Таежная зона - Николай Леонов

– Антоныч, если не хочешь, не тащи его в дом. А то я не знаю, когда мы вернемся, – подал голос Юрий. – Ты с ним один не справишься. Отведи его лучше в машину к Степану, – он указал на второй внедорожник, в котором уже сидели двое охотников. – Пусть едет с нами.

– Юр, поехали. Высадишь меня километра через три от дома. Оттуда я пойду пешком, – сказал сибиряк, аккуратно укладывая свое ружье на заднее сиденье машины. Потом развернулся назад, к багажному отделению, где уже сидела его собака, и потрепал ее по голове. – Ты помнишь, где мы вчера ползали на опушке? Вот там встанете на номера.

После вчерашнего разговора в тумане Юрий уже не был так же любезен с собеседником. Сибиряк не придал этому никакого значения.

– Ты вставай по центру. Где была машина, – продолжал он свой инструктаж в присущем ему повелительном тоне. – Степан встанет за поворотом по ходу дороги. Третьего поставите перед въездом в «Чертову дыру». Стрелять только в сторону леса. Если что, я на связи. Наберешь мой номер телефона.

Машина тронулась. На переднем сиденье автомобиля молча сидел один из вчерашних охотников. Он так же безучастно, как и накануне, наблюдал за происходящим. Через две минуты отъехал второй внедорожник, в котором находились начальник Юрия, Угланов, его недавний собеседник – политик Сергей Поперечный и Павел Митрофанов.

Юрий Дражайский высадил Ивана там, где они договаривались, и тронул джип дальше.

– Он меня достал, – признался Дражайский.

– Да забей ты на него, – посоветовал сидящий рядом Глазберг. – В последнее время Иван всех подряд достает. Словно с цепи сорвался. То не так, это не так… Я уж с ним и разговаривать-то перестал. – Он склонился к бардачку, раскрыл его и выудил оттуда банку пива. С хлопком сорвал кольцо. – Хлебнешь?

– Не, я потом, – отказался Дражайский. – И так башка гудит после вчерашнего.

– Так вот и надо подлечиться.

Юрий еще раз отрицательно покачал головой.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами Глазберг.

Глядя прямо перед собой на окутанный утренним туманом лес, он с удовольствием сделал несколько глотков и поставил открытую банку на правое колено. Автомобиль тряхнуло на ухабе, и несколько пенистых капель упало на новенькие камуфляжные штаны Александра. Он небрежно смахнул их рукой. Глотнул еще раз.

– Что решил с долгом? – неожиданно прозвучал вопрос.

Дражайский вздрогнул, как от стремительно нанесенной ему хлесткой пощечины. Машина вильнула на тропе, но уже в следующую секунду Юрий сумел вернуть управление. Ладони, лежащие на рулевом колесе, вспотели от напряжения. Он бросил короткий взгляд в сторону Глазберга, но тот оставался спокоен и невозмутим, как всегда. Правильный греческий профиль, тонкие сомкнутые в единую линию губы, ярко-голубые глаза на смуглом фоне лица. Однако Дражайскому лучше, чем кому-либо другому, было известно о том, что такое выражение Глазберга не более чем маска. Напротив, как раз тогда, когда эта маска появлялась у него на лице, это не предвещало ничего хорошего для человека, с которым Александр разговаривал. Обычно простой, общительный и вполне жизнерадостный человек, готовый откликнуться на любую просьбу близких, Глазберг становился настоящим монстром, когда дело касалось его собственного бизнеса и денег.

– А что я должен был решить? – Дражайский лихорадочно облизал губы. Он еще толком не отошел от общения с Дибеловичем, как назревал новый неприятный разговор. – Ты же дал мне отсрочку. Или нет?

– Дал, – Глазберг кивнул. – Но она же не пожизненная, Юра?

– То есть… Ну… И сколько же времени у меня осталось?

– Нисколько, – жестко ответил Глазберг, но, тут же развернувшись к Дражайскому лицом, миролюбиво и даже ласково добавил: – Ты пойми, старик, я ведь не меценат в самом деле. Как говорится, жизнь дорожает, падая в цене. Слыхал, наверное, такую поговорку? Могу подкинуть еще одну: «Деньги должны делать деньги». А твои долги никак не способствуют увеличению моих доходов…

«Змея! Настоящая змея, – мелькнуло в сознании Дражайского. – Лесная гадюка. А чего я ожидал? На что, черт возьми, рассчитывал? Глазберг всегда таким был и всегда таким останется».

– Ну, дай мне еще время, Саша. – Он остановил машину, зная, что в этой точке Глазберг будет десантироваться для того, чтобы чуть позже занять свою позицию и посодействовать в загоне Дибеловичу. Номер самого Дражайского располагался чуть дальше. – Я отдам. Все отдам, ты же меня знаешь. Просто у меня сейчас… Ну, как бы это сказать?.. Временные финансовые трудности, что ли.

Глазберг не торопился покидать салон автомобиля. Допив пиво, он смял баночку сильными узловатыми пальцами и бросил ее обратно в бардачок. Усмехнулся.

– Насколько я могу судить, – он сдвинул на затылок зеленую вязаную шапочку, без которой никогда не отправлялся на охоту, – у тебя эти финансовые трудности здорово подзатянулись. Месяца два уже, кажется, если я не ошибаюсь. И что-то подсказывает мне, Юрец, что они и не собираются заканчиваться. Мы, кстати, оба знаем, по какой причине. Отсюда – вывод. Накрылись мои денежки. Пыльным мешком накрылись…

– Ну, зачем ты так? Я…

– Я разговаривал с ребятами. И знаешь, они, оказывается, того же мнения. Ты садишься на мель, старик.

– Я выплыву, – Дражайский попытался выжать из себя улыбку, но получилось не очень естественно. – Мне же не впервой.

Глазберг перевел взгляд за окно, помолчал пару секунд, а затем веско, словно принимая для себя самого какое-то решение, произнес:

– Не уверен. Прости, Юрец.

Дражайский хотел сказать еще что-то в свое оправдание, но не успел. Глазберг развернулся, взял с заднего сиденья нарезное ружье и сумку, после чего, не добавив к сказанному ни слова, выбрался из салона. Хлопок дверцы показался Дражайскому подобным раскату грома. Проводив Глазберга взглядом, он смахнул со лба выступившие капли пота и тронул автомобиль с места. Теперь он был один, но это обстоятельство поспособствовало еще более хаотическому нагромождению невеселых мыслей. Машина неспешно петляла по тропе среди густорастущих деревьев.

Дражайский остановил внедорожник в условленном ранее месте и еще с пару километров прошел пешком в глубь леса. Туда, куда они наведывались с Дибеловичем вчера вечером. В какое-то мгновение где-то поблизости с его номером Дражайскому послышался хруст веток. Он замер и прислушался. Показалось? Или это кто-то из участников охоты, перебрав лишнего, сместился к нему чересчур близко?

– Эй! Братва!

Ему никто не ответил. Дражайский пожал плечами, сбросил на землю сумку и расчехлил ружье. Любовно погладил гладкий, поблескивающий в слабых предрассветных лучах, приглушенных листвой и туманом, ствол оружия. Огляделся. Сверился с наручными часами. По его подсчетам, гон должен был начаться не ранее чем через сорок минут. В том, что зверь пойдет здесь, мимо него, Дражайский не сомневался. С его богатым охотничьим опытом он редко ошибался в выборе номера. Еще реже ошибки допускал Дибелович. Уж в чем-чем, а в звериной интуиции на этот счет коренному сибиряку не откажешь.

За спиной Дражайского вновь прозвучал едва уловимый на слух хруст ломаемых веток. Буквально в двух-трех шагах. Юрий резко обернулся, и глаза его округлились от удивления.

– Ты? Что ты тут делаешь? И какого?..

Оружие смотрело точно ему в грудь. Дражайский шагнул вперед, но выстрел остановил его движение. Грудь опалило огнем, а все тело пронзила острая нестерпимая боль. Дражайский выронил ружье и машинально прикрыл рану двумя руками. Опустил взгляд. В эту секунду грохнул еще один выстрел. Сзади и на более отдаленном расстоянии. Дражайскому показалось, что ужалили в затылок. Но это было последнее ощущение в его жизни.

Москва. Кабинет начальника четвертой автоколонны областного транспортного управления

Гуров пристально изучал сидящего в низком кожаном кресле мужчину с редкими черными волосами, зализанными на правую сторону, сквозь которые отлично просматривалась розоватая лысина. Высокий покатый лоб, маленькие, глубоко посаженные глазки, двойной подбородок. Начальнику четвертой автоколонны Степану Степановичу Угланову было немногим меньше пятидесяти, но более точно определить его возраст не представлялось возможным. Он выглядел слегка полноватым, но при этом неплохо сложен. По всему было видно, что Степан Степанович старается следить за собой.

– Юра впервые пригласил меня на охоту, – опираясь одной рукой на подлокотник кресла, другую Угланов держал на весу. Между средним и указательным пальцами дымилась сигарета, однако затягивался он ею крайне редко. – Я давно мечтал о ней. Хотел понять и почувствовать на собственной шкуре, что же это такое. Вот и почувствовал, – он грустно усмехнулся. – Если бы я знал, что так случится… Хотя…