По лесам, по болотам - Эмилиян Станев

— Не стоит говорить об оленях, — заметил Отец. — Они очень заносчивы и не хотят знаться с нами.

Скороход и Копуша попрощались с ланями и двинулись дальше. Чем больше они поднимались по горному склону, тем выше и реже становился лес. Среди вековых деревьев оба чувствовали себя совсем маленькими, жалкими и беспомощными. Но все же на пути их встречались то белка, которая запускала в них шишками, то сойка, подолгу кричавшая им вслед.

Скороход заметил сидевшего на буке дикого голубя с белой шейкой и белой пестриной по крыльям. Он ворковал сильным и густым голосом. Еж узнал его. Не раз у себя на поле он наблюдал, как эта птица прыгает по стерне.

Их внимание привлекла другая птица, походившая на большого дятла, она была черная как смоль, с большим кроваво-красным пятном на темени. Птица пронзительно и громко пищала и шумно хлопала крыльями. Немного погодя, Скорохода и Копушу окружила веселая птичья стая, состоявшая из синиц — маленьких, как лесные орешки, но с длинными хвостами, нескольких пищух и корольков. Их предводителем был один пестрый дятел. Птицы неотступно следовали за ним. Он долбил подгнившие стволы деревьев и извлекал из них своим длинным языком разных червячков и личинки. Синицы и другие пташки доедали то, чего он не успевал проглотить.

— Большая птица с красным теменем — моя родственница, — гордо заявил Пестрый дятел, у которого Скороход спросил про птицу, чей пронзительный щебет оглашал лес и замирал в горных ущельях. У нас не маленький род. Помимо меня и Черного дятла есть еще в лесу один коротыш. Это зяблик. Его мы прозвали Сипуном, потому что у него очень сиплый голос.

Стая птиц поднялась с веселым гомоном и полетела к лощине вслед за Пестрым дятлом, и двое друзей опять остались одни. Начинало смеркаться. Сгущался туман. Над вершинами гор парили орлы, которые то исчезали в облаках, то снова показывались между ними. Лес поредел. Деревья стали ниже. Крупные гранитные валуны синели на просеках среди елей и пихт. Не легко было продираться сквозь колючие заросли. Зато наши приятели напали на чернику. Они ели вкусные и сочные ягоды с большим наслаждением.

Наевшись, Копуша захотела спать. Она забралась в какую-то воронку меж камней и втянулась под свой щит. Скороход лег рядом. Ночь была холодная и сырая. В горах шумел вековой лес, было слышно, как клокочут потоки и как ветер обегает вершины деревьев.

Перед сном Скороход припомнил все сегодняшние приключения и подумал, что впереди их ждет еще немало всяких перипетий. Холодная и темная громада горы пугала его. Полный тяжелых предчувствий, он свернулся клубочком и уснул.

ОЛЕНИ

В полночь еж почувствовал, что кто-то тормошит его, он открыл глаза и увидел Копушу. Черепаха с испугом смотрела на него.

— В чем дело? — спросил еж.

— Слушай, слушай, — тихо ответила она — Нам угрожает большая опасность.

— Ничего не слышу, — сказал Скороход.

— Подожди, услышишь.

Внезапно с другого конца просеки послышался глухой, но мощный рев. Он трижды отозвался эхом в окрестных ущельях и затем умолк где-то в горах. Затем послышались шаги животного, которое испускало его. Друзья не видели зверя, но слышали его злобное и глубокое дыхание.

Но вот такой же рев раздался с другой стороны. Он шел откуда-то издалека и походил на глубокий и громкий стон. Животное, стоявшее на просеке, тотчас отозвалось на этот зов. Оба рева раздавались все чаще и чаще, чередуясь между собой, и все яснее слышалось, как сопит животное и как бьет копытом землю. Рев, доносившийся издалека, становился все громче и громче. Наконец, он послышался совсем рядом.

Начинало светать. В сумраке выступили неясные очертания невысокого леса. Оба зверя заревели еще яростней. Вдруг раздался громкий скрежет. Рев умолк и сменился тяжелым сопением и стукотней.

Скороход и Копуша выглянули из зарослей. Сквозь синеватую дымку легкого предутреннего тумана они увидели двух сражавшихся коричнево — серых животных. У обоих на голове были громадные разветвленные рога. Они устремлялись друг на друга так стремительно и так свирепо, что рога их, сталкиваясь, трещали, и, казалось, что они вот-вот сломаются и разлетятся вдребезги. Животные то бросались навстречу друг другу, то внезапно отскакивали и, сплетя снова свои рога так, что уже нельзя было разобрать, какие кому принадлежат, начинали напирать ими изо всей силы. Они опускались на колени и, высунув от напряжения языки, взрыхляли землю копытами задних ног.

Скороход и Копуша догадались, что это олени, о которых им говорила Лань. Они бились на просеке, на которой стояли и следили за их поединком несколько оленьих самок.

Каждый из оленей стремился поддеть своими рогами противника в бок. Но, когда один из них делал стремительный выпад, другой ловко отбивал его удар. Тогда оба начинали громко сопеть и напирать рогами, словно каждый хотел поднять противника на свои рога.

Вдруг один из них испустил протяжный, как от боли, рев. Не выдержав натиска, он упал на колени и уперся головой в передние ноги своего противника. Опять раздался рев. Скороход и Копуша увидели, как раненый зверь встал на дыбы и затем рухнул, пронзенный рогами другого оленя.

Победитель торжествующе проревел над лежавшим у его ног окровавленным противником. И Скороход и Копуша видели, как он удалился вместе с самками.

Наступила тишина.

Успокоившись и убедившись, что на просеке нет никого, кроме сраженного оленя, они вышли из зарослей и приблизились к месту поединка.

Животное было еще живым. Оно тяжело дышало. На губах его выступила кровавая пена. Бока вздрагивали. Большие глаза оленя смотрели с тоской. Как ни хотелось нашим друзьям помочь умирающему оленю, они ничего не могли сделать для него, уж очень маленькими и слабыми были они по сравнению с ним. Опасаясь, что шум схватки может привлечь сюда какого-нибудь зверя, Скороход и Копуша решили продолжить свой путь.

Пройдя по высокогорным лугам, покрытым желтоватой травой, которая была уже тронута первым инеем, они вскоре очутились среди больших глыб гранита. Вокруг не росло ничего, кроме бурьяна и низких кустарников. Воздух стал холоднее и реже, а дорога — более тяжелой. Копуша выбивалась из сил, волоча свой щит меж валунов, под которыми шумели подземные воды.

Вдруг Скороход остановился и стал пристально вглядываться вперед. По крутому каменистому склону лежавшей перед ним вершины двигалось что-то серое. Оно