Привязанность - Алеата Ромиг

— Нет. Я хочу остаться пропавшей.

— Хорошо.

— Спокойной ночи, Мисси.

— Спокойной ночи, доктор Карлсон.

Глава 12

Кадер

Быстрым движением запястья я повернул плоскую металлическую отмычку. Простой замок щелкнул, как будто в него вставили ключ. Толкнув дверь внутрь, я вошел в дом Эрика Олсена, проворно закрыв и заперев её за собой. Если не считать тусклого света на крыльце, пробивающегося сквозь боковые фонари, в доме было темно.

Я изучал ситуацию по нескольким направлениям. После собрания и исчезновения докторов Картрайта и Карлсон жена доктора Олсена покинула город. Насколько я мог убедиться, она не оставила его навсегда. Не было никаких ожидающих рассмотрения в суде ходатайств о разводе. Сканирование ее телефонных записей показало, что она не связывалась с адвокатом. Судя по ее письмам, это был просто перерыв, давно назревшая поездка к сестре в Бостоне. Хотя я понимал, что все сложно, разве жена не должна поддержать своего партнера, а не бросить его?

До Лорел я никогда не анализировал действия других. Я наблюдал без осуждения.

Прежде чем войти в дом, я отключил камеры, а также систему безопасности Олсена. Наш разговор не должен быть записан. Судя по часам, доктор может вернуться домой в любой момент. Если бы он все еще работал, сомнений в этом бы не было., но два дня назад университет объявил о немедленном уходе доктора Эрика Олсена на пенсию.

Я покачал головой, обходя первый этаж. Кухонные столы были завалены контейнерами из-под готовой еды и полуфабрикатов, которые давно пора выкинуть. По запаху можно было различить итальянскую кухню и морепродукты. Запах чеснока и протухшей рыбы явно не добавлял свежести воздуху на кухне. Я поднял крышку мумифицированной пиццы и сразу же с отвращением закрыл ее.

Движимый любопытством, я открыл холодильник. При наличии кучи различных соусов и специй самой еды было не так уж и много.

Личный кабинет доктора как будто не тронут, словно он не входил в него несколько дней или недель. Единственным недостатком был тонкий слой пыли на его большом деревянном столе.

На обеденном столе валялись коробки разных размеров. Вещи в них, по-видимому, были из кабинета доктора Олсена в университете. В беспорядке валялись книги, журналы, бумаги, ручки и карандаши. Одна на другой были сложены фотографии в потертых рамках. В больших рамках находились его дипломы и свидетельства. С точки зрения наблюдений было интересно, как десятилетия преданности могут быть сведены к нескольким коробкам из гофрокартона.

Убедившись, что в данный момент в доме никого нет, я осторожно пробрался в гостиную. Как и в других комнатах, там царил массовый беспорядок. На большом столе перед диванами валялись газеты. Подушки и покрывала были разбросаны повсюду, как будто спал он по ночам здесь, а не наверху.

В лунном свете я провел рукой по каминной полке. Там было множество фотографий его с женой, их детей с супругами и еще больше их внуков. У меня защемило в груди, когда я задумался о судьбе Олсена.

Нужно перестать слишком много думать. Если Олсен заслужил смерть, он умрет. Переживание за судьбу его вещей и родных не входит в мои должностные обязанности.

Я обернулся, когда со стороны кухни донесся шум.

Встречи тет-а-тет — это не мое. В такие моменты оппонент редко оставался в живых, чтобы обсудить эту встречу. Ожидая, пока он войдет в комнату, я напомнил себе, что нет никого важнее Лорел.

Стоя в стороне, я наблюдал, как оживает темный дом, свет из кухни освещает кафельный пол коридора. Пока я ждал, послышалось множество звуков: открывающийся и закрывающийся холодильник, скрип и стук шкафов, а также характерный звон льда, падающего в стакан.

— Иди сюда, — прошептал я.

Я мог бы пойти к нему, но на кухне было слишком много окон с видом на задний двор. В его районе задние дворы примыкали друг к другу. Если сегодняшняя ночь была последней ночью Олсена, я не хотел рисковать, чтобы любопытный сосед рассказал властям историю о том, что видел кого-то с ним.

Затаив дыхание, я ждал. В конце концов, стук твердой подошвы ботинок по плитке стал ближе. Его шаги замерли, когда мое присутствие было замечено. Стакан выпал из его руки, разбившись о кафель, а запах виски наполнил воздух.

— К…кто вы?

Я оглядел мужчину перед собой, спрашивая, кто он такой. За несколько недель, прошедших после собрания, Эрик Олсен изменился. Больше не тот гордый и образованный человек, который говорил с толпой, он был призраком того, кем был раньше. Даже в тусклом свете было видно, как он бледен и неопрятен. За это короткое время его возраст стал более заметным, плечи как будто устало опустились, а волосы поредели. Мне кажется, он даже похудел. Из его биографии я знал, что доктору Олсену шестьдесят два года, но в этот момент он выглядел на десять лет старше.

Я стоял молча, позволяя ему делать собственные предположения о моем присутствии. Одетый в джинсы, черные ботинки и черное кожаное пальто, я излучал тьму. Мое место было в тени. На заброшенной улице или в темном переулке меня могут не заметить. Стоя в центре его гостиной, я был монстром.

Секунда за секундой это просачивалось в его сознание. Обдумывание и понимание ситуации проявлялось на его лице, когда он отвел глаза от меня, а его руки начали дрожать.

Пребывание с Лорел дало мне отсрочку, позволив забыть о влиянии, которое мое присутствие оказывало на других. Я все еще не понимал, как она этого не чувствовала и не видела. Поскольку весь оставшийся румянец сошел с его щек, было очевидно, что доктор Олсен почувствовал. Все верно, Олсен. Бугимен уже в твоей гостиной.

— Берите все, что хотите, — сказал Олсен, полез в задний карман и достал бумажник.

Если бы у меня было хоть малейшее подозрение, что у него с собой, этот разговор был бы окончен. Я был уверен, что это не так по одной простой причине. У него не было разрешения. Такие люди, как Эрик Олсен, не нарушают законов. Для его будущего это также должно включать в себя отказ от найма убийц или продажи исследований в даркнете.

— У меня… у