Черный замок - Серж Брюссоло

– Ни полиции нет, ни даже школы, – ответила Дженни. – Церковь закрыли лет сто пятьдесят тому назад. Мы живем по своим собственным законам, в стороне от цивилизации.

Дженни что-то бормотала себе под нос. Пегги Сью обратила внимание, что та замедлила шаг.

– Там, за стеной, – сказала юная крестьянка, – ты сможешь рассчитывать только на себя. Я с тобой дальше не пойду.

– Боишься?

– Конечно! Никто не знает, что скрывается по ту сторону стены. Там, говорят, есть сад, а посреди сада стоит здание, где и обретается доктор Скелет. По ночам, говорят, все ужасы-то и творятся. Ну, все запомнила? Постарайся найти безопасное место для ночлега, а главное, бойся пораниться, расцарапать себе что-нибудь. Никаких ранок! Никаких порезов!

Дженнифер задумалась и поспешно добавила:

– А не хочешь прихватить для отвода глаз – нежильцов?

– Нежильцов?

– Да, сумку с живыми лесными мышами, к примеру. Если доктор Скелет к тебе приблизится, ты выхватишь зверушку, пустишь ей кровь и выбросишь – типа свободна. Мышь удерет и подставится под удар, потому как нежилец.

Пегги Сью живо представила себя с сумкой через плечо наперевес, полной лесных мышей. Она поморщилась.

– Нет уж, – сказала она. – Пойду так.

– Зря, – проворчала Дженни и насупилась. – В саду, говорят, сплошь и рядом колючий терновник, ты вся исцарапаешься.

– Постараюсь быть внимательной, – возразила Пегги Сью. – И надолго там не задержусь.

– Ну, дело хозяйское, – пробрюзжала недовольная Дженнифер. – В любом случае, если припечет, воспользуйся своим псом. Отрежь ему ухо, и кровищи будет – хоть залейся. Доктор Скелет погонится за ним, а у тебя появится время для бегства.

– Ужас какой! – воскликнула Пегги. – Никогда так не поступлю! Этот песик – мой друг, и я не хочу, чтобы ему причиняли боль.

Дженнифер разочарованно пожала плечами в знак того, что она снимает с себя всякую ответственность за Пегги Сью, которая упрямится и ведет себя словно дите неразумное.

Из тумана внезапно вынырнула крепостная стена, оказавшаяся ближе, чем предполагала Пегги. Да, вот она, под самым ее носом, застилающая линию горизонта, как странная Великая Китайская стена, сложенная из больших черных камней. Дженни отпустила руку Пегги и шагнула назад.

– Дальше не пойду, – объявила она. – Там слишком опасно.

Казалось, она раздумывала, что делать, потом бросилась на шею Пегги Сью, поцеловала ее в щечку и скрылась из виду.

Пегги замерла на секунду, собирая в кулак все свое мужество в преддверии предстоящих событий.

– А не пора ли нам сделать ход конем! – мысленно заявил синий пес. – Нам же не впервой лезть на рожон, правда?

– Ты что-нибудь чуешь? – поинтересовалась девочка.

Пес принюхался.

– В этих местах все перекрывает мощнейший запах, – изрек он минуту спустя. – Нигде ничего подобного не нюхал! Запах жизни и смерти в одном флаконе. Как бы то ни было, здесь кто-то есть. И он – или оно – настороже. И не перестанет следить за нами ни на секунду, едва мы зайдем на его территорию, будто тигр, притаившийся в кустах…

До стены было сто метров пустого пространства. Сто метров изрытой земли, кочек и выбоин. Пегги набрала побольше воздуха и бросилась вперед очертя голову. Сбегая с небольшого взгорка, стараясь не грохнуться на камни, она завизжала от страха.

Она увидела перед собой палки с наколотыми на них человеческими органами. Там были ладони, ноги, руки и даже отрубленные головы!

Этот людоедский частокол стоял поперек дороги и казался непреодолимой преградой.

У Пегги душа в пятки ушла, но она заставила себя двигаться дальше, неотрывно глядя на жуткие человеческие останки; мрак сплошной, да и только.

– Черт бы побрал атомную сосиску! – ругнулся синий пес. – Дженни нам ни слова про эту страхотищу не сказала… Кого это так нашинковали? Хотелось бы верить, что не Себастьяна…

Подойдя вплотную к отрубленным головам, друзья поняли свою ошибку! Это были экс-вото[12] из воска, какие часто можно встретить в местах паломничеств. Глиняные либо гипсовые руки, деревянные головы, развешанные паломниками в качестве приношения. Топорные поделки растрескались от времени и сами стали похожи на исхудавшие, иссохшие органы страдальцев. Пегги вздохнула с облегчением и обозвала себя идиоткой.

– И да послужит нам это хорошим уроком! – выспренне выразился синий пес. – Мы стали слишком восприимчивы к фантасмагориям ланд. Если мы не возьмем себя в руки, то умрем от страха еще на подходе к Великой стене.

Сад ужасов

Пегги старалась сохранять спокойствие, но тень от стены давила на нее все сильнее с каждой минутой. Девочка не решалась подойти к ней поближе и предусмотрительно оставалась на границе этой уходившей вдаль ленты цвета ночи, окаймлявшей стену во всю ее длину.

Тысячи ритуальных процессий, которые некогда прошествовали тут, настолько изрыхлили землю, что дорога вдоль стены стала кочковато-бугристой. Вот здесь отчетливо виднелись следы тащивших носилки; а вот там на земле отпечаталось место, куда обычно опускали страдальцев. Углубления от тел лежачих больных сохранились в мягкой глине вперемешку с приблизительными очертаниями саркофага. Пегги опустилась на колени на краю такой впадинки. Глина была податливой на ощупь и напоминала замазку или пластилин. Она была бледно-розовой, как мякоть абрикоса.

– Клык даю, что эта штука живая… – заметил синий пес. – Похоже на здоровенный эскалоп из телятины. Ням-ням! А ну-ка, поглядим, так ли он сочен и питателен, как кажется?

– Не вздумай! – осадила его Пегги. – Возможно, мясо отравленное. Меня уже тошнит.

Она выпрямилась. Их пытаются напугать, чтобы они повернули назад? Неужели чья-то чужая воля проникла в ее разум, чтобы устрашать ее кошмарными видениями?

Она посмотрела прямо перед собой. До стены она еще ни разу не дотрагивалась. Это было сооружение высотой в шесть метров, без единой бойницы. Возводившие стену халтурщики явно работали и шатко и валко и на сторону. Пегги не желала признать, что дверь забыли сделать нарочно, поэтому пошла вдоль каменной конструкции в надежде отыскать какой-нибудь проход. Стена возвращала эхо ее шагов с легким сдвигом во времени, из-за чего у нее возникла иллюзия, что за ней кто-то шел. Останавливался, когда останавливалась она, и трогался с места, как только она начинала шагать. Кто-то невидимый…

Сначала она подумала: «Обернуться было бы глупо». Затем в груди ее поселилась тревога и разрослась до того, что начала душить, и она поняла, что не сможет и шагу ступить, если не оглянется для очистки совести и не проверит – не идет ли кто следом? Она резко обернулась, думая застать мерзавца врасплох, но никого не увидела. Она пристально изучила землю в поисках оставленных преследователем следов. Но обнаружила в эластичной глине лишь свои собственные отпечатки да – маленькие – синего пса.

– Это еще ни о чем не говорит, – подсказал его голос. – Тот, кто идет за нами, может прекрасно передвигаться, ставя ноги в твои следы.

Девочке эта неизвестность показалась невыносимой, и у нее мелькнула мысль потузить кулачками воздух вокруг себя, чтобы убедиться, что никакого невидимки, стоявшего позади нее и покорно ожидавшего, когда же она тронется в путь, не существует.

– Это же мистер Эхо! – подначил ее еще раз ехидный голос пса.

Закадычные друзья продолжили путь. Дойдя до угла стены, они на секунду остановились. Стена поворачивала на девяносто градусов и уходила не меньше чем на двести метров в северном направлении. Все это напоминало закрытое со всех сторон кладбище, кладбище без входа.

– Те, кто воздвиг это оборонительное укрепление, хотели сами себя замуровать! – заметил синий пес. – То ли им не нравилось якшаться с людьми, то ли они прятали чертовски опасного преступника.

– Ты прав на все сто, – выпалила Пегги. – Вся штука в том, что тюремщики давно умерли… а приговоренный к смерти их пережил!

Местами из-за стены свешивалась какая-то черная растительность: узловатые ветки, плющ, чьи перепутанные дрэды ниспадали до земли, словно космы великана, который не мыл голову три последних столетия. К стене лепились и лианы толщиной с пеньковые тросы, напоминавшие туго натянутый такелаж судна.

То тут, то там между каменными плитами виднелись щели, словно стена растрескалась под действием оползня. Эти расщелины были заткнуты розовым цементом. Кто приложил к этому руку? Деревенские жители? Паломники?

Пегги пригляделась к щелям. Чем дольше она смотрела на заделанные бледным раствором ложбинки, тем сильнее ей казалось, что на цементе от утреннего ветерка появляются цыпки, как на выпроставшейся из одеяла голой коже, скажем, ноги́. Глупее ничего нельзя было придумать! Она шагнула вперед, но все никак не решалась вытянуть руку и пощупать цемент. Да ладно, она что, с ума спятила! Если там так мягко, то лишь потому, что раствор до конца не затвердел, вот и все!