Королева в услужении - Нора Лофтс

Теперь же ситуация в корне изменилась… Обещания, уговор — все это показалось таким далеким. Отец лежал мертвым за тридевять земель в чужой Испании, а она осталась одна, обреченная самостоятельно пробираться по узкой тропинке через болото политических козней, опасных заговоров и закулисных интриг. И время истекало. Альеноре нужно было спешить высказать Ришару все необходимое, после чего ему следовало удалиться.

— Я допустила ошибку, Ришар, — сказала она, начиная торопиться. — Я заявила барону Годфруа, что с согласия отца мы с тобой обручились, но официально об этом не объявлялось из-за болезни отца. Ведь мои слова, по существу, соответствовали истине! Кроме того, я сказала барону: «Если я выйду замуж за Ришара де Во, то буду в безопасности от других возможных претендентов и отпадет причина для зависти со стороны крупных сеньоров, поскольку он не из их числа». Я попросила его послать за тобой и немедленно организовать бракосочетание.

Ришар по-прежнему молчал. Секретное послание Альеноры к нему, эта тайная встреча служили ему достаточным доказательством, что план не нашел поддержки у барона Годфруа.

— Этим своим шагом, Ришар, я достигла лишь одного — поставила под угрозу твою жизнь.

Причем опасность такова, что, пожалуй, не стоило вызывать тебя сюда. Но мне очень хотелось увидеть тебя и самой обрисовать обстановку. И я приняла меры предосторожности: попросила у барона Годфруа разрешения провести ночь в молитве в спальне отца. Та дверь заперта на засов, а о секретной лестнице никто не знает, кроме меня. Мне кажется, мы в безопасности… какое-то время. Однако не следует затягивать.

Будто чувствуя, что дальнейшие слова мучительны для них обоих, юноша ласково взял ее руку. Длинные, тонкие и холодные как лед пальцы Альеноры схватили его ладонь с удивительной силой. Он и раньше изумлялся энергии, таящейся в этой изящной и тонкой фигурке, он помнил, как эти руки, способные, казалось, только держать иголку или стебелек нежной лилии, неоднократно доказывали свое мастерство в стрельбе из лука и верховой езде.

— Пожалуйста, — проговорил он, наконец, — скажи, какое решение принято.

— Все это ужасно сложно и очень далеко от нас, нашего совместного прошлого и светлых воспоминаний. Капетинги и Плантагенеты, Франция и Англия, что у них общего с нами обоими? Но барон Годфруа растолковал мне, увы, очень наглядно. Понимаешь, сейчас королем Англии является Стефан, однако многие полагают, что королевой по праву должна быть императрица Матильда, и весьма возможно, что после смерти Стефана на трон взойдет ее сын — Генрих. Тогда он станет королем Англии, герцогом Нормандии, герцогом Анжуйским и графом Бретани и сделается более богатым и сильным, чем король Франции… Если только последний что-то не добавит к своим владениям. Две династии жестоко соперничают, и, как заявил барон Годфруа, французский король не остановится ни перед чем для укрепления своих позиций. Аквитания именно то, что ему нужно, и если она не отойдет к Франции мирным путем, то есть через бракосочетание, то король попробует присоединить его силой. Ришар, я не желаю быть причиной ужасной кровопролитной войны.

Альенора отняла руку и начала чересчур старательно снимать нагар с чадящей свечи. Когда она снова повернулась к нему, Ришар заметил у нее на глазах слезы, видно было, что она изо всех сил старается не расплакаться.

— Я не могу выйти за тебя замуж, — продолжала она. — Барон Годфруа не моргнув глазом убьет тебя, чтобы не допустить этого. А если ему не удастся, жадные до Аквитании Капетинги не успокоятся до тех пор, пока не убедят папу аннулировать наш брак, причем, с их точки зрения, на вполне законных основаниях. Мой отец никогда официально не объявлял о нашей помолвке, кроме того, король Франции может настаивать на своих правах сюзерена. Я много думала обо всем этом и вижу, что план барона — единственный мирный и достойный выход из этой путаницы. И уже предприняты первые шаги. Направлено тайное послание королю Франции. Принц Людовик уже выехал, будто на охоту, продвигаясь в южном направлении. Вчера он был в Лармоне. Как только он прибудет сюда, мы повенчаемся, и прежде чем кто-то из аквитанских аристократов или какой-нибудь герцог Плантагенетов пронюхает, что я стала товаром, я уже буду продана человеку, права которого не так-то легко оспорить.

Последние слова она произнесла с горечью, но Ришар почти не обратил на это внимания. Он думал, как быстро и досконально Альенора усвоила все эти правила политической игры. Казалось, лишь вчера они вместе забавлялись, и он, в силу старшинства и привилегированного положения мужчины, являлся главным действующим лицом, — преданным, но покровительствующим. А теперь…

Самое время признать, что она выделила Ришара среди множества юношей, населявших замок ее отца, не только из-за его красивой внешности, веселого нрава, умения владеть оружием и управлять лошадьми. Выслушав сейчас все ее рассуждения о королях, принцах, политических хитросплетениях и тому подобном, он проговорил тихо, но достаточно энергично и твердо:

— Есть еще один выход, моя милая. Тебе не обязательно становиться королевой Франции… Ты могла бы сейчас уехать со мной. Мой конь довезет нас до Польяка, где я достану свежих лошадей и соберу все деньги, какие смогу. Затем мы доберемся до Ла-Рошеля, где сядем на корабль. Хороший воин может понадобиться и королю английскому Стефану, и императору Германии или Византии. Мы найдем подходящее местечко, и я позабочусь о том, чтобы ты не нуждалась. Жизнь наша будет, пожалуй, менее удобной, чем здесь, но если ты уедешь со мной и предоставишь им самим ломать голову над тем, кому владеть Аквитанией, то мы будем всегда вместе и я отвоюю тебе своим мечом достойное место под солнцем и буду служить тебе, пока бьется мое сердце.

Ее лицо вспыхнуло, глаза засверкали, и она воскликнула:

— Как мы похожи друг на друга! Первая мысль у меня была точно такой же. Я сразу же вспомнила о своем дяде Раймонде в Антиохии, он с распростертыми объятиями примет отважного бойца и поддержит любую смелую и справедливую акцию. О, я бы с радостью пошла с тобой. Весь мир перед нами. Я уже думала об этом, но это невозможно, — Альенора отошла от Ришара и начала ходить из угла в угол просторного помещения. — И не думай, что на мое решение повлияла соблазнительная возможность сделаться королевой Франции. Я уже герцогиня Аквитанская, и мне этого вполне хватит. Если даже мне удастся благополучно покинуть Аквитанию, я лишусь всех нынешних титулов. Кроме того, нам придется уехать тайно, и, пока мы не доберемся до какого-нибудь отдаленного безопасного места, никто не будет знать, что случилось со мной. Подумай только о тех взаимных обвинениях, которые посыплются со всех сторон. Это будет означать войну: горящие и разграбленные города и деревни, вытоптанные и уничтоженные виноградники. Сравни весь этот ужас с тем, что я в состоянии сделать, чтобы предотвратить его. Союз Аквитании и Франции приведет к долгожданному миру, которого эта страна не знала шесть сотен лет… Никто не посмеет посягнуть на эту мощь. А если у меня появится сын, он станет с полным правом, которое ни одна душа не сможет оспорить, королем обширнейшего государства христианского мира. Таким образом, как ты видишь, у меня нет выбора.

Ришар с мрачным видом смотрел на Альенору, не пытаясь протестовать и переубеждать. Он знал, что будет любить и помнить ее всю жизнь, но понимал также, что при любом раскладе на пути его брака с Альенорой стояло бы множество других непреодолимых преград. Эти трубадуры могут петь о любви, ломающей любые препятствия, однако в основе брачных союзов чаще всего лежат другие причины: целесообразность, политический расчет, алчность. Поэтому он принял ее отказ точно так же, как воспринял бы сообщение ее отца, если бы он вернулся из Испании, что у него появились иные соображения относительно будущего своей дочери. Мечты были слишком радужными, чтобы осуществиться…

В приступе внезапного отчаяния Альенора воскликнула:

— Боже милостивый! Какое несчастье родиться знатной! Самая последняя грязная скотница свободнее в своем выборе. Мы могли быть такими счастливыми, Ришар. А теперь я должна распрощаться с тобой, со всеми нашими мечтами, надеждами. Я понимаю теперь: они были детскими, но тем не менее такими приятными. И где бы я ни была и что бы ни случилось со мной, я всегда буду помнить о тебе. Всегда.

Альенора протянула обе руки. Привлекая ее к себе, он вдруг заметил, что она побледнела как полотно, в широко раскрытых глазах застыл страх. Ришар быстро обернулся и увидел массивную, зловещую фигуру барона Годфруа, заполнившую собой дверной проем, который вел к секретной лестнице. Правую руку он держал на рукоятке меча, левой нащупывал висевший на поясе кинжал.

Прежде чем Альенора или Ришар успели что-то сказать, он вошел в комнату и проговорил насмешливо-веселым тоном: