Манъёсю - Поэтическая антология

п. 2415 Песня начинает раздел, озаглавленный “Песни, в которых высказываются думы и чувства в сравнении с чем-либо” (моно-ни ёсэта омои-о нобуру ута). В противоположность предыдущему разделу (см. п. 2368) здесь в тексте вводятся различные сравнения, причем в самом широком смысле слова: иногда в виде иносказания или намека, иногда в форме сопоставления, в виде параллелизма, иногда в форме метафоры.

п. 2417 Фуру-дзиндзя — старинный храм в Исоноками со священной древней криптомерией.

п. 2419 Эту песню мы относим к любовным обетам, любовным клятвам, которые неоднократно встречаются среди песен М. В старинных песнях при сопоставлении характерен момент отрицания, в более поздних—положительное сопоставление: пока существуют небо и земля, я буду продолжать любить тебя. Песня сходна с песней 3004. В этих песнях представлены, по-видимому, варианты любовных обетов, которыми принято было обмениваться в старину перед разлукой.

п. 2422 Ответ на предыдущую песню.

п. 2423 В песне игра слов: конец названия горы ассоциируется со словом “симаси” “недолго”, “миг”, на этом строится поэтический сюжет песни и ее композиционная структура.

п. 2424 “Зеркало украшено шнурами…” — в старину металлические зеркала в Японии на оборотной стороне имели два связанных узлом шнура.

Не Развязывай-Гора (Нотока-яма) — старинное название, местоположение неизвестно, предполагают, что это нынешняя гора Футаго-яма в провинции Мимасака. Развязывать шнур — см. прим. к п. 2413.

п. 2428 Удзи — название рода, а также местности и реки, — на этом построена игра слов в песне.

Тихая—название одежды, в которой танцующие изображали богов; исполнители танца, видимо, принадлежали к одному роду.

п. 2430 Песня — любовный обет (см. п. 2419).

п. 2434 Песня — любовный обет (см. п. 2419, 2430).

п.2435 Перевод сделан по МС. Считается трудной для толкования песней. Возможно, она связана с какой-либо легендой, преданием.

п. 2436 Залив Катори — в тексте Катори-но уми.

В старину “уми” значило не только “море”, но любое водное пространство: озеро, бухту, залив и т. п. Так как в других песнях М. встречается “бухта, залив Катори”, то и здесь в переводе дастся реальное значение “уми”, соответствующее контексту.

п. 2438 Песни о людской молве широко представлены в М., в народной и в придворной поэзии в разных вариантах: песни, рассказывающие о молве; песни с жалобой на людскую молву; песни возмущения и протеста против людской молвы, песий, в которых утешают любимого, просят не печалиться из-за молвы. К последней категории и относится данная песня.

п. 2439См. п. 2438.

п. 2441 В песне отражен старинный обычай, связанный со словесным табу. В старину остерегались вслух произносить имена, чтобы не навлечь несчастье на носителя имени. В обращении вместо имён использовали личные местоимения. Эта особенность сохранилась и в современном языке. Имя свое в старину девушки называли только тому, с кем решали вступить в брак. Поэтому автор песни в страхе, что произнес имя возлюбленной.

п. 2445 Старинная народная песня. Жемчужина — метафора красавицы, возлюбленной.

п. 2446 Яшма — метафора красавицы, возлюбленной.

п. 2447 См. п. 2446.

п. 2448 См. п. 2446.

п. 2455 Песня толкуется двояко: 1) в образ исчезающего тумана вкладывается буддийское представление об эфемерности земного существования (исчезла быстро, легко, как туман, роса и т. п.), 2) в песне дано изображение погребального обряда сожжения, когда дым от костра, обычно разводимого в долинах среди гор, исчезает в виде тумана в небе. Полагаем, что первое толкование — более позднее. Исходя из других песен М., считаем, что здесь передается картина погребального обряда сожжения.

Восприятие этого образа в плане буддийских представлений характерно для более поздней классической поэзии X–XIII вв.

п. 2456 Черные-Волосы (Куроками) — так называется часть гор Сахо на севере столицы Нара.

п. 2460 См. п. 2669 — аналогичная песня жены. Возлюбленные условливались смотреть в одно время на луну, считалось, что в этот момент их чувства и думы соединяются.

п. 2466 Знак запрета — священная веревка из рисовой соломы, которую вешают на полях для указания личной принадлежности и запрета для посторонних. Этот образ часто встречается в песнях любви, где служит символом сговора, обещания, принадлежности любимому и т. п. (см. п. 530).

п. 2467 Юри — лилия японская (Lilium japonicum), часто благодаря омонимичности со словом “после”, “потом”, “впредь” используется в песне для игры слов.

п. 2468 Трава “всезнайка” (сирикуса) — народное название, совр. “санкакуи”, “санкакусугэ” (Scirpus triquetcr), особый род камыша. Летом цветет мелкими коричневато-бурыми цветами, напоминающими по форме орхидеи, многолетнее растение, растет возле воды. В песне игра слов на слове “знать” (сири-сирину). Возможно, трава названа так потому, что, гадая на ней, люди узнают чужие секреты и в песне намек на это.

п. 2469 Тиса — салатный латук, растет в горах, цветет в июле мелкими белыми цветами, которые располагаются гнездовидными соцветиями (Lactuca Scariola).

В песне скрытое сравнение. Девушка сравнивает себя с травой и иносказательно говорит о том, что от слез вянет ее молодость.

п. 2472 Горы Миморо — в данном случае горы провинции Ямато (см. п. 3222).

п. 2473 См. комм. к п. 2413, 2419.

п. 2475 Воспоминания-трава (сидакуса) — совр. “синобукуса” (К.), “но-кисинобу” (Polypodium linearo), многолетнее растение, особый вид многоножки, растет часто на кровле старых домов, на скалах.

Трава “забудь-любовь” (коивасурэгуса) — старинное народное название травы, полагают, что то же. что трава “позабудь” (васу-рэгуса) (СП). См. п. 946 о древней воре в магию слов.

п. 2477 В песне отражен старинный народный обычай “связывания трав” (куса-мусуби), когда завязывают стебли и загадывают о любви и счастье. Это поверье отражено во многих песнях М. Здесь же ему придан характер любовного заговора.

п. 2478 Влажный Лист (уруха); в названии реки и т. п. это слово читается также “урува”. Река Урува течет в уезде Фудзи провинции Суруга. На этом построена игра слов в песне.

п. 2480 Цветы итиси-но хана — старинное народное название. Судя по песням, итиси-но хана цветет в апреле — мае голубыми цветками, встречается среди сорняков. Их название ассоциируется со словом “итисироси” — “приметный”, “явный” и т. п. Отсюда непереводимая игра слов в песне.

п. 2481 Считается трудной песней для толкования. Перевод условный. Знак запрета — см. п. 2466.

п. 2483 “Расставшись с рукавом моим…” — в старину рукава обычно стелили в изголовье любимому. Здесь подразумевается, что возлюбленные уже расстались друг с другом.

п. 2484 В песне отражен обычай сажать вместе деревья на память о любви; иногда, сажая эти деревья, загадывали о счастье, о будущей встрече.

“Мацу” — по-японски “сосна” и “ждать”, отсюда в песне внутренняя непередаваемая игра слов.

п. 2488 Дерево муро — из семейства хвойных, растет обычно на морском побережье, цветет в апреле мелкими цветами, плоды его имеют лекарственное значение (Juniperus rigida).

п. 2491 Осидори — вид диких уток. Представление о птице как о гонце связывают с влиянием китайской поэзии, с образом гуся-гонца из старинного китайского предания (см. п. 1614).

п. 2492 Птица ниодори — род уток, часто ныряет в воду и всегда бывает мокрой, поэтому встречается в песнях как образ сильно промокшего человека.

п. 2493 Помахать рукавом (содэ-о фуру) — знак прощания, выражение любви, интимное приветствие.

п. 2496 Отмечается как трудная для толкования старинная песня. Сердце, букв. пронизанное”, “пропитанное” любовью, сравнивается с густо окрашенной повязкой (симэюу), сотканной из древесных волокон.

В песне говорится об особой прическе людей из Кума на о-ве Кюсю, которые завязывают у лба пучками волосы крашеной полоской ткани.

п. 2497 Эта и предыдущая песни рассматриваются некоторыми исследователями (ТЮ) как парные, сложенные от лица юноши (2496) и, ответная — от лица девушки.

Хаяхито или хаято — племя, обитавшее на юге о-ва Кюсю. “Знаменитый крик ночной” — крик людей из племени хаято, которые сторожат дворец. С древних времен хаято несли обязанности стражей при дворце и во время ночного дежурства, охраняя ворота, громко кричали, для устрашения подражая собачьему лаю. Известно, что они так же кричали во время церемоний празднества “Ниинамэ” — подношения богам первого риса. Возможно, вначале это было сопровождением обряда и делалось для устрашения злых сил, а затем стало обычаем, совершаемым и во время ночных дежурств.