Кривич - Александр Забусов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зайдя в свою избу, узрел удивление его приходом на лице жены, спокойно сказал ей:
— Ставица, сбирай детей, с собой в узел только съестное бери. Уходим мы сейчас отсель.
— Ка-ак? — только и смогла выговорить молодая женщина, плюхнувшись пятой точкой на лавку, готовая ревом огласить округу.
— Нишкни! Вчера в селище, принесла нелегкая византийского чернеца. Знаю его, а там где он появляется, следом Марена приходит. Этот черный ворон, чую, смерть до нас привел, будь он неладен. Поэтому, одень потеплее детей и уходим.
— Пойдем-то куда, любушка мой? К кому мы прислонимся, без подмоги родовичей?
— Цыть! К боярину Гордею уйдем, он примет, у него не пропадем.
Вскоре, мужчина в воинском наряде, женщина и трое малолетних детей, пройдя через открытые, никем не охраняемые ворота деревенской изгороди, спешно ушли по натоптанному летнику в южном направлении и через какое-то время скрылись в лесу.
К вечеру кончился боярин, умер, а вместе с ним, кто раньше, кто позже, ушла его дружина и челядь, вкусившая угощение византийского монаха. Смерть пришла за ними, расплескав синеву по их лицам, заставив пузыриться пену у рта.
Притихшая деревня почувствовала неладное, но воспитанная Военегом боязнь, не позволила смердам решиться на то, чтобы послать кого-нибудь за северянским волхвом, ближайшее капище находилось от селища в десяти верстах. Люди отсиживаясь по избам, ждали, что произойдет дальше. Уже в сумерках по деревне слышался протяжный вой собак.
В деревню пришла смерть.
Когда над селением взошла луна, византиец наблюдал ее восход на боярском подворье. Прямо на земле двумя рядами, лежали покойники. Здесь были все, и челядь, и воины боярина, да и сам боярин.
— Ну, что ж приступим к действию, — удовлетворенно произнес монах.
Взяв в руки отполированный кусок металла, старанием неизвестного мастера превращенный в зеркало, направил его на круглый шар ночного светила, поймав его отражение, опустил бледный луч на лица мертвецов. Из уст грека отчетливо произносились слова заклинания:
— Ты, ночное светило, бледный свет в зеркалах преломи, По пути от весны до зимы путь свой пройди. Лик Геката, богиня ночная, богиня подземного царства яви, По лунной дорожке в царство мертвых, пусть души умерших пройдут. Зиму и смерть в тело се загони. Пусть ночною порой, жажда крови мученье ему принесет, Лишь, напившись ее, отпустит слегка. Пусть ночною порой из могильной земли, поднимает его, Приносящая тьму.
Быстро отставив зеркало в сторону, чернец маленьким, острым, как бритва ножом, полоснул себя по внутренней стороне руки у запястья, зажал выходящую из раны кровь. Проходя по рядам, он слегка приоткрывал рану, давая каплям крови стечь на губы очередному покойнику. Обойдя всех, остановившись между рядами, поднял лицо к луне, продолжил произносить заклинание:
— С криком утренней птицы настанет восход — воскресение дня, Спрячь, Геката, под землю от Солнца, злой дух упыря. Тот от часа сего всецело подвластен лишь мне, А, земля, где рожден и взращен он, Не примет се тело к себе.
Лежавшие до сего момента неподвижно покойники, зашевелились, стали вращать невидящими глазами, еще не осознавая происшедшего с ними. Да, и было ли в них сознание?
— Вставайте, упыри! — воскликнул византиец. — Пища ожидает вас! До крика первых петухов, селение в полной вашей власти.
В разных концах деревни послышался протяжный, собачий вой, наполненный страхом и безысходностью ночи, нестерпимая жажда, погнала десятки упырей на ночную охоту. Жителям беззащитной деревни, искать сочувствия было не у кого.
— Если я правильно просчитал все, то осталось подождать здесь кривичей, — прошептал Иоанн, лицо исказила гримаса улыбки.
— 3 -
— Расскажи, мне о нем подробно, каков он сам, в чем одет, голос, какой у него голос?
— Так, я ж уже говорил, — Хлуд, недоуменно посмотрел на крепкого воина, с полностью бритой головой, с вислыми, длинными усами цвета вызревшего зерна, нервно теребившего косицу витого кожаного пояса, к которому медными кольцами были пристегнуты ножны тяжелой сабли. — Пять дней тому, в селище пришел чернец. Я его как узрел, сразу вспомнил, такого не забудешь, хотя с последней встречи прошло, никак не меньше пятнадцати годов. Волос длинный, черен, но теперь уж с проседью. Бородища, будто перо на весле, окладиста, глаза тебя так и сверлят, пытаясь проникнуть в душу, хотя лицо при том, благостное. Сам, весь в черное, длинное до пят одет, а из-под бороды оберег в серебре проглядывает, Белый Бог на кресте распятый. Голос ручьем льется, слова правильно произносит, не по-деревенски, но сам язык русский, чистый. Бери, грит, бочонок вина ромейского, дружину, мол, угостить желаю. А, я к тому вину, даже не притронулся. Токмо поутру гляжу, а стражи у ворот-то и нет, в воинской избе все хворыми лежат. Ухватил я тогда свое семейство, да к вам деру дал. Там, где монах Иоанн проявится — хорошего ждать не стоит.
— Он это! — воскликнул сидевший на лавке Славка. — Точно описал византийца.
— Ну-ну! Что еще скажешь? — спросил сотник Горбыль Хлуда.
Этот разговор происходил в светлице терема Гордеева городища. Среди собравшихся, присутствовали: боярыня, восседавшая в монзыревском кресле, Горбыль, Мстислав, в одночасье ставший крепостным воеводой, Славка и, с утра пришедший в городок вместе с семейством, Хлуд.
— В тот же вечер, два стражника боярина Военега, Трут и Умысл, хвастали перед старым Ротаном, тем, что византиец им по пять монет золотом отвалил. За выполнение какого-то дела на ваших землях. В ночь и ушли.
— Какого? — насторожился Горбыль, словно гончая учуявшая запах дичи.
— Об этом не ведаю.
— А, что за люди, эти, Трут с Умыслом?
— Жадные, своей выгоды никогда не упустят, но воины отменные.
— Значит, говоришь, золотом расплатился?
— Да.
— Ну, ладно. Сам-то ты у нас остаешься или виды какие иные имеешь? — задал очередной вопрос Горбыль.
— Останусь, коли в дружину возьмете.
— Из терема выйдешь, у охранника на воротах спросишь, чтоб десятника Судислава указал. Его десяток нынче в состав караула входит, — напутствовал Хлуда боярич Мстислав. — С сего дня у него в десятке служить будешь.
— Благодарствую, воевода.
— Постой, — остановила, готового покинуть светлицу Хлуда боярыня. — Ты ведь жену с детьми привел?
— Да, боярыня, это так.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});