Ныряющие в темноту - Роберт Кэрсон

Я позвонил Джону Чаттертону и Ричи Колеру, двум ныряльщикам из Нью-Джерси, и спросил, могу ли я прилететь к ним и услышать эту историю. Мы встретились в доме Чаттертона, возле которого стоял его старенький мотоцикл «Ройал Энфильд», а рядом мотоцикл Колера — одна из последних моделей «Харлея». Чаттертон был профессиональным водолазом и участвовал в строительных работах в районе Манхеттена. Колер имел собственный стекольный бизнес. По выходным они ныряли в поисках останков кораблекрушений. Каждый был, по-своему, нормальным парнем.

Я пообещал особо не занимать их время, но четырнадцать часов спустя я все еще слушал их рассказ. Они говорили о находке не просто немецкой подлодки, а о загадке и приключении, говорили о морском соперничестве и жестоком противостоянии, о сопричастности к одержимому сообществу невероятно храбрых людей. Они рассказали мне и о своей интеллектуальной одиссее, в результате которой они стали опытными исследователями. Оказалось, что они просидели целую вечность за оригиналами документов, выучили кое-что из немецкого, искали ключи к разгадке за границей, выстроили оригинальные теории, бросили вызов профессиональным историками и, в конце концов, заново переписали страницу истории, которая давно уже считалась доктриной.

«Похоже на роман, да?» — сказал мне Колер со своим сочным бруклинским акцентом, заводя «Харлей». По дороге в аэропорт в этот день я едва мог поверить своей удаче. В лице Чаттертона и Колера я встретил двух на вид обычных людей, которые столкнулись с невероятно опасным миром, и разгадали загадку истории, в решении которой не сумели сдвинуться с места даже правительства. Любая из подробностей их рассказа скрывала в себе захватывающие возможности. Взятые вместе, они составляли сюжет для писателя, который дается ему раз в жизни. Я не смог отказаться от возможности написать эту историю аквалангистов, так же как они не смогли упустить возможность раскрыть тайну подлодки. В этом смысле, Чаттертона, Колера и меня уже что-то объединяло.

Итак, вот их рассказ. В нем все правдиво и точно. Ничто не придумано или по-своему истолковано, не никаких моих домыслов. Основу этой книги составляют сотни часов интервью с Чаттертоном и Колером, а также бесчисленные рассказы других ныряльщиков, историков, экспертов, родственников и прочих свидетелей описанных здесь событий. Диалоги (времен Второй мировой войны тоже) взяты непосредственно из моих бесед со свидетелями тех событий. При любой возможности я все проверял в многочисленных источниках.

Изучая опасности, сопряженные с обследованием глубоководных мест кораблекрушений, я был поражен фразой, которую аквалангисты произнесли, говоря о глубинах. «Загадочная подлодка, — сказали они, — лежит на такой глубине и в такой тьме, что временами мы могли делать не больше, чем исследовать тени». Вот тогда мне пришло в голову, что существуют тени, пронизывающие всю эту историю, — погибших моряков, Второй Мировой войны, кажущейся непогрешимости официальной истории вопросов, которые ныряльщики задавали себе. На протяжении шести лет Чаттертон и Колер ныряли за тенями. На протяжении шести лет они находились в удивительном путешествии. Я написал эту книгу, чтобы и вы могли стать его участниками.

ГЛАВА 1

КООРДИНАТЫ

Брилль, штат Нью-Джерси, сентябрь 1991

Жизнь Билла Нэгла изменилась, когда однажды в захудалом баре к нему подсел капитан рыбацкого судна и поведал о загадочном месте, которое он обнаружил на дне Атлантического океана. Вопреки всем ожиданиям, капитан пообещал рассказать Нэглу и о том, как можно добраться к этому месту. Моряки договорились о встрече на следующий день на шатком деревянном пирсе, ведущем к судну Нэгла «Искатель», которое он построил с единственной целью — преследовать удачу. В назначенное время рыбак не появился. Нэгл вышагивал взад-вперед, стараясь не ступать на совсем прогнившие деревянные доски пирса. Он прожил большую часть своей жизни на Атлантике и хорошо знал признаки наступления коренных перемен. Обычно это ощущалось накануне шторма или перед тем, как чье-то судно выбывало из строя. Однако сегодня он знал, что это произойдет в тот момент, когда рыбак вручит ему клочок бумаги с написанными от руки цифрами, которые и приведут его к подводной тайне. Нэгл вглядывался вдаль, пытаясь увидеть рыбака, но никого не было. Соленый ветер дул в направлении небольшого прибрежного городка Брилль, раскачивая суденышки у причала и осыпая Нэгла солеными брызгами. Когда водяная пыль осела, он наконец-то увидел приближающегося рыбака с небольшим мятым клочком бумаги в руке. Рыбак выглядел взволнованным. Так же как и Нэгл, он давно жил на Атлантике и точно так же знал, когда жизнь человека вот-вот должна измениться.

Под шепот близкой осени парадный вид Брилля стирается и уносится ветрами, а то, что остается, — это и есть настоящий Брилль, Брилль для местных обитателей. Это небольшой приморский городок в центральной части побережья Нью-Джерси, где живут капитаны и рыбаки, где владельцы лавок в любое время дня и ночи рады обслужить соседей, где пятиклассники могут отремонтировать драгер для ловли гребешка. Здесь всякого рода приживальщики и бродяги, хвастуны и по-настоящему бывалые люди остаются верными морю. После того, как разъезжаются туристы, в Брилле обозначаются городские сословия, граница которых — это едва различимая черта между тем, чтобы заработать на жизнь в море или быть смытым за борт.

«Искатель» выделяется среди судов, пришвартованных к причалу Брилля, но вовсе не благодаря своей 65-футовой длине, которая сразу же бросается в глаза, а благодаря ощущению (возникающему при виде потрепанного деревянного корпуса и зазубренных винтов), что оно многое повидало. Сконструированный самим Нэглом, «Искатель» был построен с единственной целью: доставлять аквалангистов к самым опасным местам кораблекрушений в Атлантическом океане.

Нэглу, худому загорелому торговцу подвесными механизмами года, было сорок лет, и если бы кто-нибудь увидел, как он ждал этого рыбака, в своей разодранной футболке, в сандалиях из секонд-хенда, сжимая в руке бутылку виски «Джим Бим», как лучшего друга, который помогает ему двигаться постепенно, он никогда бы не поверил, что в прошлом Нэгл был знаменитым человеком.

В двадцать с небольшим он был уже легендой среди искателей останков кораблекрушений, непобедимым в спорте, не оставляющим шанса своим молодым последователям. В те дни глубоководные поиски оставались уделом самых отчаянных ныряльщиков. Многие затонувшие суда, даже очень известные, так и лежали ненайденными на дне Атлантики, и охота за этими обломками, с их покореженным металлом и нераскрытой историей, полностью овладела воображением Нэгла.

Сокровища никогда не были целью искателей кораблекрушений северо-востока Атлантики. Испанские галионы, переполненные золотыми дублонами и восьмиугольными серебряными монетами, никогда не тонули в этой части океана, но даже если бы и тонули, Нэгла это не интересовало. Его целью были морские пути в районе Нью-Йорка и Нью-Джерси — воды, по которым во имя процветания и самой жизни Америки направлялись грузовые суда, океанские лайнеры, пассажирские суда и боевые корабли. Эти затонувшие суда время от времени дарили либо редкий экземпляр фарфора, либо ювелирные изделия, однако Нэгл и его соратники искали нечто иное. Они постигали историю, изучая очертания кораблей, словно выписанные самим Модильяни; они видели застывшие надежды той или иной страны, предсмертные ощущения капитана, нераскрытые возможности ребенка; они заново переживали сцены, которые не могли переиначить экскурсоводы, комментаторы или историки; они были один на один с жизнью именно в то ее мгновение, когда она значила для кого-то больше всего на свете.

И они делали это во имя поиска. Многие из корабельных обломков, осевших на большой глубине, никто не видел с тех пор, как на них в последний раз взглянули сами жертвы кораблекрушения, и они так и остались бы затерянными, а потом и вовсе исчезли бы. Несмотря на то что люди побывали даже на Луне, дно Атлантики остается неизученной, дикой пустыней, и кораблекрушения, как магниты, притягивают к себе отчаянных мужчин.

Нужно было обладать железной волей, чтобы делать то, что делал Нэгл в зените своей славы. В 1970-1980-х годах оборудование аквалангиста оставалось довольно примитивным и ненамного усовершенствовалось с 1943 года, когда Жак Кусто изобрел с другом систему баллонов и регуляторов, позволяющих людям дышать под водой. Даже на глубине 130 футов (предел, позволяющий человеку безопасно восстановиться; его рекомендует большинство организаций, готовящих аквалангистов) малейший сбой оборудования может привести к гибели самого опытного ныряльщика. В поисках наиболее интересных останков Нэгл и другие чемпионы этого вида спорта могли опускаться до 200 футов и глубже, буквально умоляя силы природы отправить их в следующую жизнь одним щелчком, практически упрашивая собственную душу оставить их. Люди умирали, и умирали часто, ныряя к останкам, которые так влекли к себе Нэгла.