Пройди свой путь - Владимир Буркат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Есть между сном и явью…»
Есть между сном и явьюНейтральная земля,На ней по разнотравьюГуляем ты и я.
Соединили рукиИ ловим взглядом взгляд,Забыли про недуги,Не ведаем про ад,
Не то чтобы порхаем,Живем, как наяву,Но жизнь свою не хаем,Смакуем, как халву.
Сачком снимая тучи,Чтоб солнце било в глаз,Божок – счастливый случайОберегает нас.
Из той земли нейтральнойОпять бы рухнуть в сон,Но путь сакраментальныйНам предопределён,
Как всякое рожденье —Мучительный процесс,Приходит пробужденье —Изгнание с небес.
«Как хорошо, когда в доме тепло…»
Как хорошо, когда в доме тепло,Дымкой слегка запотело стекло,Мягкий, как женские руки, халатОбнял меня от макушек до пят,
Чайника маленький шумный вулканЯ укрощу, наливая в стаканДышащий паром бурлящий поток,Мне обещающий теплый глоток.
Спрятанный под псевдонимом «Ахмад»,Чай мне подарит густой аромат,Ломтик лимона своим янтаремСпорит с угрюмым седым январем.
Нету камина. Ну что ж, не беда,Тихо журчит в батарее вода,Книга в руках. На бульварах страницБродят десятки приветливых лиц.
Взгляд их лукав. Приподняв котелки,Мне они в строчках расставят силки.Но ничего, я нащупаю следИ разгадаю нехитрый секрет.
Будет мне лучшей из лучших наградАвтора разочарованный взгляд.Книга закрыта. Закат догорел.Вот я ещё на денек постарел.
«Как хорошо, когда дома жена…»
Как хорошо, когда дома жена.Там, за дверьми, остается странаС битвами насмерть за лишний кусок,Грязная, словно солдатский носок,
С матом, сменившим нормальную речь,С дымом табачным, свисающим с плеч,С транспортом, полным усталых рабов,Злых до оскала несвежих зубов.
Двери закрыты. Пушистый зверекВертится возле натруженных ног,Хочет сказать, что скучал без меняЦелых три четверти долгого дня.
Стол небогат, но накрыт от души.Сядь, посиди, никуда не спеши.В зеркало лучше пока не смотри —Дай отстояться осадку внутри.
Стихнут обиды, уймется азарт.Что за окном там – январь или март?Пусть не торопится та, что с клюкой.Дома жена. Значит – мир и покой.
«На улицах, заснеженных и скользких…»
Г. Б.
На улицах, заснеженных и скользких,Я у снежинок спрашивал слова,Чтоб заменили золотые кольца,И чтоб от них кружилась голова.
Снег был предупредителен и млечен,Как будто шел из Млечного пути,Он, извиняясь, падал мне на плечиИ, тихо тая, говорил: «Прости».
На стеклах, разукрашенных морозом,Искал я завитушки нежных фраз,Но стекла говорили скучной прозой,Совсем не нужной мне на этот раз.
И понял я – мне не найти ни слова,Что я тебе еще не говорил.Ну что же делать, повторю их снова,Как будто я их только сотворил.
«На свете счастья нет», – поведал Пушкин,И это может повторить любой.Но я-то знаю, пододвинь-ка ушки,Что счастье – это просто быть с тобой!
«Самолёты падают…»
Самолёты падают,Рвётся колея,Каждый час наградою,Когда ты и я,Когда руки встречены,И по ним теплоСтруйкой незамеченнойМедленно текло,Когда нет желанияЗвоном слов-шумихРазбивать молчанияДрагоценный миг.
«Тебе, моей бессменной музе…»
Тебе, моей бессменной музе,Дарю сей скромный фолиант.Бильярдный шар стремится к лузе,Иссякнет жизнь, а с ней талант,Но напечатанные строчкиНе сразу превратятся в прах,Покажешь сыну или дочке,И внучка с внуком скажут: «Ах!»А может, не промолвят слова,Иль бросят: «Горе от ума».Тогда ты перечти их снова.Поговори со мной. Сама.
«Давай постоим-ка с тобой как лошади…»
Давай постоим-ка с тобой как лошади,Положим друг другу на плечи лицо,И станет от этого легче нам ноша ли,Не так уже важно, в конце-то концов.
Давай-ка посмотрим друг другу за спины мы,Увидим дороги из прожитых дней,Наверно они нам покажутся длинными,Хоть часто бывают дороги длинней.
Вон, видишь, бежим, друг о друге не ведая,Минуты и дни собирая в года,И часто без сна, и порой не обедая,Спешим, не совсем понимая куда.
А время проносится легкою бричкою,И вот уже наши дороги в путиСплелись, как веревочки в детстве, косичками,Которые трудно потом расплести.
И времени снегом они запорошены,Уже не увидишь того огольца.Давай постоим-ка с тобою, как лошади,Чуть-чуть отдохнем и пойдем до конца.
Снег…
В пелене из белых мухГород спрятал свой досуг,В ней от граждан утаивИ коварство, и наив.
В ней он замаскировал,Как он жил и горевал,Как скрывался от невзгодДень, неделю, месяц, год.
Белой стала пустота,Спрыгнув с белого листа,И, как этот белый лист,Город стал умыт и чист.
Осеннее
Только лужи среди стужиЧувствуют себя уклюже,Возлежа не без комфортаВ середине натюрморта.
Полуголые березы,Претерпев метаморфозы,Деревянно смотрят сныДо весны…
Ни вражды, ни дрязг, ни ссоры,Ель березе – как сестра,Их под ветром разговорыМожно слушать до утра.
Тишина. Не слышно птицы.Замолчать, угомониться,Раствориться в пустоте,Как монетка в кислоте.
И сквозь эту пустотуВниз смотреть на суету,Улыбаясь сквозь листвуСнам, пришедшим наяву.
«Дождь. Мокрые кусты…»
Дождь. Мокрые кусты.И мы промокли с вами.Напрасно щелк-зонтыВисят над головами.
Попав под звонкий душ,Мы станем чуть моложе,Он смоет с наших душ,Что время смыть не может.
Он смоет суетуИ обожженность взгляда,Нас приравняв к кусту,Что мокнет с нами рядом.
Ветер
Зелено-желтым парусом волосБереза ловит ветер от залива,И ветер этот к парусу прироc,Его перебирая шаловливо.
Вот так, наверно, вертится земляОт парусов берез, ловящих ветер,Потом в работу вступят тополя,Чей пух весной так невесом и светел,
А там, глядишь, и голубая ель,Мохнатых веток распахнув объятья,Поймает в них летящую метель,Надев при этом свадебное платье.
Земля от ветра не изменит путь,На смену зимам в срок приходят весны,Но всё же сможет чуть передохнуть,Как раб галерный, опустивший весла.
«Парк из зеленого почти без перехода…»
Парк из зеленого почти без перехода —В багрово-желтый, источать печаль.А мне сюда как будто нету входа,За то, что так давно не замечал.
Я проберусь, как ловкий вор-домушник,Не сдвину ветку, не сомну травуИ, равновесья в мире не нарушив,Увижу сон, но днем и наяву.
Замру, занедышу, завосхищаюсь,Забормочу стихами наугад.То, что наплыло, выразить отчаюсь,Кляня язык, хоть он не виноват.
Весна
Природа разлепляет веки,И, несмотря на холода,Растут упрямые побеги,Собой скрывая провода.
Зеленым плещется по глазуВо двор открытое окно,И воздух действует на разум,Как некрепленое вино.
Назло всему трава газона,Рванувшись вверх, на свет из тьмы,На нас таращится влюбленно,Как будто не было зимы,
Лед не стеклил окошки лужиц,Снег не шершавил кожу щек,И проклинаешь неуклюжестьПоходки, мнущей зелень строк.
Ожидание
Лохмотья льда на мерзнущей НевеЛежат, не тая под лучами солнца,Как будто кто-то, прячась в синеве,Льду пригрозил: «А ну, попробуй тронься…»
Прозрачный воздух холодит щеку,Напоминая о недавнем снеге,Весна готовится к последнему броскуИ делает короткие набеги.
Её заждались почки на ветвях,Глаза заждались, алчущие света,Она обещана, и мир уже размяк,Весь в ожидании грядущего расцвета.
Ветер Истории
То ли косвенно, то ли прямо,Род веду я из тьмы времен,От Давида и Авраама,А отца зовут Соломон.
Из-под стен ИерусалимаПращур мой покидал страну,Чтобы от легионов РимаУберечь детей и жену.
То-то ржали солдаты ТитаИ плевались через плечо,Когда предок мой на ивритеКрыл их матом, а чем же еще…
А потом, не в шелка одеты,Часто битые по лицу,Мои прадеды жили в геттоИ жевали свою мацу.
Запираясь в подвале домаИ скрываясь на чердаках,Чудом выжили при погромахИ детей спасли на руках.
А в войну, соседи сказали,Неодетыми, на ветру,Деда с бабушкой расстрелялиВ нашем местном Бабьем Яру.
Был в степи я, в пустыне, в море,На семи был продут ветрах,Но, как дует ветер Истории,Я не чувствовал, вертопрах.
Лишь порою от лиц еврейских,На которых морщин не счесть,Вдруг повеет чем-то библейским.Может быть, это он и есть?
Афро-азиатский разлом
