Структура момента - Рустам Ибрагимбеков

- Штрафовать будем или дырку колоть? - обратился он к Алику уже совсем по-свойски.

Сошлись на штрафе; лейтенант долго выписывал квитанцию, от который Алик тщетно пытался отказаться...

Разумней всего было, конечно, пристроить его в гостиницу или Дом колхозника, - в общем, туда, где остановились его попутчики, не один же он приехал в Москву с грузом... Посидеть, поговорить с ним очень хотелось, но жить он вполне мог бы со своими ребятами.

- Ну, а теперь едем ко мне! - решительно сказал я. Мое предложение обрадовало его больше, чем возвращенные "права", он даже лицом посветлел.

- А удобно?!

- Что ты городишь?! Конечно, удобно! - Я укоризненно покачал головой.

- Я с удовольствием... Спасибо... Но надо же груз отвезти. Ребята беспокоиться будут.

- А сколько вас?

- Четверо.

Друзья его наверняка уже устроились в гостиницу, и, по всем соображениям, с ними ему было бы неплохо.

- И учти, жить ты будешь у меня. - Тон мой отвергал всякие возражения.

- Ну что ты, что ты?! - испуганно замахал он руками.

- Никаких разговоров! Этого еще не хватало! Огромная квартира пустует, а ты по гостиницам будешь шляться?!

Он просиял, как двоечник, которого вместо школы вдруг повели на цирковое представление... Но вот что с ним делать вечером? Странновато будет, если я потащу его с собой, странновато и никак не объяснимо...

Пока я переодевался, он, ошарашенный и небесно-голубой "Волгой", и разговором с милиционером, и медалью, и размерами квартиры, и стенами ее, обитыми темными дубовыми панелями, и книжными шкафами с бесчисленным количеством книг, делился жизненными планами:

- Больше откладывать нельзя. В конце концов, уже сорок скоро. Неудобно даже... У всех дети...

- А она тебе нравится?

Похоже, что Алик задумался об этом впервые.

- Хорошая девушка. Двадцать пять лет, с высшим образованием. Во Дворце у нас работает. А твоя где?

- Отдыхать уехали.

- Без тебя?

- Они здесь, недалеко. На даче.

- Старшему уже сколько? Девять?

- Восемь.

- А младшему?

- Шесть.

- Скоро в школу пойдет. Ты молодец. Профессор уже, наверное?

- Доктор наук.

- Мне говорили... У нас все об этом знают... Ребята тоже хорошо устроились, но ты... - Алик не нашел слов, чтобы выразить одобрение. - А премию давно получил?!

- Года два. Тема закрытая была, поэтому в газетах не писали.

- У тебя голова всегда отлично работала. - Не поняв, что означает "закрытая тема", Алик огорченно вздохнул, но переспросить постеснялся.

- Ты чего?

- Нет, ничего... Я говорю, неудобно как-то... Может, мне не ходить с тобой?.. Погуляю где-нибудь, пока ты освободишься.

- Опять начинаешь? - Если бы встреча с Ниной была попозже, то я успел бы пообедать с ним и на сегодня распрощаться, но бросить его так, сразу, буквально через несколько минут после того как вошли в дом, было невозможно. Она мой лучший друг, и все прекрасно поймет. Это Москва, дорогой мой. Здесь люди проще, прямее, без наших восточных сложностей и хитростей...

- Не боишься, что жена узнает?

- О чем?

- Ну... про вашу... дружбу?

- А что в этом плохого? Когда-то я был влюблен в нее... Очень давно... еще до женитьбы... И она меня очень любила... Потом вышла замуж за другого, а я женился... И теперь мы друзья... Ты не смущайся. Посидим вместе, поужинаем, побеседуем. Она нам не помешает. Должен же ты посмотреть, как москвичи живут...

Надо было еще успеть заехать в аптеку за лекарствами для Азиза и посидеть у старика хотя бы минут десять. До встречи с Ниной оставалось меньше часа, но машин на улицах было меньше обычного, и при удобном стечении обстоятельств, пожалуй, можно было все успеть.

- Слева - это СЭВ. Совет Экономической Взаимопомощи, а еще левее - новое здание Совета Министров РСФСР.

Алик добросовестно вертел головой, стараясь увидеть все, что мелькало за окнами машины.

- Я сейчас заскочу в одно место. Очень важный разговор. Минут на десять. Подождешь в машине?

- Конечно.

- А как ребята живут? Что ты ничего не рассказываешь?

- Октай вернулся.

- Вернулся все же? С Нелей?

- Да.

- И где живут?

- У отца.

- Все по-прежнему?

- Да, только ругаются часто.

- Понятно... Я поставлю машину здесь...

Аптека осталась за углом; от нее дворами можно пройти к дому Азиза. Удобней было, конечно, остановиться прямо у входа в аптеку, но не хотелось, чтобы Алик узнал об Азизе, его болезни и появившемся после шестидесяти лет жизни в столице желании быть похороненным на родине. Хоть они и не были знакомы, история жизни Азиза могла огорчить Алика, а главное, навеет на грустные мысли, прямо противоположные всему тому, что я собирался внушить ему о себе и своей жизни в Москве...

В очереди стояли всего три человека, лекарства были готовы, так что уже через несколько минут Азиз, морщась и кряхтя, проглотил первую ложку мутно-серой микстуры.

На низеньком столике перед кроватью лежала закупоренная банка с вареньем и два лимона: видимо, кто-то уже навестил старика сегодня.

- С работы были, - тихо, одними губами, произнес Азиз и попытался улыбнуться. Мышцы лица не очень слушались его, пергаментно-желтая кожа несколько раз слабо дернулась, приоткрыв на мгновение длинный, черный от старости клык.

Под лимонами лежала выписка из приказа по шашлычной "Кавказ" - за безупречную многолетнюю работу гардеробщик шашлычной Исламов Азиз Агаевич награждался премией в размере месячного оклада.

- Как вы себя чувствуете?

Азиз сделал еще одну попытку улыбнуться.

- Во сколько будет врач?

- В четыре.

- А что он вчера сказал?

- Все то же самое.

- Но выглядите вы значительно лучше... - Еще недавно круглое, налитое лицо старика спало, обмякло, как спущенный мяч; под вялыми складками кожи проступали неровности черепа, сильно углубились глазные впадины. - Вы ели?

Послышался странный шум, в комнату заглянула соседка, взбивающая в тарелке что-то кремово-желтое.

- Не ел он ничего.

- Что же не накормили его?

- Три раза заходила, просила, уговаривала, не слушает. Как ребенок... Вон все лежит на столе. Может, у вас получится?..

Азиз готовился к каждому глотку, как к поднятию тяжести: тело напрягалось, на запавших висках проступали еле заметные мелкие капельки пота.

Через тридцать пять минут надо было быть у "Фрунзенского" метро; Нина никогда не опаздывала, и хотя бы сегодня следовало приехать вовремя. Но нельзя же было оставить его голодным...

С площади Восстания до начала Комсомольского проспекта удалось доехать за четыре минуты.

Еще через три минуты были на месте, с опозданием больше чем на полчаса..

Нина улыбалась, эффектный полосатый костюм в обтяжку выделял ее даже в нарядной вечерней толпе, снующей у входа в метро.

- Ну слава богу. Я уже думала, что-то случилось... Кто это с тобой? - Она увидела в машине Алика.

Объяснить так сразу, кто такой Алик, было не просто, еще сложней было сказать о том, что он проведет с нами весь вечер. Поэтому я начал с другого:

- Извини, ради бога. Пришлось заехать в одно место - буквально вопрос жизни или смерти... И не успел купить цветы.

- И опоздал на полчаса.

- На полчаса?!

Я знал, что опоздал на тридцать шесть минут, но огорчился так натурально, что Нина принялась меня успокаивать.

- А кто это в машине? - переспросила она.

- Ужас! - замотал я в отчаянии головой. - Просто не знаю, что делать!

Стало ясно, что произошло нечто чрезвычайное.

- Что случилось?

- Кошмар! Безвыходная ситуация... Он только прилетел...

- Откуда?

- Мы учились в одном классе.

- И что случилось?

- Большие неприятности.

- У тебя?

- У него.

Нина чуть успокоилась.

- Он славный малый, - воспользовавшись моментом, я повел ее к машине,тихий как мышь...

Нина остановилась.

- Он что, будет с нами весь вечер?

- Не мог же я его бросить одного в таком положении! Он будет молчать. Я обещаю. Слово пикнет - прогоним.

Нина наконец все поняла.

- Да пусть говорит. Но как хотелось сегодня побыть вдвоем.

- А мне? - Для большей выразительности я остановился.

- Ты меня любишь? - быстро спросила Нина.

- Очень.

- Так же, как прежде? - Она внимательно следила за выражением моего лица.

- Еще сильней!

- И ничего не изменилось?

- Ничего.

- Ни капельки?

- Ни капельки.

Она осталась довольна моими ответами, и необходимость провести вечер в обществе малознакомого Алика, выскочившего из машины и провинциально почтительно пожавшего протянутую ему руку, уже не казалась ей столь тягостной.

- Алекпер, - торжественно представился Алик; по сравнению с высокой, плотной Ниной он был трогательно мал.

- Ты о семье моей старайся не говорить, - шепнул я ему, закрыв за Ниной переднюю дверцу. Он вполне мог со свойственной ему наивностью спросить, как учится мой старший сын или живы ли родители жены, предложить тост за семью и огорошить Нину, справедливо убежденную в том, что я холостяк.