Государево дело - Андрей Анатольевич Посняков

– Если бы я работал гувернером – я ведь грамотен! – то имел бы три далера!

– Ну?

– А морское плавание – не мед! Шторм, пираты и все такое… Сами знаете! Вот потому и пять!

– Да солдаты столько не получают!

– Так вы же не солдат ищете! А в море я уже хаживал – правда, недалеко, зато часто. На рыбацкой шебеке.

Что ж… Встав, Никита Петрович решительно шагнул изза ширмы. Со столь неглупым парнем следовало познакомиться лично!

– Я – капитан Ник ван Хеллен! Кто тут хозяина спрашивал?

С парнишкой Бутурлин поговорил уже на улице, пока шли к кораблю, а потом уж – и в капитанской каюте.

Тощий, но жилистый, с длинными каштановыми волосами и узким лицом, Эрик Сконнбладт выглядел чуть моложе своих четырнадцати… или пятнадцати… Свой возраст парнишка точно не знал. Сирота, жил у тетки, тетка в прошлом году померла – вот с тех пор и скитался…

– Был и слугой, и гувернером, и вот – с рыбаками в море ходил…

– Я понял, понял! Есть к тебе одно дело. Тайное! Исполнишь – получишь свои пять далеров в месяц. И за дело еще приплачу!

– Я готов, господин капитан! Что нужно делать?

Юнга явился с докладом к вечеру следующего дня, заглянул в ту самую таверну, недалеко от сгоревшего жилища Карлоффа. Бутурлин уже дожидался: одевшись попроще, пил темное пиво за столом в углу. Вошедшего он увидел сразу. Помахал рукой и даже пришлось привстать – слишком много народу было в таверне, точнее сказать, в харчевне на первом этаже. За большим столом, в центре, ужинала компания суровых купцов, судя по черной одежде – кальвинистов, чуть в стороне обосновались молодые люди – приказчики, еще дальше – парочка моряков, а у самого входа – заглянувшие с рынка крестьяне. Весьма зажиточные, если судить по камзолам и шляпам. Видать, не успевали до темноты вернуться домой.

Все держали себя спокойно и скромно, никто не напивался, не орал, в отличие от портовых харчевен – да и там, сказать к слову, драки случались редко.

Сняв шляпу, юнга уселся за стол:

– Доброго вечера, господин ка…

– Тсс! Спокойно, Эрик. Называй меня просто – Ник. И прошу, за столом не стесняйся! Поди, голоден?

– Да, господин, – не стал отказываться подросток.

Заказав еще пару кружек пива, Никита Петрович дождался, когда парень немного утолит голод…

– Значит, так… – прожевав, юнга приступил к докладу. – Эта ваша девица, Кристина, живет здесь недалеко, в порту, в таверне «У старого моряка». Там же и промышляет… Сегодня встречалась с тремя. С двумя матросами с торгового судна «Ольфсен», с ними поднялась в номера…

– Что, сразу с двумя?

– Нет, господин, по очереди. Первыйто пришел с утра, а второй – уже ближе к обеду. Денег швыряли изрядно – видать, удачное выдалось плавание.

– Хорошо, – кивнув, Бутурлин поднял глаза. – А кто третий?

– О, этот тот еще тип! – облизав ложку, усмехнулся парнишка. – Девицы… вы знаете, о ком я говорю… Так вот, они называют его – Хромой Фриц, и очень боятся! По всему, он их командир – сводник. И это – никакая не тайна.

– Все правильно, – подняв кружку, капитан сделал глоток. – Кристинку он тоже опекает. Дада, именно Хромой Фриц из Бремена.

– И вовсе он не из Бремена, господин Ник! – оторвавшись от еды, юнга повысил голос.

– Тсс! – тут же осадил Никита Петрович. – Говори тише. Здесь принято – чинно.

– Да, господин Ник… Я видел, как они разговаривали. Хромой Фриц и эта девица, Кристина… Очень грубо! Хромой чегото допытывался от нее, чтото приказывал. Я не расслышал, не мог подойти незаметно – они говорили на площади. Хромой Фриц чуть не ударил девицу, замахнулся уже… Потом выругался и ушел. А та убежала, заплакала. Хромой погрозил ей вслед кулаком и выругался – громко, я расслышал! Нет, господин, он вовсе не из Бремена! Немец бы сказал – черт! Или «шайзе»! Этот же выкрикнул: «Фан та диг!» – Черт бы тебя побрал! – пошведски.

– Пошведски? – насторожился Бутурлин. – Ты точно это расслышал?

– Клянусь! Я потому за ним и пошел…

Парнишка изрядно разволновался, даже замахал руками – пришлось снова его успокоить.

– Пива вот, выпей… Давай! Скоол!

– Скоол!

– И пришел он на рынок, – вытерев губы рукой, продолжал юнга. – Купил у зеленщика лук с укропом, свернул за угол – и исчез.

– То есть – как исчез?

– Видать, зашел в какойто дом, там их много… – Эрик виновато пожал плечами. – Я не успел заметить – в какой. Ничего, господин капи… господин Ник! Утром он наверняка объявится у таверны! За кем прикажете наблюдать? За девицей или за Хромым?

– Смотри за Хромым, – поставив кружку на стол, усмехнулся Бутурлин. – Девица от нас и так никуда не денется. Завтра встретимся в другом месте. На постоялом дворе Ларса Хеммрока. Знаешь, где это?

– У восточных ворот, господин Ник.

Весь следующий день прошел в разъездах. Наняв повозку, Никита Петрович объездил все ближайшие деревни с рыбацкими гаванями – искал подходящие суда, воплощая в жизнь свою идею – чтобы все было, как всегда. Точнее сказать – казалось. Умаялся, но коекакие суденышки зафрахтовал и, довольный, направился на постоялый двор старого Ларса Хеммрока…

На этот раз доклад юнги был короток. Собрав деньги с гулящих девиц (в том числе и с Кристинки) Хромой Фриц полдня просидел в таверне, а ближе к обеду, надев богатый плащ и черную широкополую шляпу, отправился на улицу короля Вальдемара.

– Ну, знаете, там такие богатые дома… С оградами да воротами.

– И что же он делал в тех богатых домах? Кудато зашел?

– Нет, господин. Просто гулял в сквере. Сидел на скамейке, птиц булкой кормил.

– Птиц? Булкой? – Никита Петрович озадаченно почесал затылок. – Странно.

– Думаю, он просто когото ждал. Но никто так и не появился.

– И что этот Фриц?

– Просидел почти до вечерни, да ушел…

На следующий день было то же самое!

Странное поведение Хромого (вполне возможно, шведского шпиона) насторожило Бутурлина до такой степени, что он сам решил осмотреть сквер и расположенные рядом дома. Ну, ведь не зря же Фриц там ошивался! Не птичек же приходил кормить. Прав юнга – когото ждал. И не дождался…

Погода весьма благоприятствовала прогулке! Голубое небо с клочками палевых облаков, отражавшее в окнах домов солнышко, золотистые, теряющие листву, тополя, аллея багряных кленов, небольшой синий пруд в окружении яркозеленой травки…

Красота!

И народу… Как раз было воскресенье, почтенные бюргеры