Ариадна - Дженнифер Сэйнт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И куда она отправилась? – спросила я. Где, интересно, согласились принять ту, которая успела уже предать отца, лишить мужа сыновей и хитростью почти заставила царя согласиться на убийство собственного законного наследника?
Тесей беспечно пожал плечами.
– Как знать? Главное, что Афины очистились, избавились от ее пугающего присутствия, а я сразу начал обучаться у Эгея искусству управления. Я готовился стать достойным государем, подобно отцу, – поддерживать законы, блюсти справедливость и царивший в городе мир.
Я вдруг поняла, как близко склонилась к нему. Тесей все больше увлекал меня рассказом, восхищал простотой повествования. Столкнувшись со злом, царевич разил его, а не обдумывал, как бы обратить себе на пользу. Столкнувшись с мраком и ужасом, одолевал их и впускал жгучий свет в мир, а не утягивал его дальше во тьму. Он служил бы своему городу как справедливый правитель. Не сидел бы на троне, холодный и неумолимый, господствуя над жаркой, клокочущей ненавистью и страхом, державшим граждан Крита в узде, и радуясь тому. Рядом с ним я впервые в жизни ни в чем не сомневалась, ничего не боялась. Тесей, как якорь, закрепил меня на твердой земле, залитой чистым светом.
В этот самый миг темная фигура перемахнула через окружавшие нас камни и приземлилась перед нами с грохотом, неумело сжимая в руках тяжелую железную палицу.
Глава 8
Пока надсадно колотилось сердце, я поняла, что все еще способна изведать настоящий страх. На один мучительный миг я застыла, приросла к земле, а потом, отлепив язык от неба, выдавила, не веря своим глазам:
– Федра?
Она ответила: “Ариадна!” – стараясь говорить уверенно, однако нотки легкого безумия, болезненного веселья выдавали ее возбуждение.
– Как ты… Где?.. Ты видела?.. Кто-нибудь?..
Я силилась задать десяток вопросов, смешавшихся в гортани, но не вышло ни одного.
Пока я с трудом подыскивала слова, Тесей забрал у Федры палицу – мягко и неторопливо. Насторожившись, изготовившись, он обводил взглядом темную даль и прислушивался, хоть до меня доносился только грохот прибоя, разбивавшегося о скалы внизу, да учащенное дыхание Федры.
– Никто не придет, – высокомерно заявила она ему. – Дворец спит. Все напились и храпят теперь, как свиньи. Даже стражники, как один, спят, уж поверьте. Проснутся только с рассветом, у нас еще несколько часов.
У нас еще несколько часов. У нас?
Крадучись, царевич обогнул скрывавшие нас камни и, почти сливаясь с тенью, гладкий, как тигр, стал осматриваться вокруг. А пока он ходил дозором, я, схватив Федру за руку, прошипела:
– Что, Зевса ради, ты тут делаешь? С ума сошла?
– Не больше твоего! – ответила она раздраженно, отчего колкость эта прозвучала лишь острее.
– Откуда ты узнала, где мы? – допытывалась я.
– Я пошла за тобой, – заявила сестра строптиво, хоть и не без гордости, ведь ей удалось так меня удивить! – Пошла за вами с Дедалом, а потом за тобой в тюрьму. Я поняла, чего ты хочешь, поняла, что ты, едва взглянув на Тесея, решила помочь ему бежать. Но не волнуйся, – добавила Федра, – тебя видела только я, а меня не видел никто. Ты вот не догадалась даже.
– Пошла, значит, за мной? Тогда где ты была столько времени?
Она вскинула брови.
– Слушала.
Я и рассердилась, и испугалась, и немало смутилась – как легко младшая сестра обхитрила меня! А она стояла под луной, выпрямив спину, маленькая и хрупкая, но такая яростная. Я вздохнула. Все бы отдала, лишь бы Федра в этом не участвовала. Если она попадет в беду, то по моей вине.
– А где палицу взяла?
Хватило ей безрассудства забраться в оружейную? Пожалуй, я уже ничему не удивилась бы.
– Это моя, – вмешался Тесей.
Я подскочила. И не заметила, что он вернулся, так неуловимы были его движения.
– Никого, она правду сказала. Дворец и в самом деле спит? – спросил он уже у Федры.
Стоило Тесею к ней обратиться, как свирепость сошла с лица сестры, и голосом нежным, как сливки, она уверила:
– О да, спит мертвым сном после вечерней пирушки. А палицу твою я забрала в кладовой, куда поместили дары из Афин.
Нутро мое сжалось. А если обнаружат, что она пропала? Но Тесей, кажется, не беспокоился, а палица казалась естественным продолжением его руки, и я опять почувствовала себя защищенной.
– Эта палица и сделала меня афинским царевичем, – сказал он, и голос его напомнил мне прохладный поток, омывающий камни, стремительный, обладающий независимой силой. – Без нее меня бы тут и не было. Спасибо, что возвратила ее мне, – добавил он, обращаясь к Федре, и я даже в сумраке увидела, каким густым румянцем она залилась.
– А дальше расскажешь? – спросила она почти застенчиво.
Сестру разрывали противоречивые чувства, я видела, – она и торжествовала, гордясь собственным бесстрашием, и робела против обыкновения, предлагая Тесею продолжить рассказ, который подслушала, не известив нас о своем присутствии.
Он улыбнулся.
– Конечно. В Афинах я зажил счастливо – подвиги мои остались позади, а впереди ждало блестящее будущее. Но только я взялся за дела царевича – начал заниматься скотом, споры разрешать, да и просто наблюдать за Эгеем, стремясь стать таким же великим царем, – как до нас докатился рокот близкой войны. Паллантиды собирались идти на Афины – они и так досадовали, что Эгей занимает трон, а теперь у него еще и сильный наследник появился. Эти пятьдесят сыновей Палланта, которому мало было своей части Аттики, надеялись заполучить Афины после смерти Эгея. А теперь, раз их надежды растаяли, решили взять город силой.
Паллантиды и убили вашего брата. Всегда эти завистники злились на чужой успех и пришли в ярость, когда Андрогей победил на играх. Заманили его в горы, где разгуливал буйный бык, и там ваш брат встретил одинокую смерть. Так знайте, я перебил Паллантидов одного за другим, всю полусотню. На глазах у отца их Палланта, а потом сразил и его самого. Смерть вашего брата отомщена – моими руками.
Я холодела, слушая о Медее. А теперь во мне пылала гордость, странным образом смешанная со стыдом. Гордость – оттого что герой, который стоял передо мной и так буднично повествовал о своих удивительных подвигах, уничтожил убийц брата. Стыд – оттого что по воле моего отца героя этого доставили сюда в цепях расплачиваться за смерть, уже им возмещенную.
– Словом, я избавил Афины от новой угрозы, дал
