Отверженный - Анастастия Енодина

Кроме того, Феронд был хорош собой. Главным украшением его лица был нос. Идеально прямой, не слишком крупный, но сильно выступающий и с длинным кончиком. Мужчина был высокий, с широко расставленными карими выразительными глазами и тёмно-каштановыми густыми волнистыми волосами, спадающими на плечи. Подтянутое тело и рельефные мышцы выдавали его физическую силу. Феронд был в отличной форме, и не всякий валинкарец решился бы тягаться с ним один на один. Пожалуй, во внешности его существовал лишь один незначительный недостаток, который, тем не менее, сразу бросался в глаза: излишне чёткая носогубная складка с левой стороны лица, которая приобретала явные очертания даже при малейшем намёке на улыбку, и от это придавало его лицу некоторую асимметричность. Этому своему изъяну он был обязан привычной кривой усмешке, при которой приподнимался именно левый уголок губ.

Они с Лаивсеной были явственно похожи: такие же скулы, тонкие губы, разрез глаз и открытая приветливая улыбка. Только волосы у девушки были в несколько раз длиннее и светлого оттенка. Она тоже соответствовала всем правилам и тоже не пыталась давить на старшего брата и пытаться переделать его. Всегда делала вид, что хочет, чтобы он изменился, но Лайгон каждый раз видел, что его странности забавляют её.

Конечно, он был не таким, как его брат и сестра. Он вообще был не таким, как все валинкарцы. Даже внешне Лайгон не походил на них. Стройный, даже худощавый, не терпящий длинных волос, бород и усов, в которых застревали крошки от еды, он бросался в глаза, но не считался красавцем, хотя при этом влюблённые взгляды на себе ловил часто. Светлые зелёные глаза тоже были редкостью. В основном встречались кареглазые валинкарцы или обладатели тёмно-зелёных глаз. А ещё Лайгон не умел сражаться. Легко мог бы научиться, но не видел в этом смысла, как и во многом, что пытались навязать ему традиции Валинкара.

Ужиная, он искоса смотрел на Элару, которая с улыбкой наблюдала за тем, как он азартно поглощает пищу, не отвлекаясь на беседы. Мэггон внимательно слушал своего приятеля и громко смеялся над его рассказом. Справа Феронд уже увлёкся болтовнёй с Бравой, а слева Лаивсена строила глазки Гринору, приятелю Феронда, который сидел практически напротив. Мужчина этот хоть и был красив и силён почти как Феронд, у Лайгона вызывал стойкую неприязнь без намёка на хоть какое-то уважение. В принципе, ничего плохого сидящий напротив мага статный мужчина ему не сделал, хотя их неприязнь была взаимной и корнями уходила куда-то в детство, потому как с того самого времени Гринор считал Лайгона недостойным сыном Валинкара. Правда, Феронд редко позволял ему выказывать своё отношение к брату.

Насытившись, маг попытался незаметно скрыться, но сестра поймала его за запястье, не дав уйти по-тихому.

— Ты куда? — спросила она нарочито серьёзно.

— Тебе правду сказать? — приподняв одну бровь, усмехнулся Лайгон, и его запястье было освобождено, а Лаивсена бросила на него смеющийся взгляд, и снова принялась делать вид, что не смотрит на Гринора.

Лайгон лежал на траве и смотрел в небо. Прекрасное, необъятное, такое далёкое и в то же время столь близкое. Оно заставляло восхищаться и практически принуждало мечтать. О чём? Он и сам не знал, чего хочет. Разве что стать сильным магом. Но это было скорее не мечтой, а просто желанием, для исполнения которого следовало просто упорно трудиться. Но терпения и усидчивости магу не хватало: при первых неудачах он задавался одним простым вопросом «Зачем?». Ну, станет он великим магом, может, как Мэггон, может сильнее, и что? Куда в этом мире, ограниченном кольцом высоких гор, можно потратить свои силы? Хотелось созидать. И причём нечто прекрасное и желательно в каком-нибудь другом мире. Ведь небо над головой такое огромное, что не может оказаться так, что все книги лгут и, кроме Валинкара, миров нет. Маг решил спросить об этом у отца при случаи.

Безмятежное времяпрепровождение было прервано. Шаги приближались к Лайгону, и он уже не мог поистине наслаждаться, а просто смотрел на звёзды, полосы звёздной пыли и ближайшие планеты.

— Что ты там видишь? — спросила Лаивсена, присаживаясь рядом с братом.

Лайгон ухмыльнулся и немного приподнялся на локтях. Ну конечно, Лаивсена и Феронд — а кого, он, собственно, ещё мог увидеть? Кто бы, кроме этих двоих, решил отыскать его во время пиршества? Молодой мужчина откинулся спиной на траву и честно ответил:

— Звёзды, созвездия, небесные светила…

— Всё хорошо? — спросил Феронд, и Лайгон отлично знал, что означает этот серьёзный тон.

Он означал желание найти обидчика, если таковой есть, и поставить его на место. Лайгон широко улыбнулся: его забавляло стремление младшего брата опекать его. Да, он не самый сильный из жителей Валинкара, и по его комплекции это видно сразу, но особенного дискомфорта от этого он не испытывал никогда. Все знали, что рядом всегда есть Феронд, с которым связываться не желал никто. Это тоже забавляло Лайгона.

— Перестань, — ответил он. — Я просто не люблю шумные посиделки, ты же знаешь…

— Тебе правда нравится пялиться в небо посреди ночи? — Феронд никак не мог привыкнуть к странностям своего брата, которые одновременно восхищали и вызывали тревогу.

— Ну да, — с усмешкой ответил тот. — А тебе правда нравится напиваться на пиршествах и мериться силой со всякими выскочками?

— Ну да… — не найдя достойного ответа, признался Феронд.

— Эй, — Лаивсена шутливо ткнула пальцем лежащего на земле Лайгона в бок. — А научи меня?

— Чему тебя научить? — он тепло посмотрел на неё, продолжая улыбаться.

Ему нравились попытки сестры понять его и испытать те чувства, что испытывает он. Лайгон догадывался, что всё это будет безрезультатно, но всё равно было приятно. Феронд постоянно был готов прийти на помощь, если требовалась физическая сила, а Лаивсена вечно принимала участие в его духовной жизни, хоть ничего в ней и не понимала.

— Научи видеть то, что видишь ты! — просто ответила она.

Феронд улыбнулся и тоже устроился на траве рядом с ними.

— Давай, объясни нам, в чём смысл? — поддержал он сестру и выжидающе уставился на брата.

— Я не знаю, как вам объяснить… — честно сказал Лайгон, разглядывая небосвод, усеянный ночными светилами и какими-то поясами из звёздной пыли. — Вон та синяя полоса бывает видна нечасто и недолго, а вон ту огненно-рыжую мне приходилось видеть лишь несколько раз в жизни… Разве это… не прекрасно?

— Это прекрасно, — согласился Феронд. — Но зачем смотреть на них так долго? Они не динамичны… можно посмотреть и пойти дальше…

— Дальше — это биться на мечах или ужинать с народом? — уточнил маг. — Да, ты прав, в этом смысла намного больше, чем в моём занятии.

Лаивсена строго глянула на Феронда:

— Если он смотрит, значит, смысл есть! — она посмотрела на улыбающегося Лайгона. — Скажи, о чём ты думаешь, глядя на них?

— Не знаю, — пожал плечами он. — Наверно, ни о чём и обо всём сразу… То есть не о чём-то конкретном, а о… — он рассмеялся, поймав на себе выразительные непонимающие взгляды двух пар карих глаз. — Идите во дворец, я догоню!

Было бесполезно объяснять им своё поведение, и это вовсе не обижало молодого мужчину. Напротив, это веселило. Эти двое так искренне пытались его понять, что он сам запутывался быстрее, чем мог сформулировать что-то дельное.

— Ты точно придёшь? — переспросила Лаивсена, мигом забывая про звёзды.

— Точно приду, — вздохнул Лайгон.

Иногда проще было пойти на компромисс, чем доказывать, что здесь, на пустом поле, ему вовсе не скучно и не одиноко, а вот как раз за столом в зале ему будет именно так.

Сколько раз уже Мэггон собирал своих детей в этом зале. Пустой, холодный, сумрачный — он навевал тоску, и в то же время позволял обостриться всем чувствам, словно таил в себе какую-то опасность. Лаивсена вечно казалась напуганной, заходя сюда, и старалась держаться ближе к Лайгону. Она отлично знала, что в магии он сильнее Феронда и рассчитывала именно на его поддержку.

Лайгон тоже ощущал себя странно в этом зале. Низкий, необычайно низкий по сравнению с другими помещениями в Валинкаре, потолок. Отсутствие узоров на полу, голые стены, которые, наверно, даже не обрабатывались — просто шершавая поверхность камней. Странно было находиться здесь. Словно… под землей, словно… в цельном камне. Для чего вообще кому-то понадобилось создавать такой угрюмый зал, было неясно, и сколько Лайгон ни пытался вызнать об этом у Мэггона, тот всегда отвечал невнятно. То ли сам не знал, то ли говорить не хотел.

Так или иначе, все попытки отца научить своих детей пользоваться магией неизменно проходили в этом зале. Сам Мэггон любил его. Ему нравился этот холод и мрачность, нравилось величие природных камней, по шершавой поверхности которых он часто нежно проводил ладонью, словно припоминая что-то давнее. Лайгон часто смотрел на Феронда, не понимая, как он умудряется оставаться столь безразличным. Казалось, младшему брату было вообще без разницы, где упражняться в магии, лишь бы поскорее эти тренировки закончились, и можно было отправиться махать мечом и кулаками.