Очень простые мы - Delicate Wind

Мы просто тусовались как все «у фонтана» в центре города. В месте встречи, так называемой «андеграунд-молодежи», к которой мы себя причисляли, если учитывать наш стиль одежды, довольно выделяющийся на фоне одинаковых клонированных с Запада прикидов и дресс-кода презирающих нас мажоров, в большинстве своем тоже раньше тупивших здесь, но теперь воображающих, что они элита. (Перебрались бухать с облезлых лавочек на крыши наскоро построенных гастарбайтерами пентхаусов). Ее — длинное белое платье с ломаными пластиковыми розами. «Гады». Африканские косички. Кольца. Браслеты. Мое — километровые клеша, на фоне невероятной расцветки майки с улыбающимся вечности Майклом. Лак. Мусс. Гель. (Самомнение). Претензии на стиль!

Что такое «андеграунд-молодежь» в нашем Кал-сити? Люди не как все? Те, с кем можно поговорить о чем-то отличном от обычных разговоров. Но на самом деле настоящей творческой молодежи в Городе Теней уже не было, она вымерла, или уехала, прожив желание революции и став послушной слугой Большого Города, и большинство из тех, кто приходил сюда, просто играли себя как андеграунд, как роль в театре, причем не всегда успешно. Несколько тусовок, соответствующих какому-нибудь направлению в «музыке», «BLACK METAL», «Хард», «R-n-B», и прочие рэперы-пофигисты, «нарядные Эму», и так далее. Многие просто опустились до банального желания одеваться так то и так то. Банданы и черные кожаные «декольтес», белая пудра, штанга пирсинга в языке или широкие штаны. «Ты где такое кольцо купила»? «В «Акве»». «Ну, клево выглядишь»!

Много пива, денатурата, пустых разговоров, часто никуда не двигающаяся жизнь. Наркота. Драки. Тусовка. Мы отдельные! Мы отличные! Они забыли, настоящий андеграунд это творить внутри себя, выйти за рамки обычного творчества и…Мира. Открыть что-то новое. Так он, в общем, создателями движения и задумывался, но, подавляющее большинство здесь, хотя и были музыкантами, в реальности не создали ничего, что заслуживало бы внимания. Главное было сказать — я тоже состою в такой-то группе ГОРОДА. Сказать, многозначительно попивая портос «777», на сломанной скамейке и явно намекая, что те, кто не тасует жизнь тут — это не люди.

Впрочем, бывали и исключения. Очень «интересные люди», с кем можно поболтать о чем угодно за той же бутылкой пива, и интересно причем. Настолько интересно, что сам допинг-алкоголь, купленный для облегчения общения, становился не главным. Не нужным. В этот миг исчезало испытываемое большинством здесь, глубоко запрятанное внутрь, чувство одиночества. ТОГО одиночества, что есть у всех, что не утопишь в бутылке, не спрячешь в потоке ненужных торопливых фраз, что не уберешь даже наличием ЛИЧНОЙ жизни, даже любимым человеком РЯДОМ. Что есть и все! Как данность. Как рок, меч, гильотина, висит оно над головой. Иногда отступает, все-таки отступает, после ОЧЕНЬ большой дозы, когда ты растворишься в массе, станешь плести частую сеть бреда. Но?

Фразы. Буквы. Слова. Фразы. Буквы. Слова. Разве, легче? Блестят глаза после пол-литра любимого «подвального» портвейна «три топора». Но вот все разошлись, исчезли…Улица, дом, смятая холодная постель, — и гильотина летит вниз и режет по живому, терзает плоть и душу, и тогда ты горько спрашиваешь себя, «И что, ты убежал от него? Вот оно, здесь, сейчас. И сколько можно бегать от того, что глубоко, что часть тебя. Не лучше ли прожить, смириться, рассмеяться сквозь горечь слез»? Ответа нет. И какая-то книга в ржавом бархате. И пустые бутылки под кроватью в паутине и пыли. Отвлечься. Не думать. Забыть о скуке. Убежать от мысли о нем. Правда, это мое ощущение ТУСОВКИ, МИРА, ВСЕГО…(Это поправимся). Но. Почему все же мало тех, кто заставляет забыть о НЕМ? Как например она. И, ах, да. ОНА. Я прервал НАШЕ действо. Продолжим…

Мы приходили на этот фонтан, пили коктейли, нам было якобы весело, мы не были злыми, мы, а точнее я, искал простоту здесь, опять же в который раз учился общаться с людьми. Но мне кажется, мы переборщили с этим, слишком слившись с обычной тусой. В какой-то момент, наши глаза залило темной тушью людского водоворота, на мгновение, правда, но все же.

«Давайте сегодня вечером, у Лаки», весело кричит Ангел, и мы идем с небольшой компанией ко мне домой, хотя разве назовешь домом место, которое тебе не принадлежит. Берем ящик какого-то бразильского пива, и усаживаемся на полу перед компьютером, смотреть заграничное кино, какую-то там черно-белую комедию в стиле «тупой еще тупее». Мы смеемся. Затихаем. Сцена меняется, не так интересно. Лица осветились и снова тьма. Вот другой кадр. Опять смеемся. Свет. Над очередной шуткой в нашем Фильме…Серые тени отражений ходят по комнате, подхватывают нас, тащат за собой в сюжет, и становится жутко, как вроде это не мы сидим перед экраном, а манекены.

Я сижу рядом с ней, обнимаю, рассеянно глажу по косичкам, а по телу разливается приятное алкогольное тепло и мое отношение к ней немного тускнеет. Или кажется? Вадим, Мирра, наши «друзья», которых мы подцепили в столь популярной соц-сети, сидят неподалеку, и Вадим, думая, что никто не видит, залезает к Мирре под юбку. Она сначала чуть смущенно улыбается, а потом зло отдергивает его руку.

«Шуньята, ты о чем думаешь»? Спрашивает Ангел, с беспокойством всматриваясь в мои глаза. «Так, ни о чем, я-то фильм смотрел, а вы нет. Дай покурить». Она дает сигарету, я закуриваю и смотрю в окно, она в экран. Мне как-то равнодушно и мутно, хочется спать, я, наверное, очень устал. Ничего не хочу. За окном, по темному небу, скользят, подсвеченные фосфорным пеплом луны, облака какой-то причудливой формы. Но мне нет дела до них. Я как-то безучастно наблюдаю за их зарождением и разрушением на небесах, сегодня очень сильный ветер.

Вот одно облако приняло форму обезьяны, другое обернулось тигром, кстати, сейчас, год обезьяны, мой год. Наконец по экрану ползут титры, и мы ложимся спать. «Ну, чувачки, счастливо вам чих-пых», скалится Вадим, уходя в другую комнату, и мы с Ангелом в один голос вскрикиваем: «Фуу, уйди противный». Сквозь тишину квартиры до нас долетают фразы типа: «Ты толстая дура, ненавижу тебя. Какого черта я вообще с тобой связался». Звуки торопливых поцелуев и………

Мы Гасим свет, гасим компьютер, гасим все, даже пламя свечи и — темнота. Только кран сам с собой разговаривает на кухне. Я отворачиваюсь и засыпаю, даже не обняв любимую. Я устал. Облака так — же текут по небу из бесконечности в бесконечность, луна заглядывает в окно, я лежу и наблюдаю это и внезапно поворачиваюсь к ней. «Прости меня. Сегодня я не хочу. Очень устал». Она лежит неподвижной массой, как выброшенная на берег рыба и смотрит на меня своими темными карими глазами, в которых мерцает свет луны и вот изображение в них чуть смазывается. Появляется слеза. И мне становится нехорошо! Вечные женские штучки! Пытаюсь ее успокоить, но она отстраняет мои слова. «Я понимаю Шуньята, ты устал, я не обижаюсь. Просто у меня сегодня такое настроение». Молчание.

Я встаю с пола, где мы уютно расположились на старой, еще дедовской перине, из дыр в которой то и дело вылазят «щекотунчики» перьев, и снова включаю компьютер. Ищу в нем какую-нибудь соответствующую состоянию наших душ музыку. И вот комнату обнимает голос «Pg Harvey», такой тихий и в тоже время буйный. Жесткий. Точно как наше настроение. Мы молча курим, следя как дым улетает под потолок, и сверкает там, тонкий, в лучах луны. Очень хочется остановить время, но оно безжалостно смазывает серебряное полотно неба чернотой туч. Засыпаем уже под вкрадчивый шепоток «Travis». *_*

Другой день. Пробуждение, ее ласковый поцелуй и мое недовольное ворчание, я не люблю просыпаться. Так печально осознавать насколько я бываю зол к ней по утрам. Эгоизм отдыха, сквозь сон я не понимаю, что это ОНА будит меня своей любовью, имея желание рассказать какой сегодня чудесный день и как она меня любит. Отталкиваю ее, прихожу в себя, сбрасываю оцепенение сна и залечиваю ее душевные раны своим поцелуем! Мысль остановилась. (Смазывание, зажеванная кассета сюжета). Фраза зависла в моем сознании, не знаю о чем писать дальше…

Надо вспомнить. Сворачиваю файл и смотрю на ее фотографию, на рабочем столе. Большие карие глаза виновато смотрят на меня, я отворачиваюсь и вижу смятую постель, хранящую ее запах. Сколько еще ночей так предстоит провести мне без нее? Основная проблема — отсутствие места (.^.) Но иной вопрос хочу я себе задать. Почему, когда она так уютно спала на этом одеяле, свернувшись в клубочек и сладко посапывая, я больше думал о творчестве, а сейчас, когда я больше предоставлен творчеству, я только и делаю, что думаю о ней? Жизнь задает так много вопросов без ответа.

«Ага-га. га»? Поет Мумий Тролль в недрах советских колонок. Выключить, выбросить, я слишком привязался к нему, слишком привык извлекать глубокий смысл, радость из его песен. Все мы ищем радость, удовольствие, в ком-то или в чем-то. А надо бы из себя. Но так грустно понимать, все проходит, так и время Тролля прошло. Я ужасно сентиментален сейчас, пытаюсь выбросить это чувство. Безрезультатно. И чувствую себя наивным дураком. А он все поет. «Прошлых дней не вернуть, не придумали такого науки», (слушаю, в торжественном молчании и ощущение такое, что словно кто-то пытается вырвать из моей груди сердце, до того пронзительно бьет в уши-тело-душу эта мелодия.)