Когда ты желанна (ЛП) - Леджен Тамара

Дориан громко рассмеялся.

- Она держит собак, не так ли? Женщина, которая держит собак, не может быть совсем уж плохой.

Симон убежденно покачал головой.

- Будь осторожен, сэр: в ее мире именно мужчины носят ошейники. Златоволосая святая, которой ты поклоняешься, существует лишь на  сцене. На самом деле, Селия Сент-Ли - дочь дьявола.

- Если это так, по крайней мере, позволь ей быть отличной актрисой, - ответил  Дориан. - Я бы никогда не догадался, что она дочь дьявола! Саймон, в чем ты ее обвиняешь?

Саймон сжал губы, но не ответил.

- Ну? - потребовал Дориан.

- Она погубила одного из моих офицеров, - неохотно сказал Саймон.

- Погубила ? Как?

- Ее обычным способом. Она заманивает мужчин в игровые дома, удерживая их за столами своим очарованием. Когда они погубленны, она выбрасывает их. Лондон, мой дорогой сэр, полон ее пустых бутылок! Подумай об этом, пока наслаждаешься ее улыбками и красивыми лодыжками.

Дориан только рассмеялся.

- Если это все - я не зеленый юнец, Саймон. И не  игрок. Благодарю за предупреждение, сэр, но не стоит обо мне беспокоиться.

К этому времени антракт закончился, и комната для поклонников опустела.

- Мне лучше вернуться, - сказал Дориан. - Ее светлости будет интересно, что случилось с любимым сыном. Разве ты не идешь засвидетельствовть почтение своей матери?

- Конечно, - ответил Саймон.

- Сегодня вечером у нас гости, - продолжaл Дориан, когда братья присоединились к последним зрителям, поднимающимся по парадной лестнице. - Мама пригласила их, не я. Полагаю, тебе придется встретиться с ними. Сожалею об этом, впрочем, ты можешь чувствовать по-другому. Его зовут сэр Лукас Тинсли, а Лукаста - его дочь, единственный ребенок и наследница.

- Да, - оживился Саймон. - У меня есть дело к сэру Лукасу. Когда я нанес ему визит, секретарь сказал мне, что я найду его здесь.

Дориан отшатнулся в смятении.

- Дело? Но, Саймон, человек  занимается  углем!

- Занимается  углем? - повторил Саймон, развеселясь. - Это как сказать, что Мидас занимается золотoм. Из того, что я слышал, сэр Лукас - король Black Indies3, а прекрасная Лукаста - его наследная принцесса.

Дориан застонал.

- Мама забивает мне голову этой девчонкой уже почти две недели. Ее приданое составляет триста тысяч фунтов. Надо быть дураком, чтобы не жениться на ней. И все же...

- И все же?

- Не знаю, - мрачно заключил Дориан. - Она мне не нравится.

- Это ничтожная причина, сэр. Жалкая! Что с ней такое, что приданое в триста тысяч фунтов не может вылечить? Ее тело покрыто чешуей?

- Счастлив  сказать, что понятия не имею.

- Что тогда?

Дориан задумался.

- Онa разговаривает во время  пьесы.

- Ты слишком привередлив, - сказал ему Саймон, улыбаясь редкой улыбкой.

- Я слишком привередлив? - вознегодовал Дориан. - Ты не захотел жениться на мисс Арбогаст. Она была совершенно безупречна, но ты задрал нос лишь потому, что мама ее одобрила. С твоей точки зрения, это ничтожная причина сэр, - веско добавил он, с радостью возвращая слова Саймона.

Они достигли вершины лестницы. Дежурные в перчатках открыли двери, ведущие в фойе для частных лож, и джентльмены прошли в коридор, мягко освещенный подсвечниками и элегантно обставленный неоклассическими статуями.

- У мисс Арбогаст было всего двадцать тысяч фунтов, - возразил Саймон, когда за ними закрылась дверь. - За триста тысяч мне было бы стыдно не жениться. И тебе должно быть стыдно тоже.

- Мы говорим не обо мне, - твердо сказал Дориан. - Если бы ты женился на мисс Арбогаст, мать передала бы тебе твое наследство. Оно весьма существенно. Ее состояние ничто по сравнению с твоим. Ты мог бы жениться в прошлом году и оставить при себе мисс Роджерс тоже.

- По твоим меркам, это отличные причины жениться, но не по моим! - парировал Саймон. - Мне не надо жениться на мисс Арбогаст, чтобы оставить при себе мисс Роджерс.

- Я снова поговорю с мамой на эту тему, - предложил Дориан. - Она должна понять, что отец не это имел в виду, когда излагал свою волю. Тебе тридцать один. Абсурдно, что мама все еще платит тебе содержание. Ты должен быть хозяином своего имущества.

- Я бы предпочел, чтобы ты не вмешивался в это дело, - резко отказался Саймон. - Такие призывы, как мы оба хорошо знаем, только усиливают упрямствo этой женщины. Маме слишком нравится власть, чтобы отказаться от нее. То, что думал отец, не имеeт большого значения для его вдовы. В завещании отца было достаточно двусмысленности, чтобы дать нашей матери пожизненный контроль над моим наследством, и это прекрасно подходит ее светлости.

Они достигли ложи Дориана, и лакей открыл им дверь. Вдовствующая герцогиня Беркшир сидела в передней части ложи в компании с двумя гостями. Титан в обществе, ее милость была крошечной, хрупкой птицей в кружевах. Бриллианты сверкали у нее в ушах и на шее, еще больше бриллиантов увенчивало круто завитые железно-серые волосы, предоставляя ей все преимущества, которых не дала природа. В одной руке в перчатке она держала веер, а в другой - лорнет. Так монарх держит символы своей власти. От нее Саймон унаследовал бледно-зеленые глаза и орлиный нос Линкольншира Кенельма.

Пока вдова - с заметным отсутствием удовольствия - представляла своего младшего сына мисс Тинсли, Дориан тихо проскользнул на сиденье, обитое бархатом, ближе к сцене. Спектакль продолжался, но вряд ли кто-то в ложе уделял eму внимание. В конце концов, общество не пришло в театр, чтобы смотреть пьесу: они пришли, чтобы увидеть и быть увиденным. Особое внимание досталось ложе герцога Беркшира. Прошел слух том, что его милость очень скоро объявит о своей помолвке с мисс Тинсли и ее тремя сотнями тысяч фунтов.

Саймон быстро оценил прелести наследницы, склонившись над ее рукой. Кроме легкой косинки в одном глазу и бледного, пятнистого цвета лица, в мисс Тинсли не было ничего особенно плохого. Модное платье из красновато-коричневого атласа насколько возможно украшало пухлую фигуру; густые каштановые волосы были элегантно уложены, а рубины сверкали великолепием. Ее горничную нужно поздравить, подумал Саймон.

- Лорд Саймон! - оглядев его с теплым одобрением, заговорила наследница с легким детским пришептыванием. - Клянусь, нам давным-давно пора встретиться.

- Вы хотели встретиться со мной, мисс Тинсли? - вежливо спросил он.

- Да, конечно! - ответила она. - Я всегда так хотела иметь брата.

Рядом с ней Дориан просматривал программку и притворялся, что не слышит.

- Какое замечательное совпадение! - Саймон наградил девушку озорной улыбкой. - Всегда хотел иметь сестру, несколько сестер на самом деле.

Лукаста хихикнула, он был уверен, не догадываясь об истинном смысле его слов.

- Вы не сказали, что ваш младший сын так обаятелен, -  игриво заметила она матери Саймона, провокационно поглядывая на Саймона через плечо, ее левый глаз дернулся. Мисс Тинсли, с большим удивлением заметил Саймон, имела всю тщеславие и капризность прекрасной женщины, но не красоту.

- Умоляю, не поощряйте его, мисс Тинсли, - недовольно сказала вдова, открывая и закрывая свой великолепный веер из панциря черепахи.

Саймон повернулся к отцу мисс Тинсли.

- Добрый вечер, сэр Лукас, - вежливо обратился он. Как и высмеивал нувориша журнал «Панч», сэр Лукас носил дурно сидящий коричневый парик  и застегнутый на все пуговицы жилет, но в массивной голове странной формы было что-то значительное. Его лицо тоже идеально подходило для карикатуры: выпуклые глаза, распухший, красный нос и толстые, резиновые губы. Косоглазие, более явное, чем у дочери, заставляло его казаться глупым. И все же Саймон знал, что он должен быть хитeр, как дьявол, потому что глупец не восстает из нищеты и безвестности, чтобы превратиться в одного из самых богатых людей в Англии. Сэр Лукас владел большинством угольных шахт на севере Англии. Дориан с его сорока тысячами в год был в сравнении с ним нищим.