Эмиль XIX века - Альфонс Эскирос

Порочныя склонности человѣка тѣже эгоистичныя стремленія его природы, которыя, развившись своимъ естественнымъ путемъ, и бывши искажены условіями его жизни, управляютъ его мыслями и поступками. Нравственное воспитаніе очевидно должно быть направлено; съ самыхъ малыхъ лѣтъ, противъ исключительнаго развитія этихъ эгоистичныхъ стремленій. На то есть два способа. Первый, какъ я уже говорилъ тебѣ, состоитъ въ устраненіи внѣшнихъ стимуловъ того или другаго инстинкта, который мы считаемъ вреднымъ. Діаволъ-соблазнитель можетъ скрываться тамъ, гдѣ его не подозрѣваютъ. Я поясню свою мысль, разсказавъ тебѣ истинный случай, бывшій въ Шотландіи. Одна женщина очень порядочная на видъ, сдѣлала нѣсколько покупокъ въ модномъ магазинѣ и для расплаты вынула изъ кармана банковый билетъ въ 5 ф. ст. Прикащикъ, разсмотрѣвъ билетъ, увидѣлъ что онъ фальшивый. Женщина удивилась и дала другой, оказавшійся также фальшивымъ. Это обстоятельство возбудило подозрѣніе, ее задержали. Открылось, что она служила въ одномъ богатомъ домѣ, гдѣ ее уважали за хорошее поведеніе и честность. Къ ея несчастью, шотландецъ, у котораго она находилась въ услуженіи, получилъ два фальшивыхъ билета, которые онъ забылъ уничтожить. Служанка каждый день убирала кабинетъ хозяина, и видѣла между старыми бумагами эти два билета. Сначала она не обратила на нихъ вниманія, но когда по прошествіи нѣсколькихъ дней, недѣль, мѣсяцевъ, одни и тѣ-же предметы постоянно являлись ея глазамъ, она невольно стала разсматривать ихъ. Эти два клочка бумаги, которые она принимала за настоящіе билеты, какъ будто смотрѣли на нее, искушали ее и шептали ей на ухо странные совѣты. Сначала она оттолкнула мысль взять эти билеты, но лишь только ей случалось быть одной въ этой комнатѣ, она не могла отвести глазъ отъ билетовъ, Наконецъ она рѣшилась взять ихъ, развернуть, но повертѣвъ ихъ во всѣ стороны, опять положила въ пачку старыхъ бумагъ; они жгли ей руки. Но мало по малу соблазнъ овладѣлъ ею и она не устояла.

Если такъ сильно вліяніе внѣшнихъ впечатлѣній на взрослыхъ, то какъ несравненно сильнѣе оно въ отношеніи дѣтей. Слава богу, не всѣ воры и видъ банковыхъ билетовъ соблазнителенъ не для всѣхъ, но есть много другихъ инстинктовъ, которые не слѣдуетъ разжигать видомъ предметовъ, ихъ возбуждающихъ.

Наши пороки, равно какъ наши добродѣтели, вполнѣ реальны и тѣ и другіе развиваются подъ вліяніемъ тѣхъ предметовъ, которыя непосредственно дѣйствуютъ на нихъ. Напримѣръ, жадность до извѣстной степени раздражается видомъ и запахомъ вкусныхъ кушаньевъ; ревность пробуждается звукомъ сладкихъ рѣчей и видомъ ласкъ расточаемыхъ другимъ. Прежде всего слѣдуетъ изучить ребенка, а потомъ изгнать духа-соблазнителя, т. е. матеріальныхъ агентовъ, которые, вліяя на его чувства, вызываютъ дурныя желанія. «Не вводите насъ во искушеніе» — сколько людей имѣютъ право сказать это своимъ воспитателямъ.

Не слѣдуетъ, никогда терять изъ виду этого закона природы: инстинкты укрѣпляются и развиваются посредствомъ упражненія и притупляются отъ бездѣйствія. Въ этомъ заключается вся тайна искорененія нѣкоторыхъ преобладающихъ наклонностей, мѣшающихъ свободному развитію другихъ. Отдѣльному человѣку, какъ и цѣлому обществу, предстоитъ борьба съ тиранами: Достаточно ли устранить дурное вліяніе «соблазнителей» и возстановить равновѣсіе между наклонностями? Разумѣется нѣтъ. Это будетъ система отрицательная. Но по мѣрѣ того какъ дитя растетъ, необходимо пробуждать его склонности и чувства къ дѣятельности. Это будетъ второй способъ. Но прежде, чѣмъ идти далѣе, мы разсмотримъ средства, которыми обыкновенно пользуются при образованіи характера ребенка: систему насильственаго повиновенія, страхъ наказанія, обѣщаніе награды, силу примѣра, отвлеченную мораль мистцизма и оцѣнимъ ихъ по достоинству.

8 Іюня 185…

Мы считаемъ себя обязанными, для пользы самихъ дѣтей, прибѣгать къ власти, какъ къ средству подчинить ихъ себѣ. «Иди сюда!» и дитя идетъ: «дѣлай то-то!» и и оно дѣлаетъ. «Не ходи туда!» и устраиваютъ такъ, чтобы оно дѣйствительно не могло туда пойти. Эти приказанія, за исполненіемъ которыхъ наблюдаетъ сама мать, смягчающая суровость ихъ тономъ ласки, которымъ они отдаются, весьма естественны когда она относятся къ существу, разсудокъ котораго еще не развитъ. Но при этомъ необходимо избѣгать принужденія на сколько возможно. Вынужденное повиновеніе, особенно если оно перейдетъ извѣстный границы, усыпляетъ въ ребенкѣ всякую нравственную отвѣтственность за свои поступки. Зачѣмъ ему спрашивать свою совѣсть, когда за него другіе взялись не только рѣшать, что хорошо или дурно, справедливо или несправедливо, но и желать за него. Боже сохрани, чтобы тоже было съ Эмилемъ! Дѣйствовать за него или навязывать ему свои приказанія, значило бы усыплять въ немъ волю. Для того, чтобы сдѣлаться человѣкомъ, онъ долженъ умѣть руководиться въ своихъ поступкахъ собственнымъ желаніемъ, долженъ умѣть быть добрымъ по собственному побужденію. Въ моихъ глазахъ чрезвычайно важно, чтобы его достоинства и недостатки происходили отъ него самого. Это лучшее средство усилить первыя и ослабить вторые по мѣрѣ его развитія. Вотъ почему мы не должны смотрѣть въ увеличительное стекло на значеніе нашей роли въ его воспитаніи. Человѣка не создаютъ, онъ дѣлается имъ самъ, и вся наша работа состоитъ въ умѣньи направить дитя къ разумному пользованью своими силами. Мы должны исправлять его ошибки не нравоученіями, но ставить его въ такое положеніе, чтобы тотъ или другой образъ дѣйствія былъ ему необходимъ. Еслибъ я могъ самъ воспитывать Эмиля, я не потребовалъ бы отъ него никогда повиновенія; съ той минуты когда я могъ бы обратиться къ его разуму, я бы посовѣтовалъ ему только сообразоваться съ очень простыми законами, управляющими какъ явленіями физической, такъ и нравственной природы. «Вѣрь и дѣлай то, что я тебѣ говорю; справедливость этого я тебѣ докажу впослѣдствіи», такъ обыкновенно говорить отецъ сыну. Я не слѣдую такому пути. Напротивъ, я постараюсь убѣдить Эмиля, что извѣстный поступокъ не потому хорошъ или дуренъ, что онъ мнѣ кажется такимъ, но потому, что онъ можетъ быть полезенъ или вреденъ для другихъ и для него. Ты, можетъ быть, скажешь что это требуетъ со стороны ребенка далеко не дюжиннаго ума? Скажемъ лучше, что это скорѣе требуетъ отъ тѣхъ, которые руководятъ воспитаніемъ, много такта и простоты отношеній. Отвлеченными взглядами и высокопарными рѣчами не подѣйствуешь на ограниченный здравый смыслъ дѣтей, которые вообще гораздо проницательнѣе, чѣмъ мы думаемъ. Нѣтъ, честностью нашихъ отношеній къ нимъ мы всего скорѣе достигнемъ желаемаго.

Добровольное послушаніе возвышаетъ характеръ ребенка; подчиненность его унижаетъ. Есть одно весьма употребительное выраженіе: «я его заставлю, усмирю! восклицаетъ повелительная мать или энергическій учитель, говоря о непослушномъ и упрямомъ ребенкѣ. И вслѣдствіе такой системы выходятъ ограниченныя и усмиренныя существа. И эти люди воображаютъ, что поступаютъ такъ для пользы юношества и общества; такъ и наѣздникъ можетъ сказать лошади, которую онъ выѣзжаетъ: „Это для твоей пользы.“ Относительно лошади это справедливѣе, нежели относительно человѣка. Животное подъ мундштукомъ и шпорой теряетъ только свою дикую заносчивость, — тогда какъ человѣкъ утрачиваетъ свое личное достоинство,

Къ тому же страхъ, самъ по себѣ, несовершенная узда. Нѣтъ убійцы или вора, который бы совершая преступленіе, не надѣялся ускользнуть отъ правосудія, и нѣтъ ребенка, который, дѣлая что нибудь запрещенное, не воображалъ бы что онъ съумѣетъ ловко обмануть учителя или родителей. Удайся ему это одинъ разъ, и онъ уже будетъ считать себя очень сильнымъ въ искуствѣ притворства. Школьникъ, котораго тиранятъ и наказываютъ, уходитъ въ себя и въ глубинѣ своей маленькой гордости презираетъ нашу нравственную власть. Ничего нѣтъ легче какъ наложить на ребенка ярмо, но за то нѣтъ ничего труднѣе какъ внушить ему впослѣдствіи довѣріе. Если онъ только разъ заподозритъ, что имъ управляетъ прихоть или произволъ, онъ подчинится одной только силѣ. Подъ видомъ покорности, онъ затаитъ въ душѣ скрытый протестъ. Его воля, уступающая передъ страхомъ розогъ, будетъ только ожидать благопріятной минуты, чтобы прибѣгнуть къ хитрости и коварству. Лукавство есть протестъ слабаго противъ сильнаго. Безсильный для открытой борьбы, ребенокъ ищетъ случая обойти власть родителей. Я часто удивлялся въ подобныхъ случаяхъ хитрости и смѣлости его лжи. Не одинъ 7-ми лѣтній мальчикъ въ состояніи поспорить въ коварствѣ съ рабами Плавта, мольеровскими Скпенами и даже съ Фигаро Бомарше!

Другое несчастное послѣдствіе принужденія состоитъ въ томъ, что оно черствитъ молодую душу, отравляетъ молодую жизнь. Дитя безъ свободы — это весна безъ солнца. Эта сдержанность и скрытность привьется къ нему на всю жизнь. Я узнаю по первому взгляду людей, дѣтство которыхъ было печально, т. е. которые вовсе не знали его. Робкіе, угрюмые, нелюдимые, они отмѣчены чернымъ пятномъ, оставившимъ неизгладимый слѣдъ въ ихъ характерѣ.