Как ненасилие защищает государство - Питер Гелдерлоос

119 Wolfi Landstreicher, «Autonomous Self-Organization and Anarchist Intervention», Anarchy: A Journal of Desire Armed, no. 58 (Fall-Winter 2004): 56. Две последние цитаты в абзаце взяты с одной и той же страницы. Ландстрейшер рекомендует: Albania: Laboratory of Subversion (London: Elephant Editions, 1999).

120 Fanon, «The Wretched of the Earth», с. 124.

121 Американская империя (лат.) — прим. пер.

IV. Ненасилие патриархально

Патриархат — форма организации общества, порождающая то, что мы называем сексизмом. Но на самом деле суть патриархата гораздо глубже индивидуальных или системных предрассудков против женщин. Это, прежде всего, ложное, но, как утверждается, естественное и нравственное, деление всех людей на две жёсткие категории: мужчин и женщин. (Многие абсолютно здоровые люди не попадают ни в одну из этих физиологических категорий, к тому же многие не-западные культуры признавали — и продолжают признавать, если ещё не уничтожены — более двух полов и гендеров.) Более того, патриархат определяет чёткие роли (экономические, социальные, эмоциональные, политические) для мужчин и женщин и утверждает (ложно), что эти роли единственно нормальны с точки зрения морали. При патриархате люди, не попадающие ни в одну из этих гендерных ролей или отвергающие их, нейтрализуются с помощью насилия и остракизма. Их заставляют выглядеть и чувствовать себя уродливыми, грязными, страшными, презираемыми, не имеющими ценности. Патриархат одновременно вреден для всех, но воспроизводится всеми, кто существует в его рамках. Следуя своему названию, он ставит мужчин в доминирующую позицию, а женщин — в позицию подчинения. Деятельность и характеристики, традиционно связанные с «властью» или, по меньшей мере, привилегиями, в основном принадлежат мужчинам.122 Патриархат даёт возможность и право применять насилие практически исключительно мужчинам.

В гендерном аспекте, как и в расовом, ненасилие является изначально привилегированной позицией. Ненасилие предполагает, что вместо защиты себя против насилия мы можем мирно терпеть насилие до тех пор, пока не удастся мобилизовать достаточную часть общества для мирного противодействия насилию (или что можно надеяться «трансформировать» любую агрессию, угрожающую нам лично). Большинство сторонников ненасилия представляют его не просто как узкую политическую практику, но как философию, заслуживающую проникновения в самую ткань общества, чтобы выкорчевать насилие во всех его проявлениях. Но пацифисты, похоже, не учитывают в полной мере степень насилия патриархата. В конечном счёте при патриархате женщины и трансгендерные люди являются основными жертвами насилия в войнах, социальных революциях и в повседневной жизни.

Если изъять эту философию из безличной политической сферы и перенести в бытовой контекст, ненасилие подразумевает, что для женщины безнравственно отбиваться от нападающего или изучать самооборону. Ненасилие подразумевает, что жене, подвергающейся насилию, лучше уйти, чем мобилизовать группу женщин, чтобы избить и вышвырнуть из дома издевавшегося над ней мужа.123 Ненасилие подразумевает, что лучше быть изнасилованной, чем выхватить из кармана механический карандаш и воткнуть его в ярёмную вену нападающего (ведь такой поступок, видимо, послужит некоему циклу насилия и поощрит дальнейшие изнасилования). Пацифизм попросту не резонирует с повседневной реальностью, окружающей людей, если только эти люди не живут в некоем причудливом пузыре спокойствия, из которого вытеснены все формы пандемического реактивного насилия современной цивилизации путём применения систематического и менее заметного насилия полиции и вооружённых сил.

С другой стороны, ненасилие, похоже, прекрасно приспособлено к взаимодействию с патриархатом. В конечном счёте изживание патриархата требует, в том числе таких форм сопротивления, которые делают акцент на исцелении и примирении.124 Западная концепция правосудия, основанная на законе и наказании, насквозь патриархальна: каждый кодекс законов определял женщину как собственность, и законы писались для собственников-мужчин, которых приучали не иметь дела с эмоциями; проблема «проступка» решалась в первую очередь через наказание, а не через примирение. Более того, патриархат поддерживается не только властной элитой, которую нужно победить силой, а всеми.

Распределение власти в рамках патриархата гораздо более распылено, чем в рамках государства или капиталистической системы: например, мужчина-генерал, одновременно заседающий в консультативном совете крупной корпорации, обладает значительной властью в рамках государства и капитализма, но не черпает большей власти от патриархата как такового, чем любой другой мужчина (разве что становится типичным образцом мужественности). Из-за подобного распределения обычная борьба с обладателями власти или с несущими наибольшую ответственность за неё играет гораздо меньшую роль и несёт мало смысла. Вместо этого людям нужно построить культуру, дающую каждому право на гендерное самоопределение, поддерживающую построение нами здоровых отношений, исцеление от предшествующих поколений насилия и травм. Это абсолютно совместимо с обучением женщин и трансгендерных людей самозащите, а также атакой на экономические, культурные и политические институты, воплощающие патриархат или ответственные за его наиболее жестокие формы. Убийство копа, насилующего бездомных трансгендерных людей и проституток; сожжение офиса журнала, сознательно преподносящего стандарты красоты, ведущие к анорексии и булимии; похищение президента компании, участвующей в торговле женщинами, — ничто из этих действий не мешает построению здоровой культуры. Скорее, определённые люди у власти, сознательно получающие прибыль от патриархата, активно мешают рождению здоровой культуры. Собственная оценка того, что считать здоровыми отношениями, дополненная жёстким сопротивлением институтам, пропагандирующим эксплуатирующие и насильственные отношения, и нанесением ударов по наиболее вопиющим и, видимо, неисправимым примерам патриархата, — это единственный путь к тому, чтобы показать другим возможность альтернативы. Большинство работы, необходимой для преодоления патриархата, вероятно, будет мирной, сосредоточенной на исцелении общества и построении новой модели взаимоотношений. Но пацифистская практика, воспрещающая использование любых других тактик, лишает выхода тех, кому нужно защищаться от насилия уже сейчас.

«Оккупай Сиэтл», 1 мая 2012 г.

В случаях изнасилования и других форм насилия против женщин ненасилие даёт уроки, которым патриархат учит тысячелетиями. Оно прославляет среди угнетаемых пассивность, «подставление другой щеки» и «страдание с достоинством». В одном из самых ярких текстов, поддерживающих сохранение и внедрение патриархата — «Ветхом завете» — согласно заповедям, согласно притчам, согласно закону женщинам советуется мирно терпеть несправедливость и молиться, чтобы за них вмешалась божественная Власть. (Это предписание заметно похоже на веру пацифистов в то, что корпоративные СМИ распространят образы их страданий, полных достоинства, и это побудит «власть, принимающую решения», восстановить справедливость.) Патриархат явным образом предоставляет одностороннее право на насилие мужчинам, но женщины могли бы нарушить эту динамику власти, вместо того чтобы её усиливать, если бы вспомнили о своей способности к насилию.125 Повторим: возвращение себе женщинами возможности и права применять силу само по себе не покончит с патриархатом, но это является необходимым условием гендерного освобождения, а также полезной формой воодушевления и самозащиты в краткосрочной перспективе.

Пацифисты и сторонники реформистского феминизма часто обвиняли именно воинственных активистов в сексизме. Во многих конкретных случаях обвинение было справедливо. Но эта критика часто расширяется до заявлений, что использование насильственного активизма само по себе является сексистским, маскулинным или носит какой-либо иной привилегированный характер.126 Как объясняет Лаина Тэнглвуд: «Некоторые новоиспечённые „феминистки“, критиковавшие анархизм, осудили воинственный подход как сексистский и закрытый для женщин… Такая мысль сама по себе — сексистская».127 Другой анархист указывает: «На cамом деле, маскулинизация насилия, с её незаметным спутником в виде феминизации пассивности, порождена в первую очередь теми, чьё видение перемен не включает в себя революцию или уничтожение государства».128

Так чьё видение свободы не включает в себя возможность женщин самим себя защищать? Отвечая на предположение, что защитить женщин могут только более крупные социальные структуры, активист Сью Дэниэлс напоминает нам: «Женщина может сама отбиться от нападающего мужчины… это абсолютно не вопрос того, кто физически сильнее — это вопрос тренировки».129 Анонимная брошюра «Воля к победе! Женщины и самооборона» добавляет: