Наша банда - Филип Рот

Кстати, скажу в этой связи, что если датская армия предпримет попытки нападения на наших морских пехотинцев или прибегнет к каким бы то ни было средствам для вытеснения их из "Замка Гамлета", то представители всех слоев населения Америки - профессора и поэты, домохозяйки и дорожные рабочие - воспримут ее действия как прямое посягательство на наше национальное достояние. В этом случае у меня не останется иного выбора как, прибегнув к самому массированному из воздушных налетов, какие когдалибо видел европейский город, нанести ответный удар по расположенному в Копенгагене памятнику Гансу Христиану Андерсену.

Я сознаю, что в результате принятого мною решения освободить Эльсинор изпод ярма чужеземного владычества американскому народу придется услышать пораженческие разговоры, сомнения, высказываемые многими хорошо всем известными специалистами по манипулированию общественным сознанием. Но позвольте мне сказать этим пораженцам, этим сомневающимся: если бы Датское государство, ныне или в будущем, попыталось оккупировать Миссури Марка Твена или восхитительный Юг "Унесенных ветром", овладеть ими с той же жестокостью, с какой оно столько веков владело "Замком Гамлета", я бросил бы морских пехотинцев на освобождение Ганнибала, Атланты, Ричмонда, Джексона и СентЛуиса, испытав при этом колебания, не большие тех, что могли бы сегодня воспрепятствовать освобождению Эльсинора. И я твердо уверен, что подавляющее большинство населения Америки поддержало бы меня в той ситуации, как поддерживает в этой.

Итак, следующая наша цель - Копенгаген. Перед ним две возможности. Либо датчане проявят по отношению к нам дипломатическую вежливость, о чем мы их и попросили, действуя строго в рамках международного права; либо они в ответ на наши просьбы будут попрежнему демонстрировать непреклонность, воинственность и пренебрежение, ставшие изначальной причиной теперешнего противостояния.

Так вот, если в течение ближайших двенадцати часов они предпочтут сесть с нами за стол честных переговоров и согласятся отдать нам то, что мы у них требуем, я незамедлительно отменю блокаду их побережья, точно так же, как Джон Ф.Харизма в лучший свой час отменил блокаду Кубы. Более того, я буду каждый год уменьшать на одну шестнадцатую воинский контингент, сосредоточенный на их границах. И, наконец, охранник, взятый в плен в Эльсиноре, будет возвращен Копенгагену, разумеется, если проводимый в настоящее время допрос не покажет, что он является датским гражданином, состоящим на службе датского правительства.

Если же Копенгаген не пожелает сесть с нами за стол честных переговоров и не согласится отдать нам то, что мы у него требуем, я немедленно прикажу ста тысячам американских солдат вторгнуться на территорию Дании.

Теперь позвольте мне быстренько и со всей возможной определенностью подчеркнуть одно обстоятельство: это тоже не будет вторжением. Как только мы разграбим страну, разбомбим ее главные города, выжжем пашни, уничтожим армию, разоружим гражданское население, отправим за решетку лидеров пропорнографического правительства и посадим в Копенгагене правительство, пребывающее ныне в изгнании, так, чтобы оно, по выражению Авраама Линкольна, не кануло в вечность с этой земли, мы немедленно отзовем наши войска.

Ибо в отличие от датчан, народ нашей великой страны не вынашивает притязаний на чужеземные территории. В еще меньшей мере испытываем мы потребность вмешиваться во внутренние дела других стран. С каким бы глубоким сочувствием ни взирали мы на упования датского антипорнографического Сопротивления, мы в течение многих лет придерживались политики невмешательства, надеясь, что на редкость порядочным, идеалистически настроенным людям, образующим ДАС, будет предоставлена возможность прийти к власти в Копенгагене демократическим путем.

К сожалению, пропорнографическая партия в ходе целой череды так называемых свободных выборов так и не позволила этим надеждам осуществиться, вместо этого она занималась промыванием мозгов датского народа, побуждая его голосовать против ДАС. Методы, которые при этом использовались, были столь изощренными и эффективными, что в конечном итоге ДАС не получал ни единого голоса и, в сущности говоря, мог с таким же успехом и вовсе не участвовать в выборах. Вот так силы разврата и непотребства обратили в насмешку происходящие в Дании демократические процессы.

О чем же мы просим Копенгаген, мои дорогие американцы? Не больше и не меньше как о том, о чем мы просили Объединенное Королевство в 1968 году, когда эта страна, в соответствии с положениями международного права и обычаями цивилизованных наций, возвратила нам беглеца от правосудия, впоследствии осужденного за убийство Мартина Лютера Кинга.

О чем мы просим Копенгаген? Не больше и не меньше как о том, о чем мы попросили бы Советский Союз в 1963 году, если бы убийца президента Харизмы вторично попытался укрыться в этой стране.

О чем мы просим Копенгаген? Не больше и не меньше как о выдаче соответствующим американским властям человека, бежавшего из команды "Вашингтонские Сенаторы", которая входит в состав Американской лиги профессиональных бейсбольных клубов, человека, покинувшего нашу страну 27 апреля 1971 года, ровно за неделю до вашингтонского восстания бойскаутов - человека по имени Чарлз Куртис Флуд.

Так вот, за последние двадцать четыре часа события развивались настолько стремительно, что для достижения полной ясности я хотел бы во всех уместных в данном случае подробностях обрисовать для вас дело Чарлза Куртиса Флуда, который, до того как скрыться, играл прямо здесь, в Вашингтоне, за команду "Вашингтонские Сенаторы", укрываясь под псевдонимом Курт Флуд.

Как и всегда, я намерен обрисовать вам обстоятельства со всей доступной мне определенностью. Именно поэтому вы снова и снова слышите, как я во всех моих выступлениях, на всех прессконференциях и в интервью повторяю, что хочу со всей возможной определенностью подчеркнуть одно обстоятельство - или два, или три, или столько обстоятельств, сколько я задумал подчеркнуть со всей возможной определенностью. Чтобы дать вам представление о далеко не самых сложных сторонах жизни вашего Президента, скажу (с чарующей озорной улыбкой), что, по словам моей жены, я повторяю это даже во сне. (Вновь обретая серьезность.) Мои дорогие американцы, я уверен - вы, как и я, понимаете, что если человек во сне и наяву повторяет, так часто, как я, что он хочет со всей возможной определенностью подчеркнуть одно обстоятельство, значит, скрывать ему нечего.

3

Итак, кто же он, этот человек, назвавший себя "Куртом Флудом"? Многим американцам, в особенности восхитительным матерям нашей страны, это имя, вероятно, говорит не больше, чем имя Эрика Старво Гэлта, присвоенное, как вы, возможно, помните, Джеймсом Эрлом Реем, осужденным за убийство Мартина Лютера Кинга.

Кто он, этот "Курт Флуд"? Что же, с год, примерно, назад ответ на этот вопрос выглядел бы достаточно простым. Флуд был игроком входящей в состав Национальной лиги бейсбольной команды "Кардиналы СентЛуиса", центровым полевым игроком с более чем достойным средним показателем в бэттинге - 0,294.

Не то чтобы он годился для Галереи славы, не лучший бейсболист большой лиги, но далеко и не худший. Многим даже казалось, что лучшие его годы еще впереди.

С гордостью могу сказать, что в их число входил и я - ярый поклонник бейсбола и других видов спорта.

Затем разразилась трагедия. В 1970 году, без малейшего предупреждения, совсем как японцы в ПирлХарбор, "Курт Флуд", как он себя тогда называл, пошел войной на тот самый бейсбол, который сделал его одним из наиболее высокооплачиваемых негров в истории нашей страны. В 1970 году он заявил (я привожу точную цитату из его же собственной писанины): "Ктото должен, в конце концов, восстать против системы", - вчинив следом судебный иск организованному бейсболу. По словам человека, возглавляющего Комиссию по бейсболу, эти его действия, в случае победы Флуда, уничтожили бы тот бейсбол, который все мы знаем.

Так вот, трудно ожидать от рядового гражданина, зарабатывающего себе на жизнь не юриспруденцией, чтобы он сумел разобраться во всех хитросплетениях судебного иска, возбужденного этим беглецом от правосудия против нашей великой национальной игры с тем, чтобы ее уничтожить. Собственно, потомуто люди и нанимают адвокатов. Во всяком случае, когда я был адво катом, люди нанимали меня именно по этой причине, и могу без хвастовства сказать, что мне, как я думаю, удавалось им помочь. Когда я был молодым, начинающим юристом и мы с моей Пасти жили на девять долларов в неделю в пригороде Ханжиера, штат Калифорния, это вот здесь (тычет указкой), я ночи напролет перечитывал труды по юриспруденции и вникал в обстоятельства разных дел, чтобы помочь моим клиентам, большинство которых были такими же восхитительными молодыми людьми, как мы с Пасти. Кстати, скажу к слову, что в то время меня обременяли следующие неоплаченные долги: