Новая Зона. Контур боли - Евгений Прошкин

— А те олухи на совести Скутера, — неожиданно проговорил Доберман. — Если только она у него есть, совесть. В чем я далеко не уверен. Я видел, как вы их сейчас обошли. Вас это задело. Меня тоже, хотя они уроды порядочные, конечно. Были. Утром наблюдал вашу стычку. Из дома напротив, — сталкер махнул рукой куда-то за окно, как будто это давало исчерпывающую информацию о его снайперской лежке. — Забавно получилось. Они обычно получше стреляли-то, но вы им сломали шаблон. В общем, правильно. Ну а потом появился Скутер со своей отмороженной братвой. Вы с ними чудом разминулись. По-моему, пацаны как раз к Скутеру и шли, хотели в отряд к нему попроситься. Разговоров-то я не слышал, но полагаю, так все и было. Искали себе командира покруче. Вот и нашли.

Сталкер наконец наелся. Он отодвинул незаконченную третью банку и тупо уставился в стол.

— Коньячку? — предложил Столяров.

— А кто он такой, этот Скутер? — спросил Олег.

Оба вопроса прозвучали одновременно. Доберман глубоко кивнул Михаилу, а Гарину сказал:

— Скутер — беспредельщик местный. В отряде у него человек тридцать примерно. Вооружены хорошо, есть толковые люди. И есть даже вменяемые. Но когда они все вместе, они превращаются в страшное, безумное стадо. Не приведи господь с ними пересечься.

Столяров сходил за недопитой бутылкой «Мартеля» и поставил перед гостем кружку.

— Благодарствую, — ответил тот, затем понюхал и с приятным удивлением протянул: — О-о-о!

— Что «о»? — пожал плечами Михаил. — В городе этого добра навалом.

— Мне не попадалось. Не фартило. Золота полно, — беспечно сообщил сталкер, — а с продуктами становится все хуже.

— Золотишко нас тоже интересует, — произнес Михаил вполне серьезно и при этом с издевкой подмигнул Олегу.

Гарин покраснел, но решил, что оправдываться не будет.

— Я слышал, в Припяти кто-то целый пакет с золотом нашел, — поделился он. — В самой обыкновенной квартире, не в бункере каком и не во дворце. Откуда в Припяти дворцы-то возьмутся… Граммов сто пятьдесят там вроде бы оказалось или около того. Ну а здесь и город другой, и времена другие. В Москве этого добра по-любому должно быть больше.

— Сто пятьдесят граммов? Брехня, — отозвался Столяров.

— Не сто пятьдесят, а двести, — спокойно возразил Доберман. — Было такое дело. Однажды Порох залез…

— Порох?! — хором воскликнули Олег с Михаилом.

— Да, он. — Сталкер слегка растерялся. — А вы тоже с ним знакомы?

— Были когда-то.

— Ну, значит, и Кабана… — начал он.

— И Кабана знаем, — заверил Столяров.

— Во дела… — проронил Доберман. — Правду говорят — мир тесен, но чтобы до такой степени… Ну наливай тогда, что сидишь-то!

Михаил достал новую бутылку. Все внезапно развеселились, на кухне стало удивительно тепло.

— Вообще-то за такую встречу на лестнице мы тебя грохнуть могли, — благостно произнес Столяров, разливая коньяк. — Не то что могли… просто обязаны были. Сил только не осталось, поэтому ты сейчас и живой. По чистой, брат, случайности.

Доберман впервые улыбнулся, и его улыбка выглядела слегка странно.

— Да не-е, — протянул он так же расслабленно. — Я давно за тобой смотрю. Хотел бы я вас убить, я бы это еще утром сделал, в окошко. Но я ведь не для этого на вашу базу притопал.

В ответ на «базу» Гарин слегка скривился, но возражать не стал. Слово пришло из Чернобыльской Зоны, из старой жизни, и другие названия для этого места не годились. Квартира? Это осталось в прошлом. В квартире живут люди: ходят на работу, смотрят телевизор, берут кредиты на холодильник или стиралку. На базе обитают злые небритые мужики. Чистят оружие, кипятят воду на примусе и спят, не раздеваясь. Справляют нужду в соседней квартире. А здесь — база.

— И долго ты за мной следил? — полюбопытствовал Столяров.

— Сначала я севернее хотел осесть, где-нибудь в районе ВДНХ, но там места совсем гиблые. Собаки там огромные, будто телята, но больные, тихие… еле ходят. Чем они там питаются, как жратву себе добывают — даже думать об этом не хочется. Посмотрел я на них и двинул подальше — сюда, на юго-запад. И здесь я уже около месяца. Вполне достаточно, чтобы понять весь расклад в микрорайоне. Я ведь намного раньше тебя… — он вдруг умолк и, подняв указательный палец, медленно повернулся к прихожей. — Дверь закрыта? — спросил он шепотом.

Михаил утвердительно моргнул, и спустя мгновение раздался глухой удар в мягкую обивку. Гарин кивнул на автоматы, но Доберман покачал головой и, не дыша, приложил палец к губам. В дверь снова стукнули — мощно, плечом. Столяров выставил ладонь, мол — «все нормально, она выдержит». На лестнице зазвучали голоса. Похоже, люди о чем-то спорили, но говорили очень тихо, разобрать слов из-за обивки было невозможно. Послышался еще один удар — кто-то раздосадованно пнул дверь ногой, явно напоследок.

Некоторое время на кухне царила тишина, все пытались понять, действительно ли ушли нежданные визитеры, или просто затаились. Спустя пару минут Доберман изменил позу и невозмутимо подвинул к себе банку с остатками сардин.

— Ничего страшного, — прокомментировал он. — По спальным районам много народу шатается. Ищут харчи, место под ночлег или чего поинтересней.

— Ну и слух у тебя! — восхитился Михаил. — Стоп… я дурак. Я полный идиот, — скорбно проговорил он. — Нас в два счета вычислят по сортиру, который мы устроили у этого… книгочея…

— У Юрия Иваныча, — подсказал Гарин. — По-моему, нормальный человек туда и на порог не зайдет. Все решат, что в квартире труп разлагается.

— Эй, ну я ведь ем! — напомнил Доберман. — Если бы они целенаправленно шли сюда, мы об этом уже знали бы. А они всего лишь наугад простукивают двери. И потом, не нужно в первом встречном видеть убийцу. Мы для них более опасны, чем они для нас. Хотя дворик здесь, конечно, аховый. Я сегодня новую «хлопушку» засек, уже четвертую. Прям целая плантация, а не двор. Чую, Скутер это место никогда в покое не оставит.

Гарин торопливо взглянул на Столярова, но тот в ответ лишь пошевелил бровями. Доберман продолжал деловито уплетать сардины — уже без спешки, с чувством.

— Что еще за «хлопушка»? — не выдержал Михаил.

— Возможно, вы их как-то иначе кличете. Но вообще все говорят «хлопушка». Общепризнанное название.

— Да мы вообще никак… — недоуменно произнес Олег. — Мы и не слыхали про такое.

Доберман оторвался от банки и с недоверием оглядел соседей по столу.

— Тогда какого хрена вы тут делаете? — спросил он.

— Резонный вопрос, — согласился Столяров. — Я тебе потом как-нибудь расскажу. Может быть. Ты лучше про «хлопушки» свои просвети.

— Наливай еще, не жадничай.

— Я и не думал, — буркнул Михаил.

— А «хлопушки» не мои, они природные, — заявил Доберман, поднимая чашку с коньяком. — Общие, так сказать. Кто успел, тот и съел. Хотя некоторые умудряются все захапать без спешки. Для Большой Земли это новая тема, но люди уже начинают въезжать. Спрос растет каждый день. При такой динамике правильно было бы на продажу ничего не отвозить, а придерживать товар, пока цена не упрется в потолок, вот только… — Он замялся.

— Что «только»? — осведомился Олег.

— Никто не знает, какой у них срок хранения. И главное, что происходит с «хлопушкой» в конце этого срока — просто перестает работать или взрывается в кармане у владельца.

На слове «взрывается» Столяров изменился в лице.

— А теперь снова и по порядку, — потребовал он. — Еще налить?

— Нет-нет, — замахал рукой сталкер. — Пятьдесят граммов — это для здоровья, еще сто — для удовольствия, а все, что сверху, уже во вред.

— Итак, «хлопушки»… — настойчиво повторил Михаил.

— Вам, надеюсь, не нужно объяснять, что такое аномалии и откуда они берутся?

— Давай ближе к делу!

— «Хлопушка» — это и аномалия, и артефакт, который в ней вызревает. Аномалия в принципе безобидная. Если в нее вляпаться, она грохнет, как небольшой взрывпакет. Это не опасно, ну в крайнем случае пальцы оторвет, если прям в самую сердцевину сунуться. — Доберман зафиксировал взгляд на перчатке Столярова и виновато покашлял. — Если бы «хлопушку» было видно, то она скорее всего напоминала бы капусту. Широкие листья, а в середине — плод. Шарик такой небольшой, диаметром с пятирублевую монету.

— Погоди-погоди, — остановил его Михаил. — Она невидимая, я правильно понял? Тогда откуда ты знаешь, на что она похожа?

— Ну это я так, образно. А шарик-то я в руках держал много раз. На ощупь он довольно гладкий, как полированное дерево, и весит примерно столько же. Легкий, в общем.

— Но при этом невидимый, — уточнил Столяров.

— В этом и заключается его ценность. В принципе разглядеть «хлопушку» можно… иногда, на рассвете. Не каждый день. Хрен его знает, наверно, это от влажности воздуха зависит или еще от чего… Я не в курсе. Но в обычных условиях «хлопушка» невидима. И металлодетектор ее тоже не берет. А мощность взрыва у нее где-то под десять кило в тротиловом эквиваленте.