Любовь прямо по курсу - Триш Доллер

Я плыву мимо высоток, мимо гламурных круизных яхт. Здания вдоль каналов такие большие, что дом моей матери едва ли занял бы даже первый этаж. Мама никогда не мечтала об особняке, но четверо людей в двуспальном доме – это все-таки чересчур. Мама твердит, что ей нравится, когда обе дочки живут с ней под одной крышей, однако я не собиралась возвращаться в родительский дом. Я хотела жить с Беном.

Служащий у разводного моста на Третьей авеню просит меня подождать: недавно здесь прошло большое рыболовецкое судно, поэтому теперь мост опущен и по нему едут машины. В подобных случаях Бен брал управление яхтой на себя, так что сейчас я робко делаю небольшие круги, чтобы не врезаться в других ожидающих. Наконец поток машин останавливается, и половинки моста начинают расходиться.

В порту Эверглейдс вдоль пирса стоят круизные суда. Их многочисленные палубы напоминают слои на свадебном торте. Сухогрузы выходят в Атлантический океан, направляясь в порты по всему миру. Моя яхта – просто песчинка рядом с ними, и я решаю плыть по безопасному Береговому каналу[1], а не бравировать в открытом океане. Маршрут Бена должен привести меня сначала в залив Бискейн, а потом к островам Бимини.

Нужно положить поближе все, что может понадобиться в плавании. Густо обмазываясь кремом от загара, я быстро прикидываю, что мне нужно. Вода. Закуски. Потрепанная соломенная шляпа Бена – я тут же надеваю ее. Несколько банок кока-колы. Портативная рация. Набор для выживания лежит в ближайшем шкафчике, наряду со спасательным жилетом и страховочным поясом. Мобильный телефон.

Вскоре я окажусь вне зоны доступа. Пора позвонить маме.

– Хочу предупредить тебя, что иду на яхте Бена в открытое море.

– В море? – Она фыркает. – Анна, милая моя, о чем ты? Сегодня День благодарения. Индейка уже в духовке.

– Сегодня – день, в который мы с Беном собирались выйти в кругосветное плавание. Я… я больше не могу оставаться в Форт-Лодердейле. Мне слишком больно.

Она молчит так долго, словно связь уже пропала.

– Мам?

– Это безумия, Анна. Безумия.

Мама переехала из Германии в Штаты раньше, чем родились Рэйчел и я, но порой до сих пор путает окончания слов, особенно когда сильно волнуется.

– Тебе не следовало выходить в море на яхте, которой ты не умеешь управлять. Тебе нужно вернуться домой и обратиться за помощью к психотерапевта.

Она давно намекает на помощь специалиста. Однако не психотерапевт, а только я решаю, сколько мне еще горевать. Если это доставляет неудобство окружающим, то это их проблемы. Я совершенно не готова вернуться к прежней жизни. И совершенно не ищу новую вторую половинку. А еще я безумно устала жить в одной комнате с сестрой и ее двухлетней дочерью.

– Я сообщу, когда доплыву до Багам.

Ко мне приближается синий контейнеровоз.

– Мне пора, мам. Со мной все в порядке. Правда. Я позвоню тебе с Бимини. Ich liebe dich[2].

Я кладу телефон в карман шорт и правлю к краю волнолома. Мобильник вибрирует от входящих звонков – скорее всего, мама не теряет надежды достучаться до моего здравого смысла. Чего доброго, телефон взорвется, пока я доплыву до зоны, где нет сигнала. Впрочем, мне сейчас не до того – на меня надвигается здоровенный корабль.

Контейнеровоз с шумом проплывает мимо, и чайки кружат над волнами и визгливо спорят из-за оглушенной им рыбы, поднявшейся к поверхности. Проносятся рыболовецкие катера. За ними следуют яхты. Небоскребы Форт-Лодердейла тают на горизонте, и темно-синяя ширь Атлантики распахивает свои объятья. Океан спокоен, воздух свеж. Идеальный день для побега.

Отойдя от берега примерно на полмили, я разворачиваю яхту против ветра и ставлю двигатель в нейтральное положение. Грот-парус[3] легко взмывает вверх и ловит ветер, но даже когда развернулся кливер[4], я сомневаюсь, что все сделала правильно. Впрочем, яхта идет в нужном направлении, и ее курс не ведет к столкновению с другим судном. Все исправно работает. Я глушу двигатель и устраиваюсь поудобнее на кровати, подложив под спину подушку. Через шесть часов я буду в Майами.

Я немного знаю здешние воды – мы с Беном как-то плавали в Майами. В другой раз мы провели выходной в Бискейнском национальном парке. Путешествие до Багам должно было показать, удастся ли нам долгое время уживаться на тридцатисемифутовой яхте.

Со стороны она казалась большой, но когда я поднялась на борт, на ум мне пришло сравнение с маленьким плавучим домом. Получилось бы у нас с Беном жить в подобной тесноте? Не расстались бы мы после этого плавания? Невозможность получить ответы на эти вопросы камнем лежит у меня на душе. В такие моменты, как сейчас, я с болью думаю о том, каким могло быть наше будущее.

Бутылконосый дельфин вспарывает воду рядом с бортом, отвлекая меня от раздумий о прошлом. Я невольно улыбаюсь, вспоминая наш с Беном спор о дельфинах. Бен называл их насильниками и убийцами.

– Не обманывайся их постоянными улыбками и веселым щебетом. Они те еще засранцы, – говорил он.

– У животных иной моральный кодекс, чем у людей, – возражала я. – Наверное, стоит возмущаться поведением иных людей, а не тем, что делают дельфины. Люди – вот кто настоящие засранцы.

Он пристально посмотрел на меня и вдруг улыбнулся так, что у меня ноги подкосились.

– Господи, Анна, как же мне повезло, что ты у меня есть!..

Рядом с первым дельфином выныривает второй, и они принимаются играть в догонялки перед носом яхты и выпрыгивать из воды, красуясь друг перед другом. Такое ощущение, будто это Бен их мне прислал. Глупо. Однако я наблюдаю за ними, пока они не уплывают куда-то по своим дельфиньим делам.

– Ты должен был остаться со мной, – шепчу я, и мои слова уносит ветер. – Так почему же ты ушел туда, куда я не могу пойти?

Кому я это говорю?.. Все равно ответа нет.

С последними лучами заходящего солнца я подплываю к пристани Майами-Бич. Бен обвел кружком гавань Ноу-Нейм как место для ночевки, но я никогда не бросала якорь самостоятельно, тем более в темноте. Поэтому швартуюсь у причала, радуясь, что никто не видит моих неуклюжих действий и плохо завязанных узлов.

Натянув старую майку Бена, я забираюсь на койку в носовой части яхты и открываю передний люк. Пытаясь разглядеть звезды сквозь городской смог, я вспоминаю нашу с Беном последнюю ночевку на яхте. Тогда мы чуть ли не в последний раз занимались любовью.