Вдоль по радуге - Лора Брантуэйт

Айвори нарядилась как на праздник: небесно-голубой костюм нескромно облегал ее богатое тело.

— Ты решила меня порадовать? — поинтересовался Грег.

— Да. Я же помню, что голубой — твой любимый цвет, — гордо ответила Айвори.

— В основном — в интерьере. Люблю голубые обои и диванные подушки.

— Сделать в офисе ремонт к твоему возвращению?

— Нет, спасибо. А почему ты без цветов?

— У тебя же аллергия.

— Я солгал тебе в тот раз. Когда женщина дарит мужчине цветы на день рождения — это, прости меня, странно. Мне нужен был предлог, чтобы избавиться от них.

— Ну ты и скотина!

— Вот-вот-вот! Теперь я тебя узнаю. А то все какой-то зефир с крем-брюле. Ладно, рассказывай, что там творится, в большом мире. Пришли ли документы из Техаса по Ньюмарку?

— Да, я принесла.

— Ты умница!

— Давно бы так…

— «Давно» ты еще не заслужила.

Как раз в этот момент в палату вошла Кэтрин. Она смутилась так, будто застала их за чем-то неприличным.

— Привет, доктор Данс! Нет, постойте, куда же вы?

— Я лучше потом зайду, у вас посетительница… — Кэтрин попятилась к двери.

— Она нам совершенно не помешает.

— Нет на самом деле лучше потом… Хотя… завтра выходит на работу ваш лечащий врач, доктор Хант. Он великолепный специалист-травматолог.

— Погодите, а вы?

— А я буду больше времени уделять своим больным. Но не переживайте, я передаю вас в надежные руки, гораздо более опытные, чем мои. Счастливо.

— Док! Спасибо вам…

— Пожалуйста. Удачи.

— Грег, а чего ты так разволновался? — с подозрением поинтересовалась Айвори, когда Кэтрин исчезла за дверью.

— Разволновался? Глупости какие.

— Именно! У тебя крылья носа побелели, как бывает в суде, когда ты речь говоришь.

— Отстань!

— Интрижка с докторшей? — Айвори прищурилась.

— Не дури.

— С тебя станется. С тех пор как Марта ушла…

— Заткнись.

— А что, я неправду говорю?

— Заткнись и дай мне бумаги, ручку, ежедневник и ноутбук.

— Откуда ты знаешь, что я все это принесла?

— Ты ведь первоклассная секретарша. Когда не суешь свой нос куда тебя не просят.

Грег был рад, что она принесла ему работу. Работа ему сейчас очень пригодится. Он еще не осознал до конца, что с ним не так, — но что-то определенно было не так, и сильно «не так».

Кэтрин больше не будет к нему приходить. Вместо нее ему придется иметь дело с каким-нибудь толстым усатым парнем, который привык к своей высококвалифицированной, но все-таки мясницкой работе. Или с тощим сухарем с глазами и руками садиста.

Да, к нему будут приходить те же медсестрички. Но какое ему до них дело? Куколки, хорошенькие, не то чтобы пустые, но очень несложные в своей внутренней организации создания. Он не испытывал к ним ни неприязни, ни влечения, как многие мужчины. Они просто не были ему интересны, и этим все сказано. Грег знал, что многие из них, если не все подряд, смотрели на него с восхищением и не отказались бы завести с ним ненавязчивый романчик. Но ему это не нужно. Когда ему хотелось ощутить вкус женского тела, он покупал это удовольствие за деньги. Когда-то даже дал себе зарок, что этим его интимные отношения с женским полом ограничатся. Он не хотел больше боли, не хотел предательства, не хотел никому подставлять свои уязвимые места. Кто-то из хищников делает так: демонстрирует партнеру перед спариванием живот и горло, мол, погляди, я смертоносен, как и ты смертоносна, но я доверяю тебе, доверься и ты мне.

Он и получил свое: клыки в горло и когти в живот. После того как Марта…

Смешно. Такое пуританское имя для такой распущенной женщины. Какая ложь! Все равно что вульгарно накрашенная продажная девка в платье монашки — причем которая корчит из себя монашку, пытается убедить всех вокруг, что она монашка и есть. Мерзость какая.

Марта пыталась убедить всех — но его, конечно, в первую очередь — в том, что она откровенная, честная и верная. Бывают, видимо, женщины, которые не способны на верность, как не способен человек отрастить себе крылья и нимб и сделаться ангелом. Прикинуться и нацепить какой-нибудь муляж — запросто. А перевоплотиться в существо иного порядка — нет, хоть убей.

Марту он действительно готов был убить. Разумеется, ничего такого он не сделает, но вот если бы они оказались на необитаемом острове, он нисколько не сомневался бы насчет того, оставить ее жить или… Лучше провести остаток дней в полном одиночестве, чем с ядовитой гадиной, которая подождет, пока ты заснешь, а потом убьет тебя, беззащитного, с особой жестокостью.

Он никогда не называл ее красавицей, но от нее веяло такой притягательностью, таким зноем, что ему не нужно было никого другого. Не хотелось. Войдя в его жизнь, Марта стала самой привлекательной… нет, единственной женщиной на свете.

Спустя три месяца после знакомства он сделал ей предложение.

Она вопреки всем ожиданиям его не приняла — сказала, что им нужно получше узнать друг друга, прежде чем заключать брак.

Однако переехала к нему на следующей же неделе.

Грег поверить не мог своему счастью: ему встретилась удивительная женщина, которая не стремится его окольцевать и сделать навеки своей собственностью.

После он узнал, что Марта не делала ничего такого, что было ей невыгодно.

Ей было невыгодно выходить за него замуж, потому что она вовсе не собиралась жить с ним до конца дней долго и счастливо, а лишний брак за плечами, тем более с прокурором, женщину не красит. Однако с него было что взять: с комфортом обставленный дом, деньги, связи, секс, в конце концов, — не зря же его так любили женщины… И она хотела это взять.

И он с радостью давал ей. Давал, давал, давал… Марта была великолепной любовницей, причем не только в постели: она с изящным достоинством общалась с его друзьями и коллегами, выходила с ним в свет, прекрасно готовила, делала ему массаж по вечерам и устраивала его жизнь так, что ему по-настоящему хотелось возвращаться домой. Каждый день.

Пока совершенно случайно он не узнал, что она спит с его близким другом и коллегой. Не из-за денег, не из-за связей, не из-за социального статуса — просто так, ради новых острых ощущений.

Грег скрипнул зубами при воспоминании об этом унижении. Естественно, он избил Марвелла. Естественно, Марвелл рад был бы подать на него в суд, но ему что-то не позволило: то ли остатки совести, то ли страх.

Самое возмутительное во всей этой истории, что Марта повернула скандал таким образом, будто бы она сама хотела от него уйти — и вот наконец уходит.

Она, как оказалось, была женщиной нещепетильной: прихватила с собой все подарки и опустошила счет в банке.