Трудно быть Рэбой - Вадим Кирпичев

Улыбка недолго задержалась на губах дона Рэбы.

— Спешу напомнить, мой друг, в политике не бывает никаких «окончательных побед». Прежде же чем говорить о новом поручении, позвольте узнать ваше мнение о Румате Эсторском. Не стал ли он опасен, слишком опасен?

— Румата? Полноте. Впрочем, может быть, я чего-то не заметил? И ошибся? Действительно, он стал так расчетливо безумен, что… Прикажете…

Рыжий выразительно похлопал себя по голенищу и тигриным махом подлетел к столу. От расслабленного вельможи не осталось и следа. Оскалившись кривыми зубами, перед епископом стоял готовый на все рыжий головорез.

— Садитесь, мой друг, садитесь. Мои опасения надо понимать не буквально, а в смысле, так сказать, общем, в рамках той зловредной деятельности Мечтателей, которой они так нашкодилинашей святой политике.

— А-а.

Помощник поудобней устроился в кресле. Дон Рэба, в противоположность ему, поднялся, выпрямился и жестом указал на свое горло.

— Вот уже где у меня эти господа Мечтатели! То же мне, спасители книгочеев! Цвета и соли человечества! А они подумали, что книгочей книгочею рознь? Что каждая новая эпоха казнит, сжигает на кострах, ссылает или обрекает на голодную смерть книгочеев эпохи старой? И так было, и так будет! Да, я дон Рэба, милостью божьей министр охраны короны и боевой магистр Святого Ордена, немало сил положил, чтобы извести в Арканаре книгочеев и умников. Но почему? Да, я извел книгочеев, но каких? Книгочеев эсторских, умников измышляющих. Ведь кто их в свое время плодил, взращивал, привечал? То-то. Но время их давно прошло, век — сгинул! Ведь это книгочеи расшатывали, изничтожали основы, а теперь хнычут по себе. Не так ли?

— О-о, ваше преосвященство — великий философ!

Лицо великого философа пошло пятнами.

— Книжники сделали свое разрушительное слово, но Арканар я им изничтожить не дам. Пришло новое время, время новых людей. Сражаться и работать надо в эту эпоху, а не словесами играть. Ну а со Святым Орденом во главе нас всех еще ждет неслыханный подъем религиозного чувства, невиданное возрождение духовности!

— У-у.

— Книгочеи…Тут банды Ваги Колеса заправляют половиной города, бароны ни во что не ставят верховную власть, почти все торговые пути контролируют варвары, ируканские шпионы в открытую расхаживают королевством, а им все книжки писать. Умники, а самую простую правду понять не в силах. Самое ужасное в этом мире то, что он уже справедлив. Но Мечтатели никогда не смирятся с такой правдой. Уткнувшимся в строительный мусор, им не дано узреть прекрасный храм, созданный для нас Творцом.

— Хр-р-р…

Подбор гласных вряд ли затруднил бы Рыжего, он просто спал — в эту ночь ему пришлось изрядно потрудиться. Министру невольно пришлось замолчать. Спящий еще раз всхрапнул и от тишины проснулся.

— Ух-х… это гениально!

— Неужели?

— О да! Только я одного не понял.

— Чего вы не поняли, мой друг?

Облаза протер глаза, поднялся, вплотную подошел к министру и разве что не заорал:

— Так резать этого Румату или нет?

Дон Рэба посмотрел на помощника, как на последнего дурака. На самом деле он понятия не имел, как сейчас ответить на этот вопрос, но дон Рэба был стреляный министр. Рассуждал бы он сейчас перед Рыжим, если бы мог ответить на такой вопрос. Еще неделю назад, еще вчера ему было все ясно: надо было доказать Мечтателям свое право на Арканар, но события последней ночи изменили все дерево следствий. И все так связано, так неслучайно, так сплелось в один узел, что сердце заходится барабаном и тяжело, просто невозможно дышать…

Первый министр рванул воротник, привычно сделал ряд дыхательных упражнений. Средство, безотказно помогавшее при проведении многочасовых церемоний Святого Ордена, а еще раньше — во время бесконечных бдений у королевского трона, не подвело и сейчас. Толькозанозой сидела в мозгу забота: пропущено самое главное, самое существенное забыто.

Усевшись за стол, министр достал и швырнул на него тяжелые папки в коже и стал их неспешно листать. В этих папках была вся арканарская жизнь и все злокозненные деяния Руматы Эсторского в изветах идоносах, в этих лучших движениях душивсеподданных короны. В одном месте министр остановился, задумавшись над несколькими листами, один из которых был наполовину уничтожен огнем.

Дон Рэба читал допрос брата Гаука, учиненный агентами сразу после беседы последнего с благородным доном Руматой. Допрос как допрос. Поначалу дерзкие ответы, что обычно для когда-либо беседовавших с доном Руматой, и указывающие на тлетворное означенного дона влияние, потом ответы смиренные и, наконец, хвала всевышнему, верноподданные.

Рэба быстро перевернул последние страницы. Оправдания сыщиков, позволивших свершить самосуд над Гауком и не доставивших преступника в Веселую Башню, его не интересовали, на этот раз внимание министра привлек небольшой обгоревший лист, который он раньше почему-то не замечал. На нем рукой Гаука было начертано стихотворение, небольшая изящная вещичка, сочиненная и прочитанная брату Гауку самим доном Руматой.

«Быть или не быть? Вот в чем вопрос…»

Двенадцать неплохих, гм, может быть, даже небесталанных строк. Последние слова залиты чем-то темным. Брату Гауку явно поторопились ответить на его проклятые вопросы.

Быть или не быть? Было над чем подумать. С этими Мечтателями всегда так! Уж кажется видишь этого вопрошателя насквозь: перед тобой обыкновенный мальчишка с накачанными мускулами, и тут он выдает почти гениальное стихотворение. Тебе же остается только голову ломать: кто же все-таки перед тобой, раз он смог написать такое?

Быть или не быть? Рэба или Румата? Слуга господа, главный охранитель королевства или посланец Эсторской Империи? И третьего не дано? Гм, как бы все не досталось рыжим облазам, пока мы тут будет толкаться. И ведь как все сплелось в один узел, не распутать, только разрубить, и дон Рэба уже начинал догадываться чьим мечом это можно сделать. Интересно, как бы сам Румата ответил на этот вопрос. Министр усмехнулся. Эх, Мечтатели, на вопросы они мастера. С вопросами у них нет проблем! Вот только с ответами всегда туговато. Уж он-то знал этих защитников книгочеев. Стихи стихами, апрактику Мечтателей он изучил хорошо. Много спеси, бездна презрения, лень под маской рефлексии и всегда полное отсутствие координаторских талантов. А уж как они презирают простых, невыдуманных людей. Такие ноги нищему не омоют, разве что поговорят о любви к человечеству.

Быть или не быть? Неразрешимый вопрос даже для одного человека, а надо отвечать. Час настал, и над тобой уже нависло и дышит луком рыжее злодейство.