Бретер и две девушки - Татьяна Любецкая

– Тогда вообще не об чем говорить! Еще никто за день фехтовать не научился… Нужно отказаться.

– Но моя честь задета, – сказал Антон.

– Да как ее могли задеть, если никто теперь даже не знает, что это такое? Жаль вот, ее мать в отъезде, то-то обхохоталась бы…

– Я бы тоже, может, похохотал, если бы все это случилось не со мной. Я, конечно, понимаю, глупо быть проколотым каким-то придурком, но я не могу отказаться.

– Вижу, вы ничего не хотите понимать. Да и я мало что понимаю… Ладно, Лизок, идем. А вы нас тут пока подождите.

– Куда, ба?! – Лиза в восхищении уставилась на Верыванну.

– На антресоли, Лизок, за шпагами.

– А у нас разве есть?! Ты же говорила, все раздала…

– Ну, раздала. А две штуки на всякий случай оставила. Хотя какой случай – бабе уже сто лет! Ан вот и пригодились.

Шпаги оказались ржавыми и тяжелыми.

– На, – протянула Верыванна одну из них Антону. – О! – воскликнула, когда он схватил шпагу. – Да ты левша! Это преимущество… Но не так, не так держишь! Гляди, рукоятка повторяет изгибы ладони, она называется «пистолет». Берешь так, чтобы «пистолет» вписался в твою кисть… Только сильно не сжимай. Шпагу надо держать, как птичку – чтобы не улетела, но и не слишком крепко, чтобы птичку не задушить. Тогда ты сможешь владеть шпагой, играть. Хотя, что я говорю, учиться владеть мы уже не успеем… Значит, чтобы пристойно начать поединок и сбить противника с толку, разучим хотя бы стойку фехтовальщика…

– Нам вообще-то в институте показывали… Так, да? Похоже?

– Не очень. Вот, смотри – ступни друг другу перпендикулярны… Ох-ох… ох! Мне сейчас только в стойку садиться! С тех пор как бросила фехтование, килограммов сорок прибавила. И столько же лет – ископаемое, одним словом… Ну, ладно, гляди, правую руку поднимаешь повыше, к правому уху… Да не держись за ухо-то, еще в экстазе оторвешь… Вот так, сантиметров на тридцать от него… А левую немного в локте согни и нацель мне в грудь… Теперь плечи расправь, выпрямись, выпрямись! Стойка фехтовальщика должна быть гордой и чуть надменной, в твоем же случае – наглой, чтобы обмануть этого придурка, а вдруг ты настоящий бретер?..

– Понятно.

– Ну, вот, уже похоже, молодец! А учиться фехтовать мы с тобой не будем…

– То есть как?

– А так. Некогда… Значит, ты у нас кто? Студент? На артиста учимся?

– Да.

– Вот и сыграй фехтовальщика, бретера…

– Точно! Сыграть!

– …и уж коли не умеешь фехтовать, доведем твое неумение до абсурда, до фарса! Не умей как можно безумней и неудобней для противника! Значит, занял исходную позицию, а с командой «Начали!» – к черту стойку! Согнись в три погибели, как старик с клюкой, смотри, вот так… А вооруженную руку максимально вытяни вперед – так мы ошарашим противника и прикроем грудь – и бешено ею верти, наступая и прыгая на противника вне всяких правил фехтования, понял?

– Вне всяких правил? Легко!

Антон без труда скопировал позу согбенного старика, да еще и прибавил соответствующее выражение лица – актер!

А затем безумными скачками ринулся на Верыванну, она же отступала в классической боевой позиции.

– Ты способный мальчик, – задумчиво сказала она, когда они закончили «урок фехтования». – Будем считать, что к дуэли ты готов. На сколько это возможно в данной ситуации. И я поеду с тобой.

Из угла комнаты взметнулась огромная птица и накрыла Верыванну.

– Лиза! Чуть не сшибла меня с ног!

– Ба, ты супер! Мы поедем втроем!

– Вот тебе-то как раз там делать нечего.

– Как?! Ведь все же из-за меня!

– Вот именно. К тому же на дуэль никто, кроме участников, не допускается.

– А ты?!

– Я, может, устроюсь секундантом. Ты же будешь ждать нас дома, поняла? Ну-ну, не волнуйся… Ты должна быть спокойной, выдержанной, это для Антона сейчас очень важно, это сделает его еще сильней.

– «Еще сильней» – это сильно сказано, – засмеялся Антон. – Тонко.

Ту ночь я почти не мог забыться. Обычно перед дуэлями спал, как дитя, а тут, если и удавалось ненадолго отключиться, то уж сном это назвать никак нельзя – какие-то мистические клочки, космический мусор… Нервничал больше обычного, соответственно и мысли – тревожные, воспаленные, как очередь за водкой при совке. Им говоришь – кыш! Разойдись! После все обсудим! Да и что обсуждать? Накажу очередную сволочь, вот и все. Но мальчишка совсем не похож на сутенера… Правильно, и не должен быть похож – сколько ж можно сомневаться!.. А ведь у меня мог быть такой внук… Вполне мог бы… Внучек-сутенер – всю жизнь о таком мечтал! А если ошибка? Да не может быть! До сих пор же не было… Все! Не думать! Не думать больше об этом! Лучше о музыке… Как там у Пруста – что-то о схватке двух мотивов в финале, где из одного выныривает часть другого… Честь другого выныривает… Но если музыка – схватка, то есть фактически та же дуэль, то и я, значит, не дуэлянт, а музыкант. И тогда вместо клинка у меня смычок, и ах, какое же это счастье – играть на скрипке… Тьфу ты! Выронил смычок, проснулся! Нет, ну почему, почему нет мне покоя? Ведь все же досконально проверено… К тому же он вряд ли умеет фехтовать. А хорошо ли, если не умеет? Какой же это тогда поединок? Это тогда не поединок… Но он ведь не думал о Ларсенах! Почему я должен думать о нем?.. А все ж лучше б драться на смычках. Значит, станем друг против друга с такими маленькими скрипочками, смычки, как шпаги, нацелим друг другу в грудь, а с командой «К бою!» просто заиграем что-нибудь… Ну, все, спать… А-а! это что еще за гора! Надвигается на меня, прямо как айсберг на беспечный кораблик.

– А-а-а! Не-ет! Не хочу-у-у!!!

Фу, повезло – проснулся… И ведь никакой разницы – сон… не сон… Разве эта гора была сейчас менее реальна, чем та, наехавшая на «Титаник»? Вот как бы я от нее спасся, если б не проснулся?.. Все же надо наконец немного поспать…

Антон и не думал спать. Глупо спать перед единственной в твоей жизни дуэлью – не упустить ни одной детали, ни единого штриха, чтобы после… Да будет ли «после»?! Нет?! Тогда тем более глупо проспать последнюю ночь… Спокойно, мой друг, спокойно, а если удастся выжить? Господи, удастся?! Не слышу… А так хочется жить, совсем ведь и не жил… Так мало того что у тебя отнимут все абсолютно, ты должен исчезнуть и сам… И ведь смешно сказать – у предков в этой жизни все проплачено, зафрахтовано и застраховано, а любимый Антоша должен идти помирать?! И что еще обидно – если старый козел убьет меня, я уже никогда не узнаю, что будет завтра, послезавтра и потом, когда «и след от меня простынет». Скажем, где пройдут границы? С кем будем воевать? Какие появятся открытия? Разумеется, кое-что останется как есть – если, конечно, какие-нибудь придурки не взорвут мир, – и так же будут плыть облака, и лошадь будет пастись, нестись и коситься на человека… А птица летать… Но человек! На каких он будет гонять тачках, самолетах? В каких поселится домах? Ведь нынешние скоро наверняка уже не будут носить… Как ни странно, все это ужасно волнует меня сейчас: я ничего никогда больше не узнаю! Хотя, понятно, когда-нибудь же все равно меня не станет! Но одно дело «когда-нибудь» – это все равно что «никогда», и другое – «завтра», что значит «сейчас». Но самое непереносимое – это, конечно, Лизка. Вот только нашел ее… Но нет, не думать о ней! Не думать, пока все не кончится. А как кончится-то?.. Говорят, валлийцы, когда несут на носилках саркофаг, весело поют и все время петляют по улицам, чтобы душа умершего не нашла дороги назад. Но со мной не петлять! Так, стоп. Поминки отменяются. Я же не умирать иду, а драться! Значит, подумаем в другую сторону – что, собственно, делали люди перед дуэлью? Прощались? Строчили письма? Так. Дорогая Лизавета, Лизонька, как тебе известно, дуэль… Короче, если меня убьют, ты немного поплачь, конечно, но не убивайся, а через некоторое время выйди замуж (ну, ты там узнаешь, сколько надо после дуэли подождать). Значит, выйди за хорошего человека… Нет, стоп! Пожалуйста, не выходи! Я же вовсе не собираюсь умирать во цвете лет! Так. Но если вернусь я, значит, не вернется он? Значит, я его… Тоже как-то бредово – за что?! За то, что он – старый, свихнувшийся козел? Но за это же не убивают… Все! Не думать! Меня вызвали – должен явиться, вот и все. А теперь надо нацарапать что-нибудь предкам. Дорогие мама-папа, дело в том… Ах, мама! Мамочка! Ты же знаешь, как я всегда хотел тебя слушаться, как всегда любил тебя! Но ты так далеко, а я тут опять влип, и теперь, кажется, капитально. Но я, честно, не виноват! Короче, когда вы получите эту эсэмэску, меня, может, уже не будет. Где буду?.. Нет, стоп, так нельзя. Я, может, еще выберусь, конечно, выберусь, а они получат такое… Лучше уж вообще не писать. Так, что там еще?.. О, долги! Перед дуэлью полагалось раздать все долги. Или завещать их кому-нибудь. Но кому? Тем же предкам: дорогие мама-папа, верните, пожалуйста, тем-то и тем-то (суммы прописью) во спасение чести вашего сына, так скоропостижно и глупо – так навсегда! – подравшегося на дуэли… Нет, это уж совсем хреново – предкам, значит, и сына терять единственного, и кругленькую сумму… Уж лучше отдать долги самому – погонять всю ночь по Москве и отвалить всем, не считая… Вот только я ведь не должен никому – не любил занимать. Может, потому, что мама всегда, сколько нужно, присылала… Тогда, может, со всех собрать? Отличная мысль! Такая забойная и немного безумная – тебя завтра в расход могут пустить, а ты, дурик, денежки по всему городу вынимаешь… Однако ж кое-кто мне в самом деле должен. Шурик, например, и Валька. И Макс с Люси. Вечно им пожрать не на что. Милые такие и всегда голодные. Считается, раз папка мой в загранке пашет, то и я упакован выше чердака. Вот и делись, Антоша. Так вот, значит, разъезжаю по Москве, собираю последний свой урожай – нехило, кстати, набралось бы, если со всех вынуть, – а под утро можно и в Негреско закатиться, или хоть в Бретклуб – во, как раз в тему! Макс говорил, там теперь покруче, чем в остальных, – живых устриц доставляют прямо из Парижа, ночью. Кстати, не понимаю я эту корриду – тычут в бедное животное вилкой и, только когда запищит, кладут в пасть – триллер какой-то… А еще Макс говорил, если бабок насобрать, можно поучиться фехтовать у самого крутого их бретера, но меня это тогда как-то не завело. Вот теперь бы пригодилось… А вообще-то лучше ни в какой клуб не ходить, а завещать весь куш Лизавете. Так ведь не возьмет. Да и вообще весь этот предсмертный отъем бабок… Чтобы остаться в памяти человечества этаким непроходимым жлобом… А если выживу, еще хуже! По улице не пройдешь, все будут тыкать пальцами – вон, вон тот самый дуэльный крохобор!.. Ну, а так-то в Бретклубе неплохо – такой у них тут светобум! И этот фирменный коктейль – так и тащит в нирвану… А что это они все вдруг на меня уставились? Узнали про дуэль? Но откуда?! Тьфу, блин, и этот старый козел тут! Он, значит, всем и разболтал! Да еще и кланяется издалека, дуэлянт хренов! Надо было ему еще там, в Серебряном бору, сунуть в репу. До дуэли еще столько ночи, столько жизни, а он уж тут как тут! Не положено ведь перед поединком никаких встреч, стычек, я читал. Тем более никаких поклонов. Поклонился – значит, извиняется, что ли? Испугался?! Нет, не похоже, вон какую рожу скорчил – тьфу!