Мо Сян - Ольга Рубан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алла и сама мечтала от него избавиться, но последние наставления Сюя гласили, что Мо Сян необходимо взять с собой. Только в этом случае обмен состоится, так сказать, баш на баш. Можно было, конечно, сначала заехать домой и спрятать пакет в кладовке, но ей не терпелось поскорее разыскать Вадима. Она страшно истосковалась по неподвижной зелени его глаз, по его запаху, даже по явному небрежению и грубоватым шуточкам. И теперь у нее появился очень веский и благовидный предлог явиться под его ясные очи, наплевав на стыд, вину и поруганную девичью гордость. Кроме того, он был ее единственным шансом осуществить задуманное.
Прежде, чем позвонить, она прислонила ухо к двери и затаила дыхание, пытаясь уловить голоса, музыку или звук работающего телевизора, но за дверью стояла ватная тишина. Расстроенная, она все же позвонила, и дверь открылась. Правда, напротив. В подъезд выскочила тощая тетка и несколько ребятишек.
- Слава Богу, вы приехали! – воскликнула тетка, активно жестикулируя, - Я уж и не надеялась.
- Что…? - Алла проглотила сухой комок, сжавший горло.
- Вы уж будьте добры, усмирите вашего Вадика. Опять вразнос пошел, чтоб у него печень сгнила! Несколько недель жизни не дает. Мы уж надеялись, за ум взялся. Сколько лет ведь не крылил! И тут снова! Пропащая душа!
Алла недоуменно поглядела на женщину, потом на дверь Вадимовой квартиры и – снова на женщину.
- Кодировать его надо, мамаша, - веско пояснила соседка, - Или забирайте свое чадо обратно под крыло, и пусть он вам Есенина изображает.
- Какого…, - Алла затрясла головой.
- Златокудрого, блядь! – взвизгнула тетка, но тут же вспомнила про детей и заорала уже на них: «А ну марш в свою комнату!»
Дети, хихикая, испарились.
- Послушайте, - Алла попыталась собраться с мыслями, - Я его работодатель. Он не появляется на работе и не отвечает на звонки. Я пришла проверить, не болен ли. Когда вы видели его в последний раз?
Тетка потупилась и смущенно запахнула поглубже халат.
- Так вы…? Извините, я решила, что вы его мать. Звонила ей на днях, просила приехать за своим корзыночкой. Но что-то она не торопится. А тут вы, да с пакетом. Я и решила, что пожрать привезли светочу своей жизни… Эээ.. кхм… Так что вы хотели знать про Вадима Викторовича? – внезапно спросила она уже нормальным тоном и с вежливым ожиданием приподняла брови.
- Я хотела узнать, что с ним, - ответила Алла, больно уязвленная домыслами соседки.
- Что-что! Пьет ваш работничек, как не в себя. Мужики табунами, бабы. Крики, музыка на весь двор. Вчера ночью до драки дошло, пришлось полицию вызывать. Видите пятно? - соседка ткнула пальцем куда-то вверх по лестничному маршу, - Порезали какого-то оболтуса прямо в подъезде. Скорая… Тамара Васильна даже подписи собирает коллективный иск в суд подавать, а Митрофаныч пообещал на его корыте колеса вспороть.., - тетка запнулась и умолкла, почувствовав, что сболтнула лишнего.
- Ясно…, - Алла собралась уходить, - А вы не знаете, где он сейчас может быть?
- Конечно, знаю, - с готовностью ответила соседка, - сидит в пивнухе напротив. Там и торчит целыми днями до самого закрытия, а потом домой тащится и весь местный сброд за собой ведет.
Алла поглядела в подъездное окно на противоположный дом. Действительно, на первом этаже в обрамлении новогодних гирлянд гостеприимно светились окна небольшого бара. Она кивнула на прощание и двинулась к лифту.
- А кем работает-то он у вас? – послышалось ей вслед.
- Водителем, - рассеянно ответила Алла.
- А… ну-ну, - хихикнула тетка, - Счастливой поездки, прости Господи!
…
Серый рассвет заползал в окна. Алла лежала, прислушиваясь к раскатистому храпу в бывшей маминой спаленке, и стараясь лишний раз не шевелиться, чтобы случайным скрипом не разбудить Вадима раньше времени. Время, конечно, было дорого, но она все равно хотела как можно дольше отсрочить щекотливый и, скорее всего, излишне эмоциональный разговор.
Вадима она, действительно, обнаружила в дешевом и до крайности запущенном баре. Ярко освещена была только липкая барная стойка, за которой скучал прыщеватый студент, а все остальное пространство было погружено в полумрак, хаотично озаряемый лишь несколькими подвешенными под потолком гирляндами. Невидимые динамики исступлённо орали:
Братва в упор стреляла с двух сторон.
Дырявили конвой что было силы.
Стоял как новый только спец-фургон
С покрышками, пробитыми навылет…
В глубине за двумя сдвинутыми вместе пластиковыми столами сидела компания из десятка горластых, мордатых, златозубых молодчиков. Над столом плавали полосы густого табачного дыма, затмевая прибитую к стене табличку «У нас не курят!»
Молодчики гоготали, травили анекдоты, пытаясь перекричать музыку, нестройно подпевали и звякали рюмками.
«Шум и гам в этом логове жутком», - вспомнилась строчка из стихотворения, и Алла невольно усмехнулась. Так вот о каком Есенине говорила нервная соседка!
Вадим тоже был там, в уголке. Только он не участвовал в общем веселье. Грузно опираясь на стол локтями, он безучастно глядел в свою рюмку. Всегда идеально уложенные волосы отросли и топорщились над ушами неряшливыми сальными кудряшками, лицо густо заросло черной щетиной, глаза отливали розоватым стеклом.
Алла несмело приблизилась к столу, безрезультатно попыталась поймать его взгляд.
- Опачки, братуши! Эт чё еще за марамойка?! – она не сразу сообразила, что говорят о ней. Гвалт за столом стих одновременно с музыкой, и на ней перекрестились глаза сразу всех присутствующих. Кроме Вадима. Тот все так же, сонно мигая, глядел в свою рюмку.
- Эй, старуха, ты ведь не душная? Организуй по пивандрию, раз подвалила!
- Вот так чикаго у барышни! - Алла с ужасом почувствовала, как чья-то
