тобой, иметь возможность видеть тебя постоянно... Счастливый!

- Нашел тоже, кому завидовать! Поставь-ка себя на его место: ты на работе пропадаешь, а супруга в это время с Сашкой обнимается...

Мотаю головой, сгоняя неприятно вцепившуюся в бороду стрекозу и вытрясая посторонние мысли. Устраиваюсь поудобнее, отвлекаю от занятий маникюром начальницу.

- Все-таки я не понял, какова была разумная целесообразность использования нас в качестве вампировозки.

- А никакой. - Люси ловко подтянулась на собственном хвосте и, перевернувшись вверх головой, изящно перепрыгнула на приборную доску, а с нее на капот.

-Тогда к чему?..

- Знаешь, у нас был один линейный доктор, так тот по три раза на дню на себя психбригаду тягал. И все вызовы мотивировал одинаково: "Больной в состоянии алкогольного опьянения".

- С каких это пор опьянение стало поводом для вызова психиатра?

- С тех же, что и вампиризм.

- Непонятно. У нас же был совершенно спокойный пациент.

- Ну и что? По телефону, когда вызов принимают, этого не видно. Война предполагалась, оттого нас и послали. В обоих случаях требовались не психиатры, а мордобойцы. Так вот наши коллеги нас расценивают.

- Это еще что! Там, откуда я прибыл, нас как-то среди ночи местный дурдом на себя вздумал дернуть. Диспетчер спрашивает: "Что у вас случилось?" А ему отвечают:

"В больнице бунт". Тот: "В полицию обращались?" Они:

"В полицию? Знаете, нам и в голову..."

Ожила рация, хрипло заклекотав:

- Зенит Пауль-Борис один-девять!

- Слышим вас.

- Один-девять, по нашей прикидке вы должны быть в районе Подболотья.

- Только что проехали.

- Один-девять, срочный вызов. Что там, мы не очень поняли. Звонили тревожно, кричали - помирает. Не исключено, что суицид. На месте разберетесь. Вы сейчас ближе всех, опять же - профиль. Записывайте...

М-да... Покойников я за свою жизнь повидал немало. Но вот такую смерть мне меньше всего хотелось бы констатировать.

Население озерной деревушки выстроилось в гробовом молчании полукольцом вплотную к желтой ленте полицейского ограждения. В руках многих мужчин топоры, вилы, лопаты, дубины. На суровых лицах - смесь горя и злобы.

- Пошла к тростникам, чтобы прополоскать белье.

Люди, услышав страшные крики, сбежались к ней, но преступник успел скрыться в зарослях. Поиски ни к чему не привели, - пояснял мне пожилой усталый сержант полиции, теребя грязными пальцами вислый седой ус, желтый от табака.

- Люси быстро бегала взад-вперед по лежащей на траве папке, диктуя сама себе карточку:

- Труп женщины, на вид двадцати пяти - двадцати семи лет, лежит на спине близ берега в луже крови...

Лужа - огромная. Сырая земля выпила, сколько могла, предоставив остальной крови копиться на ее поверхности черно-красно-радужной, сильно пахнущей кислым, тягучей пленкой. Края лужи прямо-таки шевелились от обилия жирных мух с зелеными брюшками, довольно лазавших по спекшейся корке. Им - в радость. У них - праздник.

Интересно, а кому могут быть в радость такие вещи? Ведь получил же неведомый злодей от этого удовольствие...

Тело буквально в клочья изрублено многочисленными ударами ножа грудь, бедра, живот. В особенности живот - чудовище, совершившее бессмысленное и дикое зверство, нанесло туда не один десяток ударов. Впрочем, почему "зверство"? Зверь так не поступает - он убивает только для защиты или пропитания.

Вглядываюсь туда, где вязкое скопление темной кровяной массы особенно велико, - да, так и есть! Покойная была беременна. Выкидыш у нее случился прежде, чем наступил конец.

Сглатываю отдающую железом слюну, подавляя внезапную тошноту. Шура, держи себя в руках! Ты же профессионал все-таки. Присаживаюсь на корточки рядом с начальницей, сую в рот мятую сигарету, надеясь отогнать липкий дух смерти, пропитавший воздух. Мышка морщится недовольно:

- Вместо того чтобы доктору помочь, курит. Завязывай, на фиг. На вот лучше, заполни. - Ко мне полетел сложенный пополам сопроводительный лист.

Здесь такой порядок - специальной формы для документов, подтверждающих смерть, не предусмотрено. Медик, прибывший на констатацию, оформляет стандартную "проводиловку", такую же, какая отдается врачам приемного покоя стационара при доставке туда больных.

Вношу в отпечатанные на грубой, серой, почти оберточной бумаге графы сообщенные мне полицейским сержантом данные погибшей, время получения вызова, номер наряда. Против надписи: "диагноз врача/фельдшера "Скорой помощи" проставляю слова: "смерть до прибытия "Скорой".

- Люсь, а что указывать в графе "Куда госпитализирован"?

- В смысле?

- Ну, я ж не знаю, куда ее на том свете поместят - в рай или вовсе наоборот?

Мышка глянула на меня сердито и недовольно буркнула:

- Всем невинно убиенным место в раю. А твоему поганому языку место в помойной яме! Нашел повод для шуток! Ставь прочерк.

Поставил. Указал наши фамилии. Подал листок полисмену, старательно заворачивающему в прозрачный пластик орудие убийства. Не нож это, кстати, а длинная, косо заточенная столярная стамеска со сбитой железной накладкой на желтой полированной рукоятке. Нам здесь больше делать нечего. Взяв в одну руку начальницу, а в другую - ящик, не без облегчения поспешил к стоящему поодаль автомобилю.

Зеленовато-бледный Патрик выбрался навстречу нам из кустов, вытирая рот клетчатым носовым платком. Руки его тряслись так, что потребовалось с пяток попыток, чтобы попасть ключом в прорезь замка зажигания.

Колеса с визгом провернулись на мокром песке, стукнули отброшенные назад мелкие камушки, и мы заторопились прочь от страшного места.

- Доктор, а доктор!

- Чего еще тебе, Шура?

- А вызовочек-то, похоже, вполне профильный образовался.

- Ты о чем?

- Нормальный человек, поди-ка, такого не сотворит.

Мышка чуфыкнула устало, поскребла задней лапкой под левой лопаткой и вздохнула:

- Знаешь, Шура, чем больше я на вас, двуногих, смотрю, тем больше удивляюсь. Похоже, ваше самое любимое в жизни занятие - душить котят, топить щенков и обрывать крылья насекомым.

Каждый год приходят устраиваться на "Скорую" молодые ребята и девчата, привлеченные романтикой выездной работы. Они наслушались во время учебы баек от тех, кто уже успел поездить, о спасенных тяжелых больных и сложных диагностических случаях, о веселых приключениях и неунывающем скоропомощном народе. Они молоды и любопытны, рвутся в дело, им все интересно.