Океаны в трехлитровых банках - Таша Карлюка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На протяжении долгих десятилетий дедушка был окружен людьми: пациентами, учителями, учениками, друзьями, врагами, приятелями, ненавистниками. Потом возникла потребность в одиночестве – пришло время для Господа и книг. Дедушка поселил Бога в своем сердце, а многотомники – на книжных полках, и с этого дня его жизнь обрела новый смысл, неведомый до сей поры. Возле него остались лишь самые родные и те, кто уважает его личное пространство.
«Больше читай!» – говорит он мне постоянно.
А я считаю, что окружать себя надо не вещами, а людьми. И чем больше их будет, тем лучше! Будь я лишь дочкой, были бы у меня только родители. Они бы дали мне много, но не так много, как если бы я была еще и внучка. Каждый день с бабушками и дедушками мне дарит что-то новое, неизвестное.
Бабушка Оля рассказывает мне о Новом Завете, правда, все время забывая о Завете Ветхом.
Но на этот случай у меня есть дедушка Янкель с Талмудом.
Бабушка Роза тоже может внести в мое воспитание лепту – научить правильно крутить задом. «Чтобы не вульгарно, но стимулирующе для мужских глаз» – ее слова. Она научит красиво выходить из машины и достойно садиться в нее.
Есть дедушка Яша. Он научил меня давать под дых хулиганам и смотреть на звезды, называя имя каждой.
И есть прабабушка Геня… Про которую я расскажу вам позже. Которая – самая лучшая и самая главная.
Дедушка Янкель сидит в любимом кресле, которое давным-давно протерлось и приобрело форму своего хозяина – отпечаток его тела. На дедушке клетчатый шотландский плед, над ним – желтый с коричневыми полосками абажур. В правой руке у деда стакан с железным подстаканником. Черный крепкий чай из Цейлона, с лимоном, с семью кубиками рафинада на дне – таков порцион этого человека. Сколько существую я, столько существует эта традиция. В его карманах всегда найдется и для меня немного «сладкого наркотика».
– Деда, мне бы почитать…
Дедушка – только что спавший – открывает широко глаза, залпом выпивает чай, оставив на дне дольку лимона, вскакивает с кресла.
– Ребенок хочет читать, и не в туалете! – дедушка поднимает голову и руки к небу. – Барух Ашем! Все-все! Оставляю тебя одну. Читай! Все мои книги – твои книги! И так будет, когда я умру. Помнишь?
– Помню, деда. Помню…
Дедушка оставляет меня наедине со сладким запахом старых книг. Читать – не перечитать! А перенюхать можно. Лучший в мире запах – запах обветшавших книг, лучший в мире звук – звук перелистываемых страниц.
В углу кабинета стремянка – моя добрая подружка. Она подружка для всех, у кого ноги коротки. Я часто провожу свои дни в прыжках, напоминая кенгуру на батуте. Дедушкины книги систематизированы. Как в библиотеках. Алфавитная картотека книг – в деревянных ящичках. Всех книг, кроме запрещенных. Последние – в месте, которое не моего ума дело.
Под коричневой кожаной обложкой с золотыми тиснеными буквами есть ответ на вопрос, который мучает меня со вчерашнего дня – со встречи с тетей Лолой. В моих руках «Энциклопедия улиц Киева XIX–XX веков»: благоухающие страницы с необычайно красивым шрифтом и старыми фотографиями. Быстро нахожу название улицы и номер дома, где живут дедушка Яша и бабушка Оля. Сейчас я постигну тайну, которую скрывает их очаг.
И вот я вхожу в мир взрослых, в мир, в который меня не хотели пускать. Сегодня я узнаю о вещах, о которых говорят за спинами детей; по ночам, когда мы спим, обнявшись со своими игрушками, – говорят шепотом; если же мы некстати оказываемся рядом – переходят на идиш, как это часто делают бабушка Роза и прабабушка Геня.
«Дешевый бордель в начале XIX века, который в конце века становится элитным публичным домом…» – читаю я на двести семнадцатой странице.
Вот как и где дедушка Яша не хочет, чтобы заканчивала свои дни тетя Лола…
«…До 1833 года бордель занимал первый этаж и прикрывался вывеской магазина «Натуральные меха». За перегородкой, отделяющей бордель от магазина, на грязных простынях бывшие батрачки отдавались матерым солдатам, матросам и прыщавым гимназистам всего за пятьдесят копеек. Но в 1892 году молодой бизнесмен Джозеф Старокер, прибывший в Киев из Нью-Йорка для продвижения цементного дела, после фиаско в бизнесе выкупает все три этажа дома и открывает здесь «Закрытый мужской клуб», под вывеской которого таится первый элитный публичный дом в городе. Сюда тотчас же хлынули не только местные богачи, но и заграничные гости из Милана, Парижа и родного для Старокера Нью-Йорка.
Наибольшим успехом и спросом пользовались кокотки – особая прослойка тогдашних путан, самая привилегированная и, естественно, высокооплачиваемая. Кокотка – дорогостоящая содержанка богатого мужчины…»
В энциклопедии оказалось даже несколько фотографий девушек, работавших здесь в тридцатых-пятидесятых годах прошлого столетия.
«…В начале весны 1953 года бордель закрывают, придав общественной огласке подлинную историю заведения. Но память человеческая коротка, к тому же спустя неделю умирает Сталин – о публичном доме все забывают. Закрытие притона волнует лишь одного человека – престарелого Джозефа Старокера, который вынужден скрываться, оставив десятки безработных девушек и тысячи мужчин, готовых платить за плотские утехи».
Сегодня среда, но я снова на Подоле. Стою около дома с тем же фасадом, что и много лет назад, однако с совсем другой начинкой. Иконы на бабушкиной стене теперь кажутся мне неуместными и даже смешными. Вымолила ли моя старушка – божья коровка – грехи тех дев, что когда-то нарушали здесь заповеди Божьи? И где теперь путаны? Открылись ли перед ними ворота в рай? Или апостол Петр с демоническими глазами навсегда запер их на ключ перед кокотками?
Но память детская коротка тоже, если вы не знаете. Сегодня меня ждет приключение, которое ненадолго сотрет из моих воспоминаний имя мистера из Нью-Йорка и впишет в них имя новое.
– О, не забыла?! – встречает меня босая бабушка Оля около своего подъезда.
– Бабуль, ты что? Ковёрный день – это святое!
На асфальте, согретом жарким, по-настоящему летним солнцем, лежит узбекский ковер. Он был привезен когда-то кем-то, стоил бешеных денег, испорченных нервов… Но он того стоил! Таки достали! Именно – достали! Тогда не покупали, тогда доставали, если повезет. Со стены – на пол и обратно, из коммуналки – в отдельную квартиру, из детской – вспальню, из спальни – в гостиную
