Ужасная поездка - Л. А. Бирчон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова начинается хор пукающих жителей деревни, на этот раз синхронный и зловещий, как имперский марш смерти.
«Это были олени». Фонарь проецирует тень мисс Скарлет на стену паба. Она поднимает руки к голове, чтобы превратить свою тень в форму монстров снаружи. У них были рога, как ветви, но в свете трактора они сверкали серебром, как лезвия. И они были больше, чем любой олень, которого я когда-либо видел, больше, чем любая лошадь…
«Как лоси? говорит Эффи.
Это были олени, — настаивает мисс Скарлет.
Лоси — это разновидность оленей. Они бывают очень большими, — говорит Ниш. Я видел видео с одним из них на YouTube и…
Это были британские олени. Лось был бы вот таким, — мисс Скарлет широко расставила руки, так что теневые рога превратились в широкие плиты. Их рога гораздо больше похожи на эти». Она слегка смещает угол, и рога тени становятся длинными, стройными и разветвленными. Лица у них тоже были злые. Большие глаза и клыки».
«Клыки? говорит Ниш.
У мунтжака есть клыки, — говорит полковник Горчица. Но это, конечно, очень маленькие олени. А это очень большие олени».
И тут мои ноги словно приковало к месту, — продолжает мисс Скарлет. Не от страха, хотя мне было очень страшно. Грязь была похожа на зыбучий песок и облепила мои ноги. Я не мог пошевелиться, чтобы не упасть. Поэтому мне пришлось наблюдать, как они появились на свет, и первый из них подошел к Джетро в своем традиционном зеленом наряде. Теперь он застыл на месте от страха. Я видел это по его глазам. Но этот олень подошел совсем близко, обнюхал его с ног до головы и посмотрел ему прямо в глаза, как будто узнал его или что-то в этом роде. Но ему не понравилось то, что он увидел». Она двигает руками, и в тени ее рога сходятся вместе, а затем широко раздвигаются, как будто она имитирует плавание брассом. «Разорвал его пополам».
«По длине», — добавляет полковник, как будто это важная деталь.
Бедняга Джетро даже не успеет опуститься на землю, как остальные начнут». Мисс Скарлет смаргивает слезу и опускает руки, освещение меняется, и она больше не отбрасывает длинную тень. Она просто молодая женщина, переживающая детскую травму. Все закончилось за минуту, может быть, меньше, но было ощущение, что время свернулось само собой. Когда я вспоминаю об этом, я вижу этих смелых, красивых, веселых мужчин в их нарядах — боже, как они любили наряжаться — как они выходили в город — канун Рождества был их временем блистать… Все прошло. Все пропало». Ее тело содрогается от нахлынувших слез.
Я нашел ее на месте, — подхватывает историю полковник Мастард, утешительно обнимая мисс Скарлет. Нетронутой, но залитой кровью наших мужчин. Выглядело как Кэрри, не так ли, милая? Вполне подходящее состояние. Но в ту первую ночь олени получили свой номер легко. Восемь маток. Восемь убийств при свете трактора. Не успело восьмое тело упасть на землю, как они уже уехали.
Надеешься, что такое случится только раз, но мы, деревенские, суеверны. Мы узнаем дурное предзнаменование, когда видим его. И так было каждый год. Люди, которых вы видите сегодня перед собой, — все, что осталось от нашей маленькой деревни».
Луч света падает на пол, и у Ниша возникает странное ощущение, будто опускается занавес. Наступает тишина, а затем — хлопки. Сначала миссис Уайт, а затем преподобный хлопает в ладоши размером с ветчину с богатым мясным резонансом. К ним присоединяется профессор. И снова водитель автобуса подхватывает реплику, луч света дико вспыхивает под аплодисментами.
О, это было чудесно, — говорит профессор Плам. Простите, что сначала я так низко оценила эту историю. Вы действительно оживили ее».
«Вы думаете?» Мисс Скарлет открывает лицо, и там, где Ниш ожидал увидеть слезы и сопли, появляется лучезарная улыбка. Вам понравилось?
«Это было похоже на старую традицию, — профессор смахнул слезу. Мальчики были бы так горды. Жаль, что они этого не видели».
Эффи придвигается ближе к Нишу. «Что, — шепчет она, — черт возьми?
Да, полный «Плетеный человек», — шепчет он в ответ. Не знаю, как вы, а я сейчас очень скучаю по Лондону».
Тот, кто наблюдал за всем этим представлением в бесстрастном молчании, теперь заговорил. «Как мне их убить? говорит Стив.
Такую заезженную фразу Ниш слышал от героя боевика за героем, но никогда — так. Никогда с такой убежденностью. У Стива решимость человека, который потерял все, и в последнем акте он хочет только одного — чтобы мир, который его обидел, сгорел.
Ниш и Эффи обмениваются взглядами — она тоже это видит. Ниш понимает, что любой разумный план будет заключаться в том, чтобы затаиться, не высовываться и ждать, пока все это не закончится. Однако Стив, похоже, считает себя спартанцем, готовым сражаться в тени.
«Это не так, — рычит преподобный. Мы пытались. Не сработало.
Тогда для чего это чертово оружие?
Преподобный сурово смотрит на Стива, и его прежнее сочувствие исчезает. «Притормози их, дай себе шанс».
«Они помогают тебе чувствовать себя менее бессильным, старина». Полковник говорит с той же смесью усталой покорности и мрачного юмора, как если бы он готовил войска к выходу из окопов и пересечению поля боя. Вот вам и рождественское перемирие, о котором учитель истории Ниша рассказывал, пытаясь привлечь внимание мальчишек-подростков, которых, по его мнению, больше интересовал футбол.
Стив сжимает челюсти и поднимает подбородок, чтобы посмотреть преподобному прямо в глаза. «Должен же быть какой-то выход».
Ветер усиливается и свистит об осколки разбитого окна. Температура в пабе упала на градус или два, поскольку тепло улетучивается. Снаружи Ниш слышит мягкий белый шум продолжающего падать снега, как помехи в старом телевизоре. И что-то еще — глубокое гулкое мычание. Он пытается представить себе этих оленей размером с лошадь, хищников с серебряными рогами. Максимум, что ему удается, — это Бэмби увеличенного размера, сверкающий, как новая безделушка.
Что будет, если они не получат свои восемь убийств? говорит Эффи.
Они всегда получают свои восемь, — говорит профессор Плам, поглаживая ствол своего дробовика. Каждый год одно и то же. Они приходят, делают свой счет и уходят к рассвету».
