Чары кинжала - Катарина Керр

Капитан гвардейцев поклонился, подмигнув в сторону принца. Как только люди ушли и дверь за ними закрылась, Адорик вынул кинжал из спинки стула.

— Я почти готов перерезать тебе горло, чтобы разом покончить со всем этим, — небрежно заметил Адорик. — Ты не будешь больше делать этого в моем присутствии?

— Хорошо, не буду, но это очень помогает ночью, если вдруг уронишь факел.

— Прикуси язык, — Адорик снова судорожно сжал рукоять клинка. — Подумать только: мой сын… и холоден как лед, говоря о таких вещах!

— Но послушай же, отец, разве ты не видел? Отступать уже поздно. Я хочу оставить двор и учиться. Для меня нет другого пути.

Адорик держал свой клинок так, что на лезвии отражалось пламя факела.

— Уходи, — прошептал он, — уходи, пока я не совершил чего-нибудь непоправимого.

Галрион повернулся и медленно направился к двери. По его спине пробежали мурашки. Благополучно переступив порог, он тяжело вздохнул, благодаря богов за то, что клинок все еще в руке отца, а не в его спине.

Наутро Галрион поднялся рано и вышел разыскивать свою мать. Он застал ее во дворе, где она давала наставления служанкам. Ему хотелось поговорить с ней, и он и решил пока пройтись по саду. Задумавшись, он спустился с холма к первым воротам. «Естественно, король должен бояться принца с колдовской силой: он ведь опасается любой угрозы для своего трона», — размышлял Галрион. В воротах два гвардейца, шагнув ему навстречу, преградили путь.

— Просим извинить нас, принц, — сказал один из них, — но король дал приказ не пропускать вас.

— Вот как? — возмутился юноша. — Может, вы еще и поднимете на меня руку?

— Сожалею, принц, — гвардеец нервно облизнул губы. — Если таков будет приказ короля, то да.

Галрион ринулся назад в башню. Он решил, что ответит на оскорбление короля, чего бы это ему ни стоило. Он бежал вниз по коридору, а слуги разлетались, словно птицы, в стороны, освобождая ему дорогу. Галрион рванул дверь зала собраний, сбил с ног пажа, пытавшегося задержать его, и замер, увидев короля, разговаривающего возле окна с приезжим юношей, опустившимся на колени у его ног.

— Ну вот и договорились, — сказал Адорик незнакомцу, — завтра ты сможешь выехать в обратный путь с посланием о наших соболезнованиях лорду Герранту. Наше сердце скорбит вместе с кланом Ястреба.

Только теперь Галрион узнал юношу — это был один из пажей Герранта. «О, боги, — подумал он. — Двин умер». Он осознал вдруг, что все его планы разрушены, как постройка из деревянных кубиков от дуновения ветра.

— А вот и принц, — заметил Адорик, — твой лорд прислал сообщение для него?

— Да, ваше величество, — сказал паж. — Мой принц, лорд Геррант объявляет траур до начала осени. Он покорно просит прощения и рассчитывает на ваше сочувствие и понимание.

— Я прошу передать, что все правильно понял. Перед возвращением в крепость зайди ко мне. Я дам тебе письмо к моей госпоже.

Адорик отпустил пажа и приказал, чтобы его накормили и устроили на ночлег. Теперь они оставались вдвоем. Король отбросил свою напускную вежливость.

— Так, — произнес Адорик, — по-видимому, ты знаешь, что произошло? Твое проклятое ясновидение предсказало смерть Двена?

— Да, — ответил Галрион. — Только я не думал, что это произойдет так скоро.

Лицо короля сначала побледнело, затем сделалось багровым. Галрион заговорил первым.

— Отец, почему ты приказал гвардейцам задержать меня?

— А ты как думаешь? — вскинулся Адорик. — Я не хочу, чтобы ты уехал отсюда тайком к своему проклятому старому отшельнику. А теперь еще это печальное известие о лорде Двене напомнило мне о твоей женитьбе. Что ты намерен делать? Жениться на ней и увезти в лесную хижину, пока ты будешь учить там свои заклинания?

— Да, именно так, если она согласится.

— Глупый щенок! — Адорик открыл рот, подыскивая оскорбления. — Заносчивый, самонадеянный, ничтожный…

— От кого я унаследовал свою надменность, как не от тебя? С какой стати жена откажется ехать туда, куда позовет ее муж?

— Ни с какой… если только она не дочь благородного клана. — Король надвинулся на сына. — Ты последний болван, думал ли ты об оскорблении, которое нанесешь Ястребу? Дядя Герранта умер, защищая наш трон, а теперь ты набрался наглости и смеешь обращаться с их кланом таким образом? Ты хочешь вынудить их поднять восстание? — Он дал Галриону пощечину. — Убирайся вон с моих глаз. И я не желаю видеть тебя до тех пор, пока ты не образумишься.

Галрион вернулся назад в свою комнату, захлопнул дверь, сел на стул и задумался. Теперь он вполне мог бы и отменить женитьбу, но король никогда не допустит, чтобы он нанес такое оскорбление клану Ястреба. «Я найду способ убежать: перелезу через стену ночью и успею добраться до леса до того, как меня хватятся. Но Гвенни… Это разобьет ей сердце, а я даже ничего не смогу объяснить…» У него было ужасное предчувствие, что Регор будет недоволен тем, как он поступает. «Пока длится траур, еще есть время», — говорил он сам себе, но вдруг пророческое предвидение охватило его так сильно, что он задрожал. Он ясно осознал, что у него вообще не осталось времени. Галрион встал и посмотрел в окно. Опустив взгляд на землю, он заметил двух вооруженных гвардейцев, стоящих у основания башни, прямо напротив его окна. Галрион подбежал к двери, приоткрыл ее и увидел еще четырех гвардейцев в коридоре. Капитан виновато улыбнулся ему:

— Прошу прощения, мой принц. Король распорядился, чтобы вы оставались в своей комнате. Нам позволено пропускать к вам только вашего пажа.

Галрион захлопнул дверь и вернулся на стул. Он пытался угадать, как долго ему придется ждать, пока король вызовет его.

Четыре дня минуло, четыре томительных дня в одиночестве, с книгами и в обществе пажа, который приносил ему еду. Он делал это словно украдкой и был молчалив, потому что преданно служить лишенному благосклонности короля хозяину — значило вызвать недовольство при дворе и навлечь на себя неприятности. Иногда Галрион открывал дверь, чтобы поболтать с гвардейцами, которые были настроены довольно дружелюбно. На их положение никак не влияло то обстоятельство, что они охраняли принца, пребывавшего в опале. Однажды Галрион отправил послание королеве с просьбой навестить его. Она прислала ответ, что не осмеливается. Наконец, на четвертую ночь, один из гвардейцев открыл дверь и объявил принцу, что им приказано доставить его к королю. Когда они ввели Галриона в покои короля, тот отпустил стражу.

— Ну вот, сын мой, — миролюбиво начал Адорик, — у тебя было достаточно времени, чтобы подумать. Надеюсь, ты понял, что все же пора дать мне клятву? Выбрось эту колдовскую бессмыслицу из головы, и все будет так, как раньше.