Предание Темных - Кейси Эшли Доуз

– Нет.. нет..

Женщина плачет и пятится. Поначалу она говорит шепотом, но к концу уже почти переходит на крик:

– Почему вы это делаете? Это несправедливо.. Несправедливо! ..»

ВСПЫШКА!

Видение ускользает так же быстро, как и открылось для нее. Лале, будто ошпаренная, тут же рывком скидывает со своего плеча ладонь Явуз-паши и отскакивает на несколько шагов назад:

– Уберите руки!

Но мужчина в ответ лишь самодовольно скалится и выходит из класса одновременно с тем, как заходит ходжам Мустафа. Конечно же, учителю приходится сделать шаг назад и дать вначале выйти визирю.. хотя ему никто особо варианта и не предоставляет. Явуз-паша просто толкает его плечом, заставляя отступить, и выходит.

Когда учитель заходит и видит бледное лицо Лале, беспокойно спрашивает:

– Что с вами, милая? Он вас чем-то обидел? – оглядывается –а где Зара?

– Она пошла на свой урок.. я вот.. присмотрела за ребятишками – однако, ее растерянный взгляд все еще устремлен на дверь, за которой скрылся мужчина.

Проследив за ним и поняв направление ее мыслей, ходжам Мустафа обреченно вздыхает:

– Да уж, Лале-хатун.. Явуз-паша – худшее, что могло случиться с османским образованием..

-10-

Лале уже второй час в комнатке летнего заброшенного дома водит углем по холсту. Изображение пока выходит очень схематичным и неточным, совсем как было поначалу с Хасаном и даже Сафие – но как и в прежних работах, даже на этом этапе в нем уже угадываются тонкие черты того, кому предстоит по итогу на нем предстать во всей красе.

Айше.

Ее матери.

Раньше Лале помнила свою мать очень смутно и расплывчато, будто бы подглядывая из-под какой-то темной пелены. Она помнила ее голос, знала имя, даже помнила рыжие волосы.. но не помнила ни их длины, ни черт ее лица.. Но теперь, увидев ее так четко и живо, она уже не может забыть это лицо.

Оно будто бы всегда было с ней, будто она всегда его знала и помнила. Так живо, ярко, четко.. словно бы она своими глазами видела ее вживую не давеча, как парой часов назад.

Впрочем, может, отчасти, так оно и было..

Девушка продолжает рисовать, а Момпен, довольная приходом хозяйки, лежит у ее ног. Поначалу собака пыталась гавкать и скакать, призывая ее поиграть с ней, но поняв, что Лале пришла не для этого – покорно легла и все это время не двигалась с места. Лишь иногда, когда раздавалось особенно громкое птичье пение – лениво чуть приподнимала голову, как бы давая понять, что еще не оглохла окончательно, несмотря на свой преклонный собачий возраст.

Но вот голова Момпен вновь приподнимается – только на этот раз не лениво, даже скучающе.. а резко. Собака замирает, будто бы вслушиваясь во что-то, доступное на этом этапе лишь ее слуху..

После чего так же резко подскакивает, задев при этом ноги Лале и заставив ее оступиться. Из-за этого девушка случайно делает помарку на холсте и недовольно журит животное:

– Момпен, я..

Но не успевает и начать тираду, как собака с громким лаем вдруг выносится за дверь.

Лале холодеет – а что, если это опять кто-то из любителей памяти «Хюмы»? Ведь никто не знает, что здесь живет собака, несмотря на уже довольно большой четырехлетний срок. Поскольку заглядывают сюда не часто.. Но верно выражение – «редко, но метко».

– Момпен!

Лале, бросив все, выскакивает на задний дворик вслед за гончей.

Странно, обычно если и бывают тут редкие посетители – они приходят с бывшего парадного входа.. о заднем знает лишь Лале и те немногие, кому она рассказывала..

Но вот собака, успешно пробежав дворик со скоростью, будто бы ей на добрый порядок лет меньше, исчезает в кустах.

– Момпен!

Лале останавливается, не решаясь побежать за ней в кусты. Ведь и о том, что она здесь рисует – никто не знает так же, как и о собаке! Ей самой впору прятаться! Тем более, что Момпен совершенно и не думает возвращаться, а ловить животное, которое побежало навстречу раскрытию..

Замерев у кустов, Лале уже делает шаг обратно.. как вдруг они начинают шуршать еще сильнее. Там явно уже кто-то намного крупнее ее собаки.. даже крупнее ее самой стало быть, по шуму и движениям зелени..

Лале делает еще один шаг назад.. но прежде из кустов резко выскакивает мужская фигура, бесцеремонно хватает ее за талию и поднимает вверх. Лале визжит, но уже в следующее мгновение различает рыжих волосы своего друга.

Теперь они не вьются кудряшками, потому что Аслан отпустил их до самой груди – теперь это длинные рыжие волосы, лишь немного волнистые к низу.

– Лале!

Он принимается кружить девушку вокруг себя, и Лале вновь визжит – только теперь от радости, еще крепче обхватив Аслана за шею. Он ставит ее на землю и она смеется – отчасти все еще потрясенно, от части нервно-возбужденно:

– С ума сойти, Аслан! Я чуть не умерла от страха.. Там Момпен, а потом кусты, а ты..

Она дурачливо грозит ему кулаком, чем заслуживает еще одно крепкое объятие. Он вновь поднимает ее над землей:

– Пусти! – смеется она – а ну пусти!

– Никак не могу! – смеется он в ответ, сжимая ее еще сильнее – слишком соскучился! Сколько мы не виделись, три месяца?

– Два с половиной – слышится знакомый низкий голос совсем недалеко.

Лале замирает и только теперь, из-за плеча Аслана, видит Влада. Он так же выходит из-за кустов, осторожно убирая ветки и стараясь их не обломать.

Несмотря на его всего лишь двадцатилетний возраст, перед Лале стоит уже не юноша, и даже не молодой парень – а настоящий мужчина. Оформленные рельефные черты лица, которые были и прежде – скулы, челюстные углы – теперь стали еще более ярковыраженными. За эти два года он еще больше окреп, черные волосы все так же опускаются совсем чуть ниже скул. Бледное, сосредоточенное лицо. Глубокие голубые глаза..

Глядя на него, вполне живо можно представить, как выглядел его отец..

– Влад! – не веря своим глазам, восклицает Лале.

– Да, я тоже здесь – со снисходительной, сдержанной, как всегда, улыбкой отвечает он.

Но вся эта сдержанность улетучивается, едва девушка поспешно высвобождается из объятий Аслана и бежит к нему. И, совершенно не сбавляя хода, виснет на шее.

Он смеется и обвивает ее талию своими сильными прохладными руками, прижимая к себе и даже чуть подняв над землей. Она хохочет, и дурачливо бьет его кулачками по спине, требуя поставить обратно на землю, но при этом, напротив, сама прижимается к нему еще теснее, слыша отбиваемый эхом каждый удар его сердца.

Учащенное сердцебиение, настолько ему – всегда сдержанному и отстраненному – не свойственное..

Тук-тук-тук-тук-тук..

Словно отбойный молоток.

Но Лале уверена, что ее сердце сейчас бьется и того быстрее.

Наконец, Влад