22 июня. Черный день календаря - Алексей Исаев

Берлин, 22 июня 1941 г. Через несколько минут немцы узнают о том, что началось вторжение в СССР.

Вот что вспоминает ветеран ВОВ, житель города Тула Р.И. Жидков: «Я – обыкновенный, стандартный парень того времени. Любил технику и занимался в кружках: авиамодельном, радио. Тогда было так: чтобы поступить в кружок, надо было показать дневник. Плохо учишься – тебя не возьмут, или если двойку получил, гуляй, пока не исправишь.

В футбол играли «улица на улицу». Камера была. Каждый по неделе отвечал за мяч: чинил его – это очень ответственное занятие. Кожу надо шить, а если стянешь, то мяч огурцом будет, и ребята тебе морду набьют. Инвентаря не было. Продукты были – питались нормально.

Велосипед, карманные часы и сетевой приемник – вот предметы роскоши и зависти тех дней. В Туле на первом месте был велосипед.

Мужики ходили в цирк, на борьбу. Цирк в Туле еще Поддубный построил. На первые два отделения мастеровые, рабочие отдавали билеты нам, мальчишкам, и мы смотрели на выступления актеров и зверей, а перед третьим отделением, в котором должна была быть борьба, мы выходили на улицу и отдавали билеты.

Потом нас взяли в спортивное общество «Пищевик» в детскую футбольную команду. Одели – форма, гетры, бутсы. Играли уже на стадионе. Потом я попал в юношескую команду. У меня получалось по правому краю. Сдавали нормативы ГТО, БСО, ЮВСО (юный Ворошиловский стрелок) – это было развито».

В деревне жизнь была еще более тяжелой, хотя многие, в том числе и Д.Я. Булгаков, в то время житель Курской области, вспоминают, что перед войной стало немного полегче жить: «В 1937 г. был хороший урожай – на трудодень дали по 3 килограмма хлеба! Люди подкрепились. В 1938 г. урожай был послабее, но тоже ничего. В 1939 г. стали в магазины завозить побольше товаров. Что для меня тогда было лакомством? Белый хлеб! Булка, сахар, конфеты (леденцы-горошек)! Любая конфетка, булочка, пряник – это было для нас лакомство. Ждали, когда кто поедет в город, в райцентр, привезет гостинец. Были ли у меня часы, велосипед, патефон, радиоприемник? В 1941 г. брат приехал в отпуск и привез патефон. Это было что-то такое необыкновенное! Полсела приходило слушать! В селе патефон был богатством. Велосипед был у учителей, начальника почты и у детей директора школы. Кататься нам они не давали. Кое у кого были настенные ходики. Наручные часы только у интеллигенции: фельдшера, директора школы. У учителя были часы на цепочке».

Армия не только могла одеть, обуть и накормить еще не окрепших от голода начала 30-х мальчишек, но и дать новую специальность. Вспоминает ветеран войны А. С. Бурцев: «Каждый из нас мечтал служить в армии. Я помню, после трех лет службы из армии возвращались другими людьми. Уходил деревенский лопух, а возвращался грамотный, культурный человек, отлично одетый, в гимнастерке, в брюках, сапогах, физически окрепший. Он мог работать с техникой, руководить. Когда из армии приходил служивый, так их называли, вся деревня собиралась. Семья гордилась тем, что он служил в армии, что стал таким человеком. Вот что давала армия».

На фоне других военных особенно выделялись летчики и танкисты. Летчики носили униформу синего цвета, а танкисты серо-стального, так что их появление на улицах городов и поселков не оставалось незамеченным. Они выделялись не только красивой униформой, но и обилием орденов, в то время бывших огромной редкостью, потому что были активными участниками многих «малых войн», к которым СССР имел тайное или явное отношение.

Их прославляли в фильмах – таких, как «Горячие денечки», «Если завтра война», «Истребители», «Эскадрилья номер пять» и других. Романтичные образы танкистов и летчиков создавали такие суперзвезды советского кино, как Николай Крючков, Николай Симонов. Крючков в «Трактористах» играет демобилизовавшегося танкиста, для которого «на гражданке» открыты любые дороги. Ключевой момент фильма – рассказ его героя, Клима Ярко, колхозникам о скорости и мощи танков. Картина завершается сценой свадьбы танкиста и лучшей девушки колхоза. В финале вся свадьба поет популярнейшую песню тех времен: «Броня крепка, и танки наши быстры». «Горячие денечки» рассказывает о танковом экипаже, остановившемся для ремонта в деревне.

Имперский министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс зачитывает обращение Гитлера к народу.

Главный герой – командир экипажа. Он – бывший пастух. Только служба в армии открыла перед ним широкие перспективы. Теперь его любят самые красивые девушки, на нем роскошная кожаная куртка (до середины 30-х гг. советские танковые экипажи носили черные кожаные куртки из «царских» запасов). Разумеется, в случае войны герой будет громить любого врага с той же легкостью, с какой покорял женские сердца или достигал успехов в боевой и политической подготовке.

В то время искусство вообще, а кино в особенности имело огромное влияние. Тот факт, что основную массу рядового состава армии составляла малограмотная молодежь, которую отличала слепая вера в установленный общественный строй и его руководителей (ведь даже среди офицерского состава лишь 7 % командиров имели высшее военное образование, а более трети не получили даже законченного среднего специального), позволял легко манипулировать сознанием. Патриотические песни из таких кинофильмов, как «Если завтра война», да и сами ленты, воспевающие непобедимость Красной Армии, вызывали самоуспокоение и восприятие грядущей войны как парадного шествия. «Когда объявили о начале войны, я посчитал, что завтра-послезавтра будем в Берлине. Еще подумал: «Надо почистить сапоги, чтобы офицер был в блеске», – вспоминал лейтенант-артиллерист A.C. Хоняк.

Психологический климат в армии также сильно отличался от привычного нам, во многом наследовав черты революционного равноправия между командующим и рядовым составом. Вспоминает В.М. Синайский: «…помогало то, что не было градации между офицерами и солдатами. Все мы были – красноармейцы. Были только командиры и рядовые. Когда однажды на улице к нам обратилась какая-то женщина с просьбой что-то ей показать и назвала нас солдатами, один из наших товарищей сказал: «Мамаша, мы не солдаты, мы – красноармейцы. Солдат и офицеров наши отцы и деды били в Гражданскую войну». Взаимоотношения между командирами и рядовыми, я бы сказал, были почти дружеские. В гарнизоне был Дом Красной Армии, переступив порог которого, ты становился равноправным членом коллектива. Там были спортивные залы, кинотеатр, ресторан, танцевальные залы. И, придя в Дом Красной Армии, мы, рядовые, могли танцевать с женами командиров, вместе закусывать в буфете. Такой же порядок был и в санчасти. Если кто-то заболевал и попадал туда, врач прежде всего говорил: «Забудьте, что вы командиры или рядовые, здесь вы все – больные военнослужащие. Для меня вы все равны».

Учеба в школе проходила напряженно, но нам очень активно помогали «старики», которые заботились о нас, называли нас желторотиками и всячески обучали военной премудрости. Например, когда мы приехали в гарнизон и попали впервые в наряд, надо было мыть пол в казарме. В спальне было 120 коек. Это была не комната, а громадный зал. Мы, естественно, взяли ведра, тряпки – нас было 12 человек – разлили по полу воду и стали тряпками что-то там делать. Пришли «старики», засмеялись: «Эх, вы, желторотики, так вы будете до вечера мыть». Позвали несколько человек – пришло четверо или пятеро. Взяли швабры, встали в ряд и погнали воду. И треть зала вымыли за 10–15 минут. «Вот, как надо!»– сказали «старики».

Помогали они нам и при обучении стрельбе. Стреляли мы кое-как. Вначале было очень сложно, потому что пулемет при стрельбе вело. И устранять задержки было трудно. Пулемет ШКАС был скорострельный, но у него было 48 типов задержек. Часть из них устранимых, часть неустранимых. И вот однажды, когда мы в оружейной палате разбирали и собирали пулеметы и учились устранять задержки, пришел старшина, отвоевавший в Финляндии и списанный по ранению. Зашел посмотреть, как мы учимся. С усмешкой посмотрел, как мы возимся с пулеметами, и сказал: «Ну, куда вам. Так, как вы работаете, с одного захода вас собьет истребитель. Почему? Вы же с задержкой возитесь сколько!» – «Как надо?» – «Надо мгновенно задержку устранить. Иначе вы безоружны». – «Ну покажи нам, как надо». – «Делайте задержку, дайте пулемет и завяжите глаза». Раз-два – и задержка была устранена. Вот так нас учили «старики».

Однако многое изменилось, когда в конце тридцатых годов СССР начал увеличивать армию, готовясь к грядущей «большой войне». Армии приграничных округов пополнились за счет молодежи призывного возраста только что присоединенных республик. Естественно, что их лояльность по отношению к новой власти была более чем сомнительна.

По воспоминаниям М.Л. Сандлера: «В сороковом году в армию пришло много «западников» и был поток новобранцев из Средней Азии (до этого среднеазиаты, как правило, служили только в национальных территориальных дивизиях). Многим тяжело давался русский язык или азы овладения техникой. Никаких насмешек над ними не строили, терпеливо все разъясняли».