Я сделаю это для тебя (СИ) - Кальк Салма

— Она тогда сказала мне, что раз за завесой тумана её никто не ждёт, да и самой завесы нет более, то ей можно поехать. И замуж можно.

И тогда отец Вольдемар их обвенчал, на свадьбе погуляли, как должно, а потом отправились они, да не куда-нибудь, а в столицу.

— У Афанасьева был кристалл портала, кому он достался? — вспомнила вдруг я.

— Так вот Платону Александровичу с Ульяной и отдали, как они уезжать собрались. На свадьбу подарили. Мол, там аномалии нет, вот и сработает.

— Так и здесь же уже не было никакой аномалии? — не поняла я.

— Мы слишком привыкли, что есть. Да и опыта не было ни у кого с такой вещью.

— Как же, а господин Асканио? — этот бы непременно разобрался.

— Кто б ему сказал, — фыркнула Дуня.

Между прочим, прогресс. Раньше при упоминании Асканио Дуня не фыркала, а либо молчала и в лице даже не менялась, либо плечами пожимала. А тут — уже что-то.

Кстати, вот ещё. Рассказали — крепость стоит, а войти могут только маги. Внутри пустая. И раз никто пока не придумал, как её использовать, то — решено не трогать от греха, пусть стоит. Хотя я подумала, что посмотрела бы дорогу до той крепости — летом и без тумана. Ну да посмотрю ещё, не убежит она от меня.

А последним явился господин генерал — при параде, со свитой. Жак Трюшон с Пелагеей, Асканио, Рогатьен. С Пелагеей мы обнялись, она даже улыбнулась немного, чего раньше себе почти не позволяла. А генерал был мрачнее тучи — и мне предстояло понять, какое известие его догнало и так подкосило.

Но это потом, а сначала — пир на весь мир.

4. Дом не развалится

Мы сидели за столом, ели всё, что стояло на том столе, а уважаемые люди рассказывали, как рады видеть нас вновь. И намекали, что не прочь послушать о наших приключениях — где это нас носило-то так долго, по каким таким чужедальним землям? Я же вдруг поняла, что мы с Анри совершенно не договорились, что будем рассказывать о тех самых приключениях здешним жителям. И мы ничего не знаем о том, что было с нашими спутниками, пока мы общались с демоном в горе, и как они возвращались домой. И кстати, сколько времени они потеряли в той горе.

Значит, пока — киваем и расспрашиваем о здешних новостях. Пусть рассказывают — у кого кто родился, кто прибыл, кто уехал, кто умер. Что слышно из большого мира, и слышно ли.

Из большого мира на самом деле было слышно не так и много. Но когда зимой тут был Платон Александрович, он рассказывал о новостях из Франкии, мол, там неладно, и бунтовщики едва ли не на самого короля решились руку поднять.

Эти-то слова и подтолкнули моё соображение. Что там, король Луи, и такой бунт, что решились на такое, что раньше и в голову прийти не могло? Неужели вот прямо та самая революция? В магическом мире бывают революции?

И не эти ли известия пригрузили моего замечательного принца, всё же — его отечество и его семья?

— Расскажите по демона-то, — попросил вдруг Алексей Кириллыч.

— Про какого такого демона? — живо сощурилась я. — И откуда дровишки, в смысле — кто сказал о демоне?

— Был же там демон, так? — он не спускал с меня глаз.

— Был, — кивнула я, это вроде не тайна. — И почтенный Каданай даже всем нам рассказывал, что за демон и как он туда попал.

— Алёнка неживая о том демоне говорила. Будто вы с господином генералом одержали над тем демоном блестящую победу.

Я глянула украдкой на Анри. Тот смотрел рассеянно, видимо, думал о тех самых проблемах и о том, как скоро ему нужно бежать их решать. Эх, если там вот прямо то, о чём я думаю, то не решит. Даже если пойдёт в одиночку, то не решит. Но если не в одиночку, то хотя бы будет шанс вернуться живым, и не угодить ни в какую темницу или, того хуже, на гильотину. Уж наверное, у них там есть гильотина, у революционеров?

Я поняла, что помощи мне от него сейчас никакой, и что я скажу — то и будет.

— Верно, Алексей Кириллыч, был там демон. И видели мы его — вот как я сейчас вас вижу. Был он высок, как полтора, а то и два человека ростом, могуч и красноглаз. И прикован к стене. А его злоба чёрная и мысли дурные могли проникать из него наружу — и имели вид тех самых тварей, с которыми все мы сражались в верхнем зале.

Я рассказала о битве — уж наверное, ничего таинственного в ней нет. Да и те, кто вернулся раньше, тоже должны были рассказать, да не по разу. И о том, как приметила видимый только мне путь — по неизвестной, конечно же, причине. Увидела да увидела. И пошла, а Анри за мной, и от наших отсекли, и дальше мы сражались вдвоём. Победили тварей, дошли до демона, поговорили. Освободили, он побрыкался и попытался нас уничтожить, у него не вышло… и дальше почти без перехода о том, как пошли посмотреть, что там есть ещё, и пришли к Сердцу Горы.

Я не знала, существует ли в каких-нибудь местных легендах Пётр Иваныч и его внучка. И умолчала о своём знакомстве с местными нетипичными бурундуками. Мол дедок-бурундучок и внучка его, которая сказок наслушалась да освободить великого героя захотела. И о том, как Сердце Горы, то есть — тамошняя хозяйка, отправила демона куда-то, куда ему было нужно, Аюна пошла с ним, а мы с Анри отправились в некое благословенное место, где провели в праздности и лени семь дней. И очень удивились, что здесь утекло незнамо куда полтора года. Привезли подарки, завтра отдадим. Больше пока туда не собираемся.

Оглядела всех за столом внимательно, громко подумала — и это всё, не спрашивайте больше ни о чём, пожалуйста. Кажется, мысль вполне дошла, во всяком случае, дополнительных вопросов мне не задавали. Более того, потянулись постепенно по домам — мол, хозяйка в дом вернулась, вот и славно, живём дальше. А утром кому на рыбалку, кому в лес, кому в огород, всё же лето — не зима.

А я поняла, что ужасно устала. Потому что ещё сегодня утром мы встречали Лёшку в иркутском аэропорту и потом стояли у могилы Женевьев. А потом собирали вещи, и я обнимала Лёшку на пороге квартиры… Да и переход из зимы в лето — тоже не так прост, как может показаться, или вы постепенно адаптируетесь, или же полгода зимы, а потом хрясь, и жара. Хрясь по голове, по всем сосудам, по костям, которые ломит, и ещё по каким-нибудь другим частям тела тоже. И не только у меня, отметила я, глядя на отчаянно прячущего зевок Анри.

Поднялась и тем самым подала знак к окончанию посиделок.

Впрочем, главные и ближние никуда идти не торопились. Кто-то что-то допивал за столом, кто-то помогал нам с Меланьей таскать на кухню тарелки. Марьюшка пользовалась тем, что её нынешний супруг в отъезде, сразу же сказала, что от своей службы не отказывается, и даже о таком непотребстве не думает. Я только вздохнула тихонечко. Но с ней мне здесь привычнее, это точно.

Анри тихо беседовал о местных делах и о каких-то занятиях солдат из крепости с отцом Вольдемаром и Алексеем Кириллычем, на кухне мои помощницы мыли посуду — согретой водой и магической силой, коты заняли стратегические точки на полу, на лавках и на печи… а я выскользнула наружу, в тёплую летнюю ночь. Мне очень нужно было повидаться кое с кем.

Луна висела далеко впереди, над водой, лёгкая рябь рисовала на воде дорожку, и я вспоминала, как в детстве хотела уйти по такой дорожке куда-то. Вот почти пришла. Только опять же куда?

За неделю дома я почти отвыкла от ножа у пояса, а тут вернула сразу же. Вынула, проткнула палец и выдавила на землю несколько капель крови.

— Алёна Дмитриевна, Пётр Иваныч, имею в вас нужду. Вернулась домой, была бы рада повидаться и парой слов перемолвиться.

И что вы думаете? Откликнулись, как миленькие.

Светящимся облачком плыла по верхней дороге Алёнушка, в траве зашуршал бурундук и оборотился человеком.

— Здравствуй, Пётр Иваныч, — поклонилась я. — Как живёшь-можешь?

— И ты здравствуй, Евгения Ивановна, — поклонился он в ответ. — Помаленьку. Скучаю вот, видишь, без внученьки-то.

— Мы так поняли, что у неё там всё хорошо. Её демон был здоров и благополучен, когда несколько часов назад я с ним разговаривала.