Вся правда - Татьяна Веденская

– Быстро ты обзавелась знакомыми. – Бросил он и вышел. Я сидела как оплеванная. Интересно, а что он хотел? Чтобы я навсегда себя похоронила? Он же мне не звонил!

– Вот блин, – пробормотала я. Мысли вдруг меня предали и принялись струиться в другом направлении. А вдруг он на самом деле просто выжидал? Он же серьезный человек, что он подумает, если девушка не может его подождать какой-то месяц. Это для меня месяц – как вечность. А в его ритме, при его насыщенной событиями жизни месяц – это крошечный шажок. А вдруг я поторопилась оборвать все нити.

– Что же делать? – запаниковала я. Но Мишка, серьезный и уютный, встретил меня у театра, принялся болтать о том, что кто-то сегодня ему на работе сказал, что им дадут премию. Отвлек меня и я успокоилась немного. Через неделю мы с ним сидели у меня дома. У меня потому, что мои предки вместе с долбаным братцем свинтили на дачу выяснять, не опала ли наша избушка на курьих ножках под тяжестью снежного покрова. Такой ритуал у нас был в моде давно. Обычно на первомай, но в этом году почему-то торжественное открытие дачного сезона было переложено на первые выходные июня. Они уехали, а мы с Мишкой восторженно валялись голые в моей кровати и предавались разврату. Вернее, восторгался, естественно, он, а я тем временем спокойно курила, стряхивая пепел в блюдце и потягивала вино, которое притащил вместе с конфетами мой бой-френд. А впереди нас ждала ночь, настоящая взрослая ночь. Одни в пустой квартире, твори, что хочешь. И вот тут, примерно в девять часов вечера раздался звонок. У меня ухнуло куда-то вниз сердце. Я не знаю, как так получается, но важные или тяжелые события я вижу заранее. Незадолго, порой всего за пару секунд до их воплощения – но чувствую. Не бери трубку – ухнуло внутри меня, но поскольку это была глупая нерациональная реакция, трубку я взяла.

– Привет, малыш. Ты еще помнишь меня? – спросил он так, словно бы это был простой звонок простого старого знакомого.

– Почему нет? – спросила я, словно бы со стороны слыша себя.

– Что ты думаешь, если я сейчас приеду и заберу тебя к себе. – Я замолчала. Минуту я просто не могла выдавить из себя ни слова. Потом перевела взгляд на дверь и прошептала:

– Это плохая идея.

– Почему? – поинтересовался он, а я задрожала, к горлу подступил комок. Если бы я только знала, что ты позвонишь, что ты можешь позвонить…

– Я не одна, – произнесла я и замерла. Артем тоже замолчал. Мы молчали, было слышно, как работает телевизор в моей комнате. Миша. Миша смотрит телевизор в моей комнате, в моей постели. Голый и румяный. А в трубке молчит Артем Быстров. Нереально, словно в фильме Тарковского.

– У тебя кто-то есть? – спросил он каким-то охрипшим голосом.

– Да.

– Я так и понял. Когда я увидел тебя там, на кофре, такую довольную девочку, я понял – у нее кто-то уже есть. Стоило оставить тебя ненадолго, и кто-то тут же нарисовался! – возмущенно шептал Артем.

– Ты не звонил. – Отрешенно пробормотала я. Я не оправдывалась, только сожалела, что в моей комнате лежит голый мужчина.

– Я такой дурак. Я полный дурак!

– Вовсе нет.

– Вовсе да. Я совсем не готов тебя потерять. Ты мне нужна. Я не представляю, как жил весь этот месяц.

– Два, – почти неслышно шепнула я, но он услышал.

– Два? Вот я скотина. Прости, пожалуйста. Я хочу, чтоб ты была счастлива и все такое, но…

– Но?

– Нет. Я не хочу, чтобы ты была счастлива с кем-то там. Она не одна! Представьте себе! Ты моя же ведь девочка, совсем моя. Ты ждала звонка, да?

– Да, очень. А теперь это неважно.

– Важно, – воодушевленно щебетал Быстров. Я, как дура, слушала его и таяла.

– Ты меня любишь?

– Это не имеет значения.

– Я люблю тебя. Не теряй этот шанс! Мы всегда понимали друг друга. Мы были счастливы. Ведь были?

– Да, – разрыдалась я.

– Что с тобой, – раздался голос за моей спиной. Я развернулась. В проеме кухонной двери стоял высокий, перепуганный и как-то нереально бледный Мишка. Никогда в жизни он не был так бледен. Через секунду я повесила трубку и он вновь покрылся румянцем.

– Ничего, – ответила я и села на табуретку. Слезы непроизвольно лились из моих глаз.

– Кто звонил?

– Не важно, – бубнила я и отворачивалась. Видеть Потапова, заявляющего на меня свои права, я не могла.

– Ты ведь плачешь. Расскажи! – я замотала головой.

– Не спрашивай ни о чем.

– Выпей воды, – принялся от кудахтать вокруг меня. Через полчаса, когда я немного начала успокаиваться, раздался звонок в дверь. Звонок в дверь в подобной ситуации был равносилен катастрофе. Это могли быть родители, а они не поняли бы никогда ни меня, ни моих слез, ни сигаретных окурков. И Мишу они бы поняли меньше всего. Мы замерли и постарались раствориться, но звонки не смолкали, разрывая страхом скандала мое нутро. Мишка быстро оделся, открыл окно, выкинул окурки и сел пить чай. Я пошла открывать, трясясь от страха. На пороге стоял Артем.

– Поехали! – сказал он и схватил меня за рука.

– Нет, я не могу, – уперлась я, но уже понимала, что природе не противятся. Один его взгляд, нежный и твердый, переворачивал все мое сердце.

– Кто это, Алиса? – Возник в прихожей Мишка. Они принялись буравить друг друга взглядами, а я, задыхаясь от счастья и ужаса, смотрела на них. На то, как Артем отбивает меня, добивается меня, любит меня.

– Алиса, скажи ему, кто я. – Интересно, что я должна сказать? Я запаниковала.

– Алиса, если позволишь, я выставлю его, – набычился Миша. Я вдохнула поглубже и решила расставить все точки над этими ужасными «и».

– Миша, ты его не выставишь.

– Почему? – посмотрел на меня красными глазами он.

– Потому что я его люблю.

– Ты любишь меня.

– Нет.

– Ты же говорила, – растерялся он.

– Я думала, что мы с ним расстались. – Принялась оправдываться я. И тут, чтобы уже мне совсем мало не показалось, на пороге нарисовалось мое семейство.

– Что тут происходит? – менторским тоном вопрошала мать.

– Ты что тут вытворяешь? Курила? Почему куревом воняет?

– Она тут натащила не пойми кого! – внес свою лепту братишка.

– Смотри, мать, тут вино. Вот дрянь, – подвел итог отец. И тут понеслось. Скандал заполонил весь дом, полетел над нами, уничтожая остатки человеческого достоинства участников. Растерянный и убитый Мишка пытался хоть что-то объяснить моим предкам. Но все, кто имел глупость общаться со мной, причислялись родными к категории «всякая шваль», так что объяснения Миши никто не принял.

– Как вам не стыдно. Взрослый мужик приперся к девочке, да еще с вином. Что вы с ней вытворяли? – впился в Потапова папа.

– Да она ведет себя как блядь вокзальная! Что ты от нее хочешь? – наслаждался брат.