Неизвестная история - Максим Кабацкий

Проходя около церкви, я увидел первого живого человека на улице этого странного городка. Он был похож на пресвитерианского священника. Почему похож? Он подавал довольно странные внешним признакам поведения, не вызывая доверия с точки зрения того, что он является верным и преданным своему делу священником. Нехарактерные и несколько дёрганные движения, странная походка и выражение лица. Когда я только свернул на следующую улицу, где собственно и находилась сама церковь, он резко выпрямился и начал молиться. Словно делая это показушно, только завидев меня. Ладно, Бог ему судья, как говорится. Может мне, конечно, показалось, но да ладно, это всё-таки его дело.

– Здравствуй, сын мой. – Произнёс священник уставшим, словно отчаявшимся голосом.

– Доброго утра, отец. – Сказал я, как бы подыгрывая ему, решив посмотреть, что будет.

– Ещё один день без рыбного промысла… – начал он свой рассказ с некоторой тонкой настороженности, будто бы проверяя меня, – рыбаки гневаются и одновременно боятся морских чудовищ. Поговаривают, будто бы они виноваты во всех этих бедах.

Священник окинул меня своим скептическим и пронзающим взглядом, и уточняющим тоном заключил:

– Но ты не похож на рыбака, так ведь?

– Нет, я не рыбак – ответил я.

– Странно, – дёрнув от удивления бровью, словно что-то подметив для себя, заключил священник, – в последнее время в церковь днём и ночью толпой прут моряки – у страха глаза велики, сын мой. Приходят даже те, кого вера никогда не интересовала, даже не зная элементарных основ веры, но идут – идут за защитой. Ты тоже пришёл сюда, чтобы попросить господа нашего о защите?

Судя по всему он подумал, что я иду именно в церковь. Ну да, такое можно было предположить, так как поворот улицы выводит прямо на церковь, к её главным воротам. Такая картина повторялась не только с этой улицей – структура многих других, соседних улиц была схожа, и они, словно несколько аорт у основания сердца, сливались воедино, выходя прямо к дверям церкви. Довольно интересный и своеобразный дизайн города – если все дороги ведут в Рим, то здесь все дороги ведут прямиком к старинной церкви.

Священник был довольно старый, а его руки дрожали. Его покрытое морщинами лицо и весьма специфичный двуликий взгляд, как ни странно, внушали не только настороженность, но и некое сложно объяснимое, возможно, мнимое доверие к нему. Может мне показалось просто, что он специально принял такую странную молитвенную позу? Или от страху он просто дёрнулся, когда увидел меня выходящего на церковную улицу в такую безлюдную рань?

– Нет, я не пресвитерианец. – Констатировал я.

– Что же, весьма досадно это слышать, – растерянно произнёс священник, словно моя фраза застала его врасплох, но спустя секунду он сосредоточился и продолжил свою речь с характерным хитрым тоном – ты не из этих краев, так ведь?

– Всё верно. – Подтвердил я. – Я здесь по делам.

– По каким же? Расскажи, мне интересно. – С заинтересованным взглядом начал допрос священник, стараясь не вызывать лишнего подозрения. – В городе всех только и волнует, что рыба. Хочется на старости лет узнать что-нибудь новенькое.

– Я журналист. Мне надо на Оркнеи по работе. – Поддавшись на его искренность и специфичный взгляд, несколько проговорившись, прямо сказал я, при этом, не планируя особо распространяться о целях.

– На острова, боюсь, ты не сможешь попасть сейчас, – с досадой заключил священник, – из-за всей этой истории рыбаки все не свои. Обычно тех, кому надо туда, переправляли паромом, но и тот во время дьявольского шторма разлетелся на щепки. А сейчас ни один, даже совсем обезумевший рыбак не полезет туда.

– Но на улице же просто прекрасная погода, за исключением разве что небольшого тумана. – Недоумённо констатировал я.

– Они сильно напуганы, – чуть ли не шёпотом произнёс священник, – они боятся. Сидят по домам и ждут, когда придёт их час.

Было в этом разговоре что-то явно нечистое, но в тоже время поначалу сложно заметное. Церковь – настоящий источник контроля над людьми и их поведением. И если местные жители, так часто посещая её, не успокаиваются, а наоборот, тревожатся, это наводит на некоторые довольно странные и интересные мысли. Не специально ли их держат в искусственно созданном страхе?

– И когда же он придёт? – Спросил я удивлённым голосом.

– Этого не знает никто. Сам понимаешь – людям нужно время, чтобы успокоиться и придти в себя… – Заключил священник размашистым тембром голоса, выдержав интригующую паузу в конце фразы.

Далее я попытался завязать разговор с ним – может, он сможет пролить свет на ту нечистую тьму, что творится здесь.

– Вы не знаете ничего о некоем Леоде, брате Гойрга? – В надежде услышать хоть что-то про него, спросил я.

– Леод? – Переспросил священник, будто бы хотел удостовериться в том, то ли имя он услышал или нет. – Да, я знаю Леода. Точнее говоря, знал. Странный человек был. Хотя, по воле Господа нашего, мы все с определёнными странностями, но он был… особенным в этом плане, – начал он свой рассказ, – Гойрг, его младший брат, до сих пор очень сильно переживает о случившемся, хоть и старается этого всячески не показывать. Раньше с Леодом они были не разлей вода. Гойрг всегда своим специфическим юмором поддерживать его, вызывая редкую, но ценную улыбку на его лице, в то время как Леод пытался образумить его от некоторых глупостей, вроде так называемой «столовой», – усмехнулся священник с едва заметной едкой ноткой, – но и тут, как знать – местные рыбаки просто в восторге от его заведения – всё-таки близка им та атмосфера по духу. Тут-то он и попал в точку, выбрав такой формат своего заведения. Какое-то время назад Леод начал вести себя довольно странно. Замкнулся в себе – ни с кем почти не общался, кроме редких фамильярных приветствий и формальных рукопожатий. Он не поддерживал связь ни с кем – даже со своим братом Гойргом он практически перестал видеться. Был у него хороший домик, вон там, – священник показал рукой на белый каменный дом на небольшой возвышенности вдалеке, почти не заросший местной ядовитой растительностью, – наследство от родителей. Гойргу они решили не завещать его, думая, что он, мало ли, сдуру продаст ещё его, чтобы расширить свою «столовую». Оказалось-то не всё так просто – Леод, который всегда отличался своей разумностью и рассудительную в таких серьёзных вопросах, легкомысленно продал его, а на вырученные средства купил себе самый что ни на есть настоящий корабль. Жил там, в полном одиночестве. Иногда мог запираться на целые недели и не выходить из него. Гойрг волновался, как бы что не случилось с ним. А тот потом выходил, будто бы ничего и не бывало. Когда его пытались расспрашивать, что там происходит и чем он занимается, – даже я сам после проповедей частенько пытался расспросить его, – со слабой улыбкой, судя по всему от воспоминаний, отметил священник, – он постоянно отшучивался, всегда уходил от ответа. Позже он начал много плавать в далёкие странствия. Мог уплыть на неделю и даже на месяц. Один раз даже пропал на два или три года – сейчас точно и не упомнишь. После того путешествия он окончательно свихнулся – ни я и ни его брат – никто не мог узнать его после этого, равно как и то, где он пропадал столько времени. Плавать в одиночку, да ещё и на таком-то судне – здесь явно нужен недюжинный талант и милостыня божья. Хорошо обученная команда матросов и то не факт, что справится. Пока его не было, брат был весь на измене – уже было, чуть ли заживо не похоронил его. Но однажды ночью он вернулся – тогда был сильный шторм и его корабль заметили рыбаки. Он быстро пришвартовался к пристани, но с корабля так и не спускался. Даже брат ходил к нему, стучался в каюту, кричал и матерился, но всё бестолку – он так и не вышел. И корабль стоял целую неделю около пристани в полной тишине. Потом один прихожанин мне рассказал, мол, что видел его в ту самую пресловутую ночь, когда всё и произошло – он молча отправился на паром. Леод с моряком даже не поздоровался – просто молча прошёл мимо него, словно призрак, не видя его в упор. Это на него совсем не похоже – при общении с другими он ранее всегда здоровался и первым подавал руку, пусть даже сухо и формально. Одним словом – дружелюбный и общительный человек был до всей этой чертовщины – пусть даже и со своей сложившейся своеобразной и замкнутой манерой общения. Но что-то с ним сделало то странствие. Что-то очень страшное… – Продолжал свой рассказ священник.

Далее священник повторил всё то, что рассказывал мне Гойрг. Очень интересно это всё, но у меня всё равно было много вопросов о произошедшем.

– Это всё, что я знаю, – сказал он мне несколько увилистым тоном, – больше ничем здесь я, к сожалению, помочь при всём своём желании не смогу.