Герои, почитание героев и героическое в истории - Карлейль Томас

Если судорожная борьба последнего Полустолетия научила бедную, борющуюся в судорогах Европу какой-нибудь истине, то только, может быть, следующей как выводу из бесчисленных других: Европа нуждается в действительной Аристократии, Священстве, или она не может продолжать существовать. Громадная Французская Революция, Наполеонизм, затем Бурбонизм с его «тремя днями» в заключение, заканчивающийся в весьма неокончательном Луи-Филиппизме, – все это должно было бы быть поучительно! Все это могло бы научить нас, что Ложные Аристократии – невыносимы; Не-аристократии, Свобода и Равенство – невозможны; истинные Аристократии – одновременно неизбежны и нелегко достижимы.

Аристократия и Священство, Правящий Класс и Учащий Класс, оба они, иногда раздельные и стремящиеся согласоваться один с другим, иногда соединенные в одно, так что Король является Первосвященником-Королем: ни одно Общество не существовало без этих двух жизненных элементов; ни одно не будет существовать. Это лежит в самой природе человека: вы не найдете ни одной самой отдаленной деревни в самой республиканской стране мира, где бы вы не встретили, в возможности или действительности, работу этих двух сил. Человек, сколь мало бы он это ни предполагал, необходимо должен повиноваться высшим. Он – общественное существо в силу этой необходимости; иначе он не мог бы быть даже стадным существом. Он повинуется тем, кого почитает лучшими, чем он сам, более мудрыми, мужественными; и он всегда будет им повиноваться; и даже будет всегда готов и счастлив это делать.

Более Мудрые, более Мужественные, они – всегда и везде Возможная Аристократия. Во всех Обществах, достигших какого-нибудь определенного устройства, развиваются в правящий класс, Действительную Аристократию, с установленными приемами действования то, что мы называем законами и даже частными законами, привилегиями и так далее. Явление, весьма достойное замечания в нашем мире. Аристократия и Священство, говорим мы, бывают иногда соединены. Ибо поистине самые Мудрые и самые Мужественные составляют собственно только один класс. Нет мудрого мужа, которому не надо было бы прежде всего быть мужественным мужем; без этого он никогда не был бы и мудрым. Благородный Священник всегда был прежде всего благородным Aristos117, а в заключение – кое-чем и большим. Лютер, Нокс, Ансельм, Бекет, Аббат Самсон, Сэмюэл Джонсон, если бы они не были достаточно мужественны, каким образом могли бы они быть когда-нибудь мудры? Если, случайно или преднамеренно, эта Действительная Аристократия разделится на Два Класса, то нет сомнения, что Священнический Класс будет более почетным, высшим над другим, как правящая голова выше действующей руки. Но вот на практике более вероятным оказывается обратное устройство – знак, что в нем уже есть изъян; уже проникла трещина, которая будет расширяться и расширяться, пока не рушится все.

В Англии, да и вообще в Европе, следует сказать, эти две Возможности раскрылись в Действительность гораздо более разнообразным образом, чем можно было видеть когда-нибудь где-либо на земном шаре. Духовное Руководство, практическое Управление – плод великих сознательных забот или, лучше сказать, неизмеримых бессознательных инстинктов и потребностей людских – прочно утвердились здесь и представляют собой очень странное зрелище. Везде, в то время как столь многое было забыто, найдете вы Дворец Короля или Замок Вице-Короля, Палаты, Господские дома. От моря до моря нет ни пяди земли, которая не имела бы своего Короля, Вице-Короля, длинных соответствующих рядов Вице-Королей, Помещика, Графа, Герцога или какой там у него ни будь титул, – которому вы передали землю, чтобы он мог править на ней вами.

И что еще более трогательно, нет ни одной деревушки, где собраны бедные крестьяне, в которой тем или другим способом не было бы устроено все нужное для Прихода: крытое здание, с доходами и колокольнями; кафедра, аналой с Книгами и Уставами. Словом, возможность и строгое предписание: чтобы здесь стоял человек и говорил людям о духовных вещах. Это великолепно; даже при большом помрачении и падении это принадлежит к числу великолепнейшего и наиболее трогательного, что только можно видеть на Земле.

Правда, этот Говорящий Человек в настоящую минуту страшно удалился в сторону. Он, увы, так сказать, совершенно потерял из виду настоящую точку; и тем не менее кого можно было, в конце концов, сравнить с ним? Изо всех общественных чиновников, получающих от Промышленности Современной Европы стол и квартиру, есть ли хоть один, более достойный стола, который он получает? Человек, который берется и даже делает кое-какие, хотя бы самые слабые, усилия спасать души людей! Сопоставьте его с человеком, который не берет на себя почти ничего, кроме как стрелять принадлежащих людям куропаток! Мне хотелось бы, чтобы он снова мог найти настоящую точку, этот Говорящий Человек, и держаться за нее с упорством, с энергией не на жизнь, а на смерть; ибо мы все еще нуждаемся в нем.

Задачи Речи, то есть Истины, доходящей до нас в живом голосе, даже в живом виде и как конкретный, практический пример, эти задачи, несмотря на все наши задачи Письма и Печатания, имеют вечное значение. Если б только он мог снова найти настоящую точку; снять с носа старые очки и, взглянув, увидеть, почти непосредственно около себя, что такое теперь действительный Сатана и пожирающий душу, пожирающий мир Дьявол! Первородный Грех и тому подобное очень дурно, я в этом не сомневаюсь; но очищенный Джин, мрачное Невежество, Глупость, мрачный Хлебный закон, Бастилия и компания – что это такое? Узнает ли он нового действительного Сатану, с которым должен бороться, или же он будет по-старому брюзжать сквозь свои старые очки на старых, исчезнувших Дьяволов – и не увидит настоящего, пока не почувствует его у своего собственного горла и у нашего? Вот вопрос для Вселенной! Но не будем с ним здесь возиться.

Сколь ни печально, сколь ни призрачно выглядит теперь эта самая Двойная Аристократия Учителей и Правителей, – всем людям надо знать, что задача ее есть и всегда будет благородна, в высшей степени действительна. Драйасдест, смотря только поверхностно, находится в большом заблуждении относительно этих древних Королей. Вильгельм Завоеватель, Вильгельм Руфус, или Рыжая Борода, сам Стефан Кертоз, а еще более Генрих Боклерк и наш мужественный Генрих Плантагенет! Жизнь этих людей не была хищной Борьбой. Она была доблестным Правлением, к которому лишь случайно присоединялась Борьба и должна, увы, присоединяться и теперь, хотя гораздо реже, как некоторое добавление, печальная, мешающая прибавка. Борьба была также необходима, чтобы убедиться, кто над кем имеет власть, право. Посредством долгой, упорной борьбы «не-действительность, разбитая в прах, постепенно разлетелась». Она оставила чистую действительность, факт: «Ты – сильнее меня; ты – мудрее меня; ты – король, а подданный – я» – в несколько более ясном виде.

Поистине, мы не можем достаточно налюбоваться в эти времена Аббата Самсона и Вильгельма Завоевателя, как они устроили свои Правящие Классы. В высшей степени интересно наблюдать, как искреннее с их стороны внимание к тому, что должно было быть исполнено в силу первой необходимости, привело их к способу его исполнения и с течением времени к достижению его! Никакая выдуманная Аристократия не могла бы сослужить им здесь службы; и вследствие этого они добились настоящей. Самые Мужественные люди, которые, – это надо всегда повторять и напоминать, – в общем, суть также самые Мудрые, Сильные, во всех отношениях Лучшие, были ими выбраны со значительной степенью точности. Посажены каждый на своем клочке земли, который был сперва им предоставлен, а потом постепенно и совсем отдан, чтобы они могли править им. Эти Вице-Короли, каждый на своем участке общей земли Англии, с Верховным Королем над всеми, были «Возможностью, развившейся в Действительность» поистине в удивительной степени.

Ибо то были грубые, сильные века, полные значительности, суровой Божьей правды, – и, во всяком случае, оболочка у них была несравненно тоньше, чем у нас. Факт быстро действовал на них, если им когда-нибудь случалось подчиниться Призраку! «Холопы и Трусы» должны были быть, до некоторой степени, «заключаемы под стражу»; или иначе мир нашел бы, что не может существовать в течение какого-нибудь года. В соответствии с этим Холопы и Трусы и были заключаемы под стражу. Трусы даже на самом троне должны были быть заключены под стражу и низведены с трона – теми способами, которые тогда существовали; самым грубым способом, если случайно не попадалось более мягкого. Несомненно, тогда было много жестокости в приемах, суровости, как и вообще правление и хирургия часто бывают суровы. Гурт, прирожденный раб Седрика, кажется, получал удары так же часто, как и свиные объедки, если нехорошо себя вел. Но Гурт принадлежал Седрику; тогда не существовало ни одного человеческого существа, которое не было бы с кем-нибудь связано. Никому не предоставлено идти своей дорогой в Бастилию или куда-нибудь еще хуже, по системе Laissez faire. Никто не был вынужден доказывать свое родство смертью от тифа! Приходят дни, когда не будет Царя во Израиле, но когда каждый человек будет сам себе царь и будет делать, что праведно в очах его; и когда зажгутся смоляные бочки в честь «Свободы», «Десятифунтового Избирательного права» и тому подобного – с значительным, в разных отношениях, эффектом!