Дожить до 120 - Исаак Розовский

Да, еще одна незадача – как быть с сексом? Современная литература требует секса. Всякие там стоны, распаляющие воображение извращения и все такое. А какой из Ильи Львовича секс-символ? Да и с тебя, убогого, вряд ли что возьмешь.

Потом Паша вдруг встрепенулся: – Но главное во всем этом деле – успешный автор должен быть графоманом!..

– Почему графоманом? – не понял я.

– Графоманом – не в смысле, что писать надо плохо! – успокоил меня Паша. – А в смысле производительности труда. Графоман, это тот, кому написать 20 страниц в день, ну, пусть 10, не в труд, а в радость. Сегодня все эти муки творчества, ожидания вдохновения, грызня ногтей и прочие штучки, уже не катят. Какой смысл, если ты свои 150 страниц будешь 5 лет писать? Или даже год? Современный писатель должен стать, как… ну, как лазерный принтер с хорошим запасом бумаги. Строчи! Две недели – книга. Вот тогда ты Мастер, Мэтр. А если будешь выдавать продукцию в день по чайной ложке («Ни дня без строчки», вишь ты! Ну и где теперь Олеша этот?), то публика-дура через месяц тебя забудет. Ты, в общем пиши и мне показывай…

Итак, я писал, а Паша правил, монтажировал, переставлял местами. И постепенно стал вырисовываться текст, который, надеюсь, можно читать.

***

…Волна загадочных убийств захлестнула Москву 202… года. Даже не волна, а целое цунами!  Собственно, не только в Москве происходили эти убийства. Случались они и в области, и в глубинке, и за рубежом. Но это все были единичные случаи. А основная масса убийств происходила именно в столице. Почему? Что случилось?  Никто не мог сказать ничего путного. Сколько-нибудь правдоподобных версий не было. По совести сказать, версий вообще не было. Да и загадочного в этой лавине убийств было разве что их количество и полное отсутствие мотивов. А сами убийства были как раз скучными и одинаковыми, словно сходили с конвейера. Мертвые тела обнаруживали исправно и быстро. Собственно, их никто и не пытался прятать. Так и лежали с двумя дырками в теле. В области сердца и в голову. Почти всегда использовался пистолет с глушителем, но опять же никакой системы ни в выборе оружия, ни в выборе жертв. Мужчины, женщины – все вперемешку. Социальный состав «потерпевших» самый пестрый. Кое-кто вполне зажиточный. Но бывали и бомжи. А больше – самые обыкновенные, ничем не примечательные люди, обычные работяги, офисный планктон, мелкие чиновники, ни с криминалом, ни с бизнесом не связанные. Между тем, было очевидно, что убивали их целенаправленно.

***

Этот звонок, да еще перед самым наступлением шабата, был совсем некстати. Рав Зеев, который без особого успеха пытался сосредоточить свои мысли на вечном, как и положено в этот день отдыха Господня, недовольно поморщился и поднял трубку.

«Шалом!– раздался мужской голос с сильным русским акцентом. – Володька, ты?!»

– Ба! Товарищ генерал? – радостно воскликнул рав Зеев, а в прошлой жизни Владимир Круглянский. Он всегда так обращался к своему старинному приятелю. «Товарищ» оставалось неизменным на протяжении тридцати уже лет, а вторая часть менялась по мере того, как Пронин рос в чинах. Сначала лейтенант, потом майор, а нынче уже генерал.

– Он самый…

– Ты из Москвы звонишь?

– Да нет, отсюда.

– Какими судьбами? Дела или оттянуться?

– Дела, брат. Поэтому тебе и звоню. Вдруг тебя осенит, как прежде бывало.

– Это вряд ли, а ты к нам надолго?

– Вчера прилетел, а послезавтра улетаю.

– Жаль. Через полчаса шабат начинается, так что я к тебе приехать не могу. Разве что завтра вечером.

– Да какие церемонии, рабби. Я сам к тебе приеду. Ты все там же живешь?

– Да. Если сам, тогда начинаю готовиться и ждать, – улыбнулся Зеев.

– Часа через два приеду.

– ОК. Как раз к субботнему ужину поспеешь. Только учти, что такси в шабат по двойному тарифу.

– Ничего. Мое ведомство за ценой не постоит.

***

Владимир Ефимович Круглянский всегда славился среди друзей не только интеллектом, но и феноменальным чутьем, позволявшим ему из совершенно противоречивой и разрозненной информации выхватить именно то существенное, что имело отношение к поставленной задаче. Дай ему клубок ниток, из которых только одна вдета в иголку, и он безошибочно выберет именно ее, а все остальное отбросит сразу, как не относящиеся к делу. Как у него это получалось – тайна великая есть.

– Тебе бы в угрозыске работать! – шутили его друзья. Но работал он старшим научным сотрудником в одном из московских НИИ. В разгадывании всяческих задачек и головоломок, публиковавшихся под рубрикой «Психологический практикум» был он непревзойденным мастером. Любо-дорого было наблюдать, как он распутывал какую-нибудь идиотскую шараду, над которой полдня безуспешно билась вся лаборатория, совершенно забыв о запросах народного хозяйства. И не только интеллектуальные задачки щелкались им, как орешки. Когда вся лаборатория обсуждала какой-нибудь очередной многосерийный детектив, теряясь в догадках, кто же из персонажей окажется преступником в конце последней серии, Владимир Ефимович с улыбкой называл им имя главного злодея, и не ошибался.

Никто из сотрудников лаборатории не сомневался, что их полушеф (он был заместителем завлаба) представляет собой некий феномен, сочетающий в себе свойства Эркюля Пуаро, Ниро Вульфа, Шерлока Холмса, патера Брауна и мисс Марпл в одном лице.

А в угрозыске работал один из его друзей детства. Был он тогда в звании майора. А звали его (вы будете смеяться) Пронин. Да, однофамилец, а, может, и потомок того самого майора Пронина, героя детективов середины прошлого века и персонажа многочисленных анекдотов. Так вот этот Пронин любил иногда подкидывать Владимиру Ефимовичу разные курьезные случаи из своей богатой практики. Подкидывал и с восхищением наблюдал, как тот, получив надлежащую информацию, ненадолго задумывался, задавал несколько уточняющих вопросов, а когда все почти было выпито (понятно ведь, что без бутылки тут не разберешься), неожиданно выдавал долгожданный ответ. Когда Пронин был повышен в чинах, он несколько раз почти всерьез предлагал Владимиру Ефимовичу поменять место работы и перейти к нему «под крыло» с разными интересными перспективами. В ответ на каковые предложения Владимир Ефимович неизменно отделывался шуткой – мол, мы все у вас рано или поздно очутимся, но этот дивный миг я торопить не стану. Впрочем, на их отношения  эти отказы нисколько не влияли.

Не повлиял на их дружбу и внезапный отъезд Владимира Ефимовича в Израиль, хотя Пронину и намекали, что водить дружбу с эмигрантами – это не дело, и может сказаться на его карьере. Но Пронин намекам не внял, дружбу продолжил, да и на карьере его это не отразилось.  Конечно, теперь они виделись редко. Раза три Пронин приезжал в Израиль, а Владимир Ефимович наезжал в Москву и того чаще. И всегда в обязательном порядке навещал своего «правоохранительного друга».

Ровно через два часа генерал прибыл из