Возвращение колдуна - Вольфганг Хольбайн

Движение не останавливалось ни на минуту, превратившись в ритмичную волну, которая пробегала от одного конца спирали к другому. При этом она становилась быстрее и быстрее, пока широкий круг из крысиных тел не начал вздрагивать подобно огромному зверю, который корчился в судорогах. Затем послышался неясный гул.

Сначала это было похоже на темное, нагоняющее страх гудение, смешанное с рычанием, от которого задрожал даже воздух. Я поежился, чувствуя, как мой желудок неприятно сжался, а по спине побежали мурашки. Постепенно звук усилился, но стал немного ниже, а потом опять начал нарастать, все больше и больше, пока гудение не превратилось в слог, такой чужой и непонятным образом ужасающий. Крысы пели!

— Тхууууууул, — завывали звери. — Тхууууууул, — повторяли они снова и снова, прерываясь лишь на миг, и тогда вокруг устанавливалось мертвая тишина. Каждый раз этот звук был громче, чем предыдущий.

Меня охватил ужас. Чтобы полностью не потерять разум и отвлечься, я попытался представить себе реальные масштабы этого подземного лабиринта. Но моя фантазия отступила перед огромными размерами города катакомб. Протяженность ходов здесь, без всякого сомнения, насчитывала сотни миль, которые проходили под Лондоном, а может и под его предместьями. Теперь я начал понимать, что имел в виду Коэн, когда заявил, что в действительности не люди, а крыса-альбинос является настоящей хозяйкой города.

Затем что-то в звучании демонического напева изменилось и я оглянулся. Сотни тысяч крыс все так же двигались по спирали, выдыхая один и тот же ужасный слог: «Тхууууууул».

В центре спирали, в двух метрах над пустым кругом, появилась точка из ядовито-зеленого света. Сначала она была крошечной, как игольное ушко, излучавшее интенсивный свет. Затем в течение нескольких секунд она превратилась в шар, который увеличился до пылающей сферы размером с человека, с жутким ярким свечением. Не сдержав стона, я закрыл глаза, но свет пробивался даже сквозь закрытые веки.

— Тхууууууул, — пели крысы. — Тхууууууул! Тхууууууул!

Это повторялось бесконечное число раз, пока странный звук не подействовал своим ритмом на биение сердца, отчего у меня стали вибрировать все косточки и даже зубы. Наконец мне показалось, что я даже думать начал в ритме этого ужасного повторяющегося звука.

Светящийся шар тоже пульсировал в том же ритме, который задавали поющие крысы. Внутри этого шара начал вырисовываться темный силуэт, пока еще с расплывчатыми очертаниями. Через какое-то время, когда он стал отчетливее, шар медленно опустился, коснулся пола и замер. Затем пещера еще раз огласилась мощным выкриком: «Тхууууууул» — из тысяч крысиных глоток, и зеленый шар погас, а на его месте появилась…

Из моего горла невольно вырвался крик, когда я увидел, что из огненного шара выступила белая крыса. Она двинулась с места, повертела головой и сделала первый тяжелый шаг к леди Одли, но не дотронулась до нее.

Я содрогнулся, когда мои глаза на миг встретились с черными глазами крысы. Они изменились самым страшным образом. Красный блеск, от которого раньше глаза альбиноса казались налитыми кровью, погас, но вместо него появился злой огонь. Поток серых хищников снова разделился, и шесть огромных королевских крыс вышли из толпы. Они быстро приблизились к крысе-альбиносу, остановились на почтительном расстоянии от нее и покорно склонили головы. Крыса-альбинос издала пронзительный диссонирующий писк, и из толпы показались еще две большие крысы, которые семенящим шагом направились к ней.

Невозможно описать словами то, что произошло в следующее мгновение. Я не увидел ничего необычного, но зато очень отчетливо почувствовал, как в теле огромного белого монстра, который уже давно не был крысой, а лишь сохранял ее оболочку, начали происходить какие-то перемены. Я почувствовал, как от альбиноса, словно невидимые паучьи лапки, к двум крысам протянулись тонкие нити, с помощью которых он начал высасывать из них жизнь.

После этого крыса-альбинос резко изменилась: ее шерсть встала дыбом и окаменела; некоторые части тела рассыпались на кусочки, при этом ржавая стружка, похожая по цвету на кровь, посыпалась из нее на пол; по всему телу зверя пошли трещины, словно его тело было сделано из железа, а теперь оно неожиданно — за несколько секунд! — постарело на целые столетия. Затем раздался звон, как будто рядом внезапно треснул огромный бронзовый колокол, и в сторону крысы-альбиноса полетели маленькие остроконечные осколки металла, которые, как смертоносные снаряды, вонзились в грудь огромного зверя. Там, где они разорвали кожу, образовалась тонкая зигзагообразная щель, которая затем быстро как молния пошла вверх по шее, через морду, лоб и затылок зверя и пролегла вдоль спины. Изнутри чудовища раздался ужасный звук, похожий одновременно на скрип и удары мелких камней. В конце концов окаменевшее тело развалилось на две части, которые с грохотом упали на пол, и что-то черное, бесформенное выбралось наружу.

Сначала мне показалось, что это огромный паук, но уже в следующее мгновение я понял, что ошибся. Существо состояло из вязкой густой слизи, противной черной массы, пульсирующей и дрожащей, из которой время от времени образовывались черные псевдоосьминоги, пытались сформироваться конечности, но снова распадались. Потом из огромного сгустка черной субстанции выросли толстые щупальца. Словно слепые скользкие змеи, они извивались в воздухе, а затем с чавканьем всасывались назад в черную массу. После этого вся эта вязкая, расплывающаяся масса вздрогнула, медленно, как будто у нее почти не осталось сил, вытянулась и осторожно поползла, словно змея, к леди Одли, которая совершенно не сопротивлялась, когда это мерзкое существо дотронулось до ее руки и начало проникать под ее кожу.

Я закричал, засунул руку в карман и вытащил одну из звезд шоггота, которую я все еще носил с собой. Это была моя последняя, отчаянная надежда хотя бы остановить монстра, который просыпался на моих глазах.

Но я даже не успел бросить ее.

На меня прыгнула серая тень, и острые как бритва зубы впились в мою кожу. Я закричал от боли, выронил камень и упал на колени. Я со стоном закрыл глаза, но не смог закрыть уши. Звуки, которые я слышал, были такими ужасными, что догадаться о том, что происходило дальше, не составляло труда. Неприятное чавканье и всасывание стали громче, превратившись в отвратительный звук, который врезался в мой мозг как раскаленное лезвие ножа. Затем этот звук начал замирать, только очень медленно.