Жизнь замечательных Блондей - Кира Измайлова

Это оказалась девица не первой молодости (по меркам Блонди, естественно, то есть лет за двадцать), смуглокожая, пышнотелая, со следами недавних побоев на лице и сильно напуганная. По ее реакции на вошедших, – она дернулась было вскочить и принять смиренную позу, – Вернер безошибочно определил, что она из бывших петов.

– Как тебя зовут? – спросил он хмуро, хотя прекрасно знал имя.

– Дениза Милль, господин, – не менее хмуро ответила она.

– Расскажи еще раз, что ты видела, – потребовал Вернер, и Дениза подробно повторила свой рассказ.

Надо признать, Геркин передал его достаточно близко к тексту, однако упустил некоторые детали. Следовало признать, что Дениза в самом деле отличается редкой наблюдательностью для уличной шлюхи, тем более бывшего пета. Хотя как знать, скорее всего, благодаря этой наблюдательности она и ухитрилась выжить на улицах Танагуры.

– Ладно, – сказал, наконец, Вернер. – Можешь быть свободна. Хотя нет, постой. Джефферсон, пришлите кого-нибудь, пусть сделают фоторобот. Так… что еще… Чем, ты говоришь, пахло из салона?

– Не знаю, господин, – ответила Дениза. – Эти запахи – они же все одинаковые, дешевка. А это другое что-то. Не знаю.

– Ну хоть на что похоже? – безнадежно спросил Вернер, хотя понимал – ему это ничего не даст.

– Вроде бы… – Девица призадумалась. – Вроде бы табаком… чуть-чуть. И еще чем-то. Сладким таким. Простите, господин, не знаю, что за запах…

– Ладно, оставим это. – Вернер поднялся из-за стола, освобождая место полицейскому с ноутбуком. – Как закончите с фотороботом, отвезите ее назад, что ли. А лучше закройте где-нибудь до утра на всякий случай…

На обратном пути в Эос Вернер упорно молчал. Эмиль тоже молчал, хотя его разбирало любопытство.

У себя в кабинете Вернер утвердился на диване и впал в глубокую задумчивость. Эмиль маялся у окна, пытаясь погладить кота. Тот всякий раз уворачивался и норовил Эмиля оцарапать. Опередить друг друга у них пока ни разу не получилось. Джефферсон стоял навытяжку у двери, ожидая распоряжений. Физиономия у него была еще более унылой, чем обычно, впрочем, небеспричинно.

От нечего делать Эмиль взялся разглядывать Вернерова подчиненного. Любопытный тип, Эмиль слышал, что он не только хороший сыщик, но и примерный семьянин.

Эмилю показалось, что волосы у Джефферсона на пару тонов светлее, чем усы, отчего последние выглядят как-то ненатурально. «Может, подкрашивает?» – мелькнула забавная мысль. Или носит фальшивые, для маскировки. Мало ли, какие задания он выполняет…

– Джефферсон, – тихо позвал Эмиль, видя, что Вернеру не до него. Дождался реакции и добавил: – У вас ус отклеился.

Эта невинная шутка имела престранные последствия. Джефферсон неожиданно побледнел, потом пошел красными пятнами, схватился зачем-то за свои усы, пробормотал извинение и выскочил за дверь. Эмиль проводил его озадаченным взглядом и вернулся к своему занятию – продолжил дразнить кота.

Впрочем, это быстро ему надоело. Эмиль подошел к карте и принялся разглядывать нанесенные на нее красные точки, пытаясь уловить какую-то систему в их расположении. Системы явно не было, это не походило ни на круг, ни на звезду, ни на пентаграмму, что было бы объяснимо, окажись маньяк приверженцем какого-нибудь подозрительного культа. Нет, ничего похожего, если точки соединить, получаются какие-то зигзаги… Зигзаги? Эмиль, воровато оглянувшись на не реагирующего на внешние раздражители Вернера, взял маркер и нарисовал на карте несколько линий. Полюбовался достигнутым результатом и добавил еще несколько линий пунктиром. Да, ему определенно стоило гордиться собой!

– Это что еще за художества? – раздался за его спиной недовольный голос Вернера. – Эмиль, зачем ты мне карту испоганил? Что это?

– Это? – Эмиль немного подумал. – По-моему, это елочка.

– Какая… – Вернер задохнулся, откашлялся и продолжил на полтона тише: – Какая еще елочка?!

– Вернер, остынь, – велел Эмиль, довольный собой. – Смотри сам. Вот, вот, вот… места убийств. Соединяем их между собой… Ну посмотри, правда же похоже! Кривовато, но тем не менее…

– Ну и причем тут… елочка? – безнадежно поинтересовался Вернер. – Пунктиром – это что обозначено? Стой. Не говори. Я понял… – Вернер уставился на карту, потом выхватил у Эмиля маркер и обвел им довольно-таки большой район. – Если считать, что этот придурок изображает на карте елочку, то для завершения картинки ему осталось всего одно убийство!

– Или три, – заметил Эмиль. – Но тогда это будет очень приплюснутая елочка.

– Но почему елочка?! – возопил Вернер.

– Новый год скоро, – ответил Эмиль с такой убийственной логикой, что Вернер не нашелся, что возразить.

На Амои Новый год справлялся, вообще-то, весной. Однако на многих других планетах сохранился обычай отмечать этот праздник зимой, и выходцы с этих планет, проживающие на Амои, своим привычкам не изменяли, благо им никто не мешал. Праздником больше, праздником меньше – роли не играет. Лишний повод устроить прием и похвастаться драгоценностями! Ели, ясное дело, были по большей части искусственными, однако попадались безумцы, готовые выложить кругленькую сумму за настоящие деревца. Какую именно сумму – мог бы поведать Себастьян Крей, промышлявший контрабандой елей, и Рауль Ам, за определенный процент с продаж способствующий этой противозаконной деятельности путем предоставления мощностей своих гидропонических лабораторий. Впрочем, к делу это не относилось.

Мысли у обоих Блонди шли схожими путями, поскольку Вернер выпалил:

– Ну теперь мы хотя бы знаем, что он не коренной амоец!

– По меньшей мере, у него предки должны быть не с Амои, – поправил Эмиль. – Знаешь, люди обычно придерживаются семейных традиций.

– Значит, три убийства… или одно… – протянул Вернер, оглядывая карту. – Скорее, все-таки одно.

– Почему? – удивился Эмиль.

– Он не успеет совершить три, – заявил Вернер. – Вспомни, какое сегодня число.

– Точно!.. – сообразил Эмиль. – До этого дурацкого Нового года три дня. Нет, ну если по трупу в день, он успеет!

– Будем надеяться, что он собирается совершить убийство под самый Новый год, а потому станет готовиться особенно тщательно, – вздохнул Вернер. – Так… что у нас здесь…

Эмиль кратко охарактеризовал указанный район, буквально в двух словах, и Вернер с ним вполне согласился. Окраина города, бедные кварталы, брошенный завод – простор для действия!

– Что же, придется рискнуть, – решил Вернер. – Версия бредовая, но другой нет. Надо брать его с поличным… А представь, что он затаится до следующего года? Или вообще исчезнет? Как мы тогда будем выглядеть?

– Не очень хорошо, – согласился Эмиль. – Вернер, я одного не могу понять, зачем он их режет?

– Да уже неважно, – отмахнулся Вернер. – Ну мало ли… Любая бредятина сойдет! Может, какая-нибудь шлюха проглотила важную вещь, и он эту вещь ищет…

– Ага, бриллиант размером с орех из пирсинга на интимном месте, – серьезно добавил Эмиль. – И при этом он от горя забыл, парень это был или девчонка, а потому режет всех подряд.

– Отстань, – попросил Вернер. – Я пытаюсь думать.

Он потер лоб, нахмурился. Спохватился:

– Кстати, а где Джефферсон?

– Убежал куда-то, – пожал плечами Эмиль, умолчав о своей шутке.

– Ладно, вызову, как понадобится, – решил Вернер, и вернулся к карте. С полчаса оба Блонди с жаром обсуждали возможное место преступления, сошлись на том, что логику маньяка им постичь не дано, и решили брать в кольцо весь район. Естественно, отслеживая темного цвета «вентры»… хотя этот тип вполне мог пересесть на светлую «майсу», а их в городе еще больше.

– Слезь с подоконника, – велел Вернер коту и бесцеремонно спихнул разнежившееся животное на пол. Животное, впрочем, приземлилось на все четыре лапы, фыркнуло, задрало хвост и с достоинством удалилось на диван. Вернер распахнул окно. – Ф-фух… Ну и холодина!

– Включил бы кондиционер, – поежился Эмиль.

– Он только воздух туда-сюда гоняет, а я проветрить хочу, – поморщился Вернер. – Не пойму, чем пахнет? От тебя, что ли?

– А чем пахнет? – удивился Эмиль.

– Табаком, – ответил Вернер. – И еще чем-то.

– Я не курю, ты же знаешь, – сказал Эмиль.

– Джефферсон курит, это от него, – махнул рукой Вернер. – А сладким пахнет определенно от тебя! Одеколон сменил?

– Нет, – мотнул золотой гривой Эмиль. – Я не люблю сладкие запахи. Да сам понюхай, если не веришь!

Вернер принюхался и убедился, что от Эмиля пахнет чем-то терпким и свежим, причем совсем слабо. Ничего общего с раздражающим сладким запахом. Мерещится ему, что ли?

– Эмиль, что с тобой? – спросил он, заметив, что лицо коллеги на мгновение приобрело какое-то непонятное выражение.

– Вернер, у Джефферсона фальшивые усы, – каким-то удивительно будничным голосом произнес Эмиль. – Ты знал?